Афера хакера

— Какой еще орден? Ничего не знаю! — удивился я.

— Ай-яй-яй, так отстать от текущего момента! — усмехнулась Ира. — Орден за заслуги перед руководством средней тяжести…

Между тем наш командарм взмахнул шашкой — то есть сделал публике ручкой — и прошествовал куда-то в служебные помещения, ведя под локоток московского гостя.

— Пойдем и мы, — решил я. — Ира, нам куда?

— На чердак, — пожала плечами она, — в ложу самого верхнего яруса.

— Ну что же, сверху видно все! — сказал я и повел дам по широким и очень длинным лестницам.

С наших мест, действительно, зал и сцена были видны как на ладони. В ложе, кроме нас, помещались какие-то стандартные номенклатурные люди с полутораспальными задницами.

Концерт, естественно, начался с тронных речей руководства. Потом москвич вручал знамена, ключи от квартир и машин, медали за лояльность общему режиму и что-то еще переходящее. Было много бурных аплодисментов и фотовспышек.

Наконец заиграл оркестр, и на сцене принялись сменять друг друга местные звезды.

— А где же Паваротти? — шепотом спросила Юля, сидевшая слева от меня.

— Во втором отделении споет, наверное, — так же тихо ответила Ирина, не отрываясь от «театрального» бинокля. — Валера, ты Паклина видишь?

— Нет, — мрачно ответил я, обшаривая взглядом партер.

— Вон там, — сказала Портнова, передавая мне бинокль, — в шестом ряду, двенадцатое место…

Я настроил бинокль и внимательно отсчитал ряд и место.

— Рыжий?

— Да не рыжий он, — зашептала мне на ухо верная подруга, — а белесо-розовый… Видел, как головой крутит?

— Да видел…

Я «вычислил» двух охранников Паклина и отдал оптику Судаковой, а сам прикрыл уставшие от бессонницы глаза.

Начались отрывки из оперетт и балетов. Музкомедию я не очень люблю, а вот на сексуально размалеванных балерин, признаюсь, смотрел не без удовольствия.

— Хорошие девочки, хорошие, — ехидно прокомментировала мой интерес Портнова. — А я думала, тебе еще рановато на балеты ходить… Ты не стесняйся, если что, первый ряд тебе устроим… Смотри, смотри! — вдруг быстро сказала она уже своим обычным голосом, явно увидев что-то любопытное.

— Куда? — не понял я. — Юля, можно бинокль?.. Куда смотреть-то?

— Да в яму!

В оркестровой яме жил своей почти домашней жизнью маленький мирок. Музыканты вовсю использовали паузы в партиях: пятьдесят тактов, сто… Ударник, отложив литавры, тихонечко пил пиво; пожилая арфистка вязала в уголке; кто-то просто чесал в затылке…

Я так увлекся созерцанием маленьких тайн музыкальной жизни, что даже вздрогнул от потрясших зрительный зал аплодисментов.

Объявили антракт, публика потянулась в фойе.

— В буфет? — спросила Судакова.

— Увы, — развел я руками, проследив сверху маршрут Паклина, — как раз наоборот…

От обилия снующего туда-сюда народу слегка кружилась голова. Наша боевая тройка лавировала, огибая людские реки и ручейки в поисках Паклина и его ребят.

— Валерий Борисович… — тронула меня за руку Юля. — Вот он, поднимается…

Господин Паклин, сухощавый конопатый мужчина лет пятидесяти с водянистыми глазами и бледно-розовыми волосами, по-голливудски улыбаясь, поднимался нам навстречу, чуть ли не подпираемый с боков видными парнями в наглухо застегнутых пиджаках. За Паклиным к вершинам искусства устремлялись двое негромко беседующих молодых людей интеллигентного вида, какие-то юные девицы в рискованных платьях…

Навстречу Георгию Константиновичу спускалось наше трио. За нами, гомоня по-немецки, шествовала какая-то делегация.

Толпа пронесла нас мимо. Пришлось не без труда разворачиваться и устремляться вдогонку, стараясь при этом не слишком привлекать к себе внимание.

Мы основательно замешкались, но тут на ловца побежал наш бледно-розовый зверь. Видимо, Паклин раздумал завершать восхождение и повел команду вниз. Второй раз он со своими людьми миновал нас, но теперь мы уже следовали за ними неотступно — хотя и на почтительном расстоянии.

