Страница 82 из 87
- Дар, - сказал Сэдрик убеждённо. - Даже если один раз дотронешься - и то... Видал дракона? А я тебя поминутно дёргал. Дело идёт быстро, уже и рукой двигать могу, - и повёл плечом, но Эральд заметил, что безразличное выражение лица далось его другу непросто.
- Не надо пока двигать рукой, - сказал он. - Успеешь, дай дырке зарасти как следует.
Они уже собирались лечь спать, когда в королевскую опочивальню без стука заскочила пышная белокурая дамочка лет двадцати пяти с ворохом простыней. Её разрумянившееся лицо в первый момент просто сияло - но это сияние вмиг погасло, превратившись в ужас, когда дамочка увидела Сэдрика.
- Ах, ва... государь... - пробормотала она. - Я... может...
- Вы заведуете постельным бельём, сударыня? - обречённо, но вежливо спросил Эральд. - Да? Спасибо, бельё, кажется, в порядке. Я буду спать, если ничего больше не нужно, ладно?
- Лиабель, бельевщица... - пробормотала дамочка, не сводя взгляда с Сэдрика.
- Сэдрик, мой телохранитель, - сказал Эральд. - Всё хорошо, Лиабель.
Лиабель сделала реверанс и задом вышла из опочивальни. Эральд вздохнул: эту ситуацию он отлично понял и сам, без всяких объяснений. Он даже не предположил, что Лиабель пытается сделать карьеру: ещё в Петербурге не только ровесницы, но и взрослые женщины иногда начинали вести себя в обществе Эральда похожим образом. Кроме дара целительства и доверия четвероногих и пернатых, в королевский дар входила и женская любовь - порой срывающая с петель совершенно неожиданные двери.
На Земле Эральд как-то сделал глупость: дочь маминой подруги была хоть и старше его лет на десять, но очень хороша собой. Глупость стоила такого нестерпимого стыда на следующий день и таких невыносимых разговоров, что Эральд зарёкся навсегда.
- Ну вот, - сообщил Сэдрик, глядя в потолок. - Теперь растреплет всему свету, что ты спишь со мной. Некроманты - твари противоестественные, как известно, а тётки обидчивы.
Эральд попытался сдержать смешок - но прыснул:
- Зато цепляться не будут.
Но тут дверь опочивальни скрипнула снова.
- Однако... - удивился Эральд, но ошибся - это не Лиабель вернулась.
На пороге стоял мрачный Алвин.
- Ничего себе, - ещё больше удивился Эральд. - Что-то случилось?
- Я отвратительно сплю, - выдал Алвин жалобно и зло. - А там - вообще не могу. Мне нездоровится, ясно? Болит голова и вообще... я боюсь там спать, - закончил он неожиданно. - У меня врагов - полкоролевства, дворец ими полон доверху.
- Хорошо, - Эральд пожал плечами. - Оставайся тут. Тут не боишься?
- Нет. Я верю в некромантов... - Алвин сел на край громадного ложа, помолчал с минуту и вдруг обратился к Сэдрику. - А ты что-нибудь смыслишь в алхимии?
- Нет, - кажется, Сэдрик тоже удивился. - А надо?
- Надо, - Алвин взглянул на него почти умоляюще. - Послушай... ты умеешь делать микстуру для сна? А?
В этот момент Эральду показалось, что его брат сам на себя не похож - но такое он тоже где-то уже видел. Много, много раньше...
- Нет, прости, - сказал Сэдрик. - В алхимии я не разбираюсь вообще. Даже не касался никогда.
- А, святое дерьмо! - Алвин в отчаянии врезал кулаком в живот золотому ангелу, содрав костяшки пальцев. - Мне плохо! Теперь я буду мучиться всю ночь, а завтра что?! Cрань Господня, будь проклят Марбелл, предатель, трус, поганая сволочь!
- Алька, - тихо сказал Эральд, - успокойся на минуточку. Послушай.
- Вино не помогает! - рявкнул Алвин. - Засыпаю всё равно еле-еле, а на утро совсем худо, сука, сука! "Моё бедное дитя!" - проблеял он в ярости. - Гадина паршивая!
- Аль... сосредоточься, пожалуйста.
Алвин взглянул злыми и полными слёз глазами.
- Братишка, - сказал Эральд, - микстуру не надо. Человек привыкает, и не может заснуть без неё. Чем дольше пьёт эту дрянь, тем сильнее привыкает, тем тяжелее заснуть...
- А Марбелл-то - сука, точно, - сказал Сэдрик.
- Ребята, как вы думаете, а привычка к снотворному - это болезнь? Если болезнь, то, быть может, её можно вылечить наложением рук...
Алвин весь превратился в отчаянную надежду:
- Ты можешь...
- Только не накручивай себя и не жди, что сразу сработает. Иди сюда, ляг. Помнишь Божьи звёздочки? Представь их себе, представь себе небо... нет, глаза закрой. И расслабься.
Эральд дождался, пока Алвин устроится на королевском ложе, и положил ладонь ему на лоб. Алвин мотнул головой - и Эральд убрал руку, дотронулся только кончиками пальцев:
- И не думай ни о чём, кроме неба...
Стояла удивительная ночная тишина мира без автомобилей, самолётов и звукопередающих устройств - только ветер выл и свистел, гуляя по дворцовой площади, и еле слышно потрескивал фитилёк одной из трёх длинных белых свечей в золотом канделябре. Сэдрик заснул почти тут же, как его голова коснулась подушки; минут через десять Эральд понял, что спит и Алвин. Его лицо разгладилось и оттаяло во сне, и Эральд подумал, что королевский дар - пока недоисследованный и недооцененный навык. Дикий талант, который хорошо бы проверить экспериментальным путём.
Что-то подсказывало ему, что материала для экспериментов Святая Земля может предоставить в неограниченном количестве.
XIII
Средневекового завтрака в спальне не вышло: его сервировали в Белой столовой, по этикету столичного дворца. И Эральд думал, что опоздал, потому что рассказывал Алвину о деревне, голоде, сожжённой мельнице и трупах около проезжей дороги, а Алвин слушал, не прерывал - для него это было основательно внове.
Уже потом Эральд узнал, что король опоздать не может. Но сперва сильно смущался.
Джинера пришла в столовую первая. Она выглядела чистенькой и свежей, на ней было новое платье, тёмно-вишнёвое, скрадывающее ослепительную принцессину рыжину.
Занималась принцесса мелким вандализмом: дожидаясь остальных, выцарапывала что-то на оконном стекле алмазом своего перстня.
- Рыжая, ты что? - удивился Алвин, а Эральд подошёл ближе.
Джинера нацарапала четыре имени в классическом-классическом контуре сердечка. "Эральд", "Алвин", "Сэдрик", "Джинера" - и схематично нарисованная Святая Роза. Не на любовный союз намёк. Конфиденты, сказал Алвин.
- Обычай Солнечного Дома, - объяснила Джинера, нимало не смущаясь. - На стёклах нашего дворца в Златолесье остались следы перстней ещё супруги Горарда Рыжего. У нас считается, что это - на счастье.
- Подвинься, - скомандовал Алвин, слегка подвинул принцессу, не дожидаясь, когда она сама отойдёт, и выцарапал рубином своего перстня, под сердечком: "Врата ада заперты. 10-й день св. Фелиона, год н. э. 856". - Если на счастье - пусть будет.
- Дай на минутку, - попросил Сэдрик. Алвин снял перстень, протянул:
- Хочешь - подарю.
- Не надо, смертная магия ни гранатов, ни рубинов не любит, - отмахнулся Сэдрик и нацарапал под надписью Алвина, неожиданно изящным почерком: "День Двух Королей, благослови Господь".
- Я тоже хочу, - сказал Эральд. Рубин передали ему. Он на секунду задумался, прикидывая, как бы написать не по-русски, а на языке Святой Земли: чтение не составляло никакого труда, шло автоматически, будто он умел читать эти странные знаки всегда, а вот письмо... В конце концов, Эральд решился и, тщательно продумывая и выцарапывая каждую букву, написал, куда более крупно и криво, чем любой из его друзей: "Святая Земля и Златолесье = союз и любовь".
Джинера улыбнулась нежно и светло:
- Тебя иногда страшно хочется обнять, Эральд. После свадьбы я буду обнимать тебя каждую свободную минуту.
Эральд смотрел на неё - и у него таяло сердце. Она была прекрасна, Рыжая. Вот кто тут Святая Роза, подумал Эральд. На счастье, конечно - только не царапины на стекле, а девочка, которая их сделала. Особая девочка.