Достигнув первого этажа, Паклин, не замедляя шага, устремился еще ниже — в цокольный этаж, к туалетам.

Прозвенел звонок — кажется, третий. Публика потянулась обратно в зрительный зал.

Я притормозил, сглотнул застрявший в горле ком и напутствовал своих дам:

— Девушки, все по плану. Я — за вами… через полминуты.

Ира и Юля взялись за руки и, негромко цокая каблуками, стали спускаться по опустевшей беломраморной лестнице.

Я не выдержал тридцати секунд, устремился следом, едва они скрылись из виду.

У дверей мужского туалета курили оба паклинских телохранителя. Юля первой подошла к левому и спросила, не слишком оригинальничая:

— Юноша, угостите сигареткой!

— Проваливай, — лениво отозвался юноша, косясь в мою сторону.

— Что же ты такой невежливый, а? — Судакова взяла его ладонь в свои руки.

— А у вас, — обратилась ко второму Ирина, — может быть, настроение получше?

— Я на работе, — ухмыльнулся тот, не вынимая рук из карманов.

— А я — нет! — игриво потрепала его по щеке Портнова, а потом и вовсе обняла за шею.

Я поравнялся с ними как раз тогда, когда оба дуболома начали оседать: курареподобный яд прекрасно действовал через кожу.

Пришлось хватать обоих под руки и волочить в туалет — миль пардон, господа! — с помощью моих дам.

Наше появление в мужской комнате заглушил рев воды в трубах и гром аплодисментов сверху. «Не иначе, Паваротти выходит», — подумал я, бросаясь к начавшей открываться двери крайней кабинки.

Георгий Константинович замер с отвисшей челюстью и расширившимися от ужаса глазами. Еще бы! Его охранники, бездыханные, валялись у ног прекрасных дам, а на него самого шел, набычившись, мужик со стальным взглядом и квадратной челюстью.

Не дав ему опомниться, я схватил Паклина за грудки и рывком прижал к стене. Откуда-то донеслись слабые отзвуки музыки и пения. Начал свое ариозо и я:

— Мы знаем о тебе все, Паклин. Номера твоих тайных счетов в Цюрихе и Потсдаме. Фамилии твоих людей в Думе. Объем добычи из твоих личных скважин. Количество твоих любовниц, черт возьми!

— Сейчас тебя убьют, — облизнул он пересохшие губы. — И твоих шлюх — тоже…

Я врезал ему коленом в пах, но не дал согнуться от боли, удержал на месте. Он молча хватал ртом воздух, лицо посерело.

— Это тебе за шлюх, скотина. Кто нужен — того покупаешь? Кто мешает — того убиваешь?..

— Что вам нужно?! — прохрипел Паклин; все его лицо покрыла испарина.

— Ты убил парня и сделал сиротой его ребенка, а его жену — вдовой. Ты отнял у меня лучшего друга. Ты привык все покупать за деньги. Сейчас ты тоже купишь кое-что. Свою жизнь, сука!

Я держал его за грудки, стискивая горло. Паклин придушенно молчал. Я тоже задыхался… от гнева? ненависти?

— Слушай меня, рыжий. Ты сейчас — сейчас! — заплатишь нам триста тысяч долларов. Наличными. Мелкими купюрами.

Он попытался помотать головой, но я еще крепче стиснул ему глотку.

— Иначе, гнида, тобой займемся уже не мы. Через час, если мы не дадим отбой, все данные о тебе и твоих мафиозных делишках уйдут во всемирную компьютерную сеть. О тебе напишут в газетах, тебя будет искать прокуратура, милиция и Интерпол.

Паклин секунду-другую подумал, а потом кивнул.

IF желаете закурить GOTO 10.1

IF желаете бросить GOTO 10.2

10.1

У меня за спиной взвизгнула Юля.

Я, не ослабляя хватки на горле Паклина, развернулся спиной к стене.

В туалет с пистолетами в руках ворвались еще двое — те самые интеллигенты, которые тоже встретились нам на лестнице минут двадцать назад. Один, видимо, только что попытался ударить кулаком Судакову, но ловкая девушка увернулась и дала ему оплеуху. Парень замер от неожиданности, а уже через секунду — на лице кровоснабжение хорошее! — повалился на пол.

У второго на ладони свободной руки повисла Ирина. Он легко стряхнул ее и пошел на меня, поднимая пистолет с глушителем.