Афера хакера

— Пойдем-ка к тебе, на пару слов…

Синещекова успешно довела меня до своей квартиры, с блеском отперла дверь и даже умудрилась по дороге превратиться в просто Белощекову. Поистине нет ничего переменчивей женщины!

Я усадил ветреную особу на какой-то диван и спросил, поправляя «макар» в наплечной кобуре:

— Рассказывай, подруженька.

Но подруженька, естественно, «ничего не знала». Я поскучнел лицом и заметил, что имею основания для привлечения гражданки Разнощековой Н. И. к ответственности, вплоть до…

— Мусор ты, Валерка. В душе мусор!

— А сколько тебе дали-то? — приветливо улыбнулся я в ответ и понял по ДВИЖЕНИЮ в ее глазах: дали хорошо. Возможно, обещали еще после поимки ценного меня, и ныне Наденька сокрушается по поводу финансовых потерь. Впрочем, противно как раз не это — я тоже отнюдь не только за идеи работаю. Но я никогда не предам ту женщину, с которой был близок хоть однажды. Принципы, да-с…

— Ладно, не маленькая. Хочешь сесть — сядешь, а я пошел. — И я начал было подниматься.

— Алик вчера к шефу заходил. — Она сжала кулаки и отвернулась к окну. — Потом Влад меня вызвал и сказал, что, если ты зайдешь, тебя надо затащить домой и помочь тем…

— Фамилия?

— Не знаю. — Она помотала головой. — Постой… Кажется, Хазаев или Мазаев — если это о нем Владик говорил, а я из приемной слышала.

— Ладно, хоть так… Найду, если что. — Я все-таки встал с дивана.

Мне вдруг стало противно и как-то душно рядом с ней. Надо же, это о ней я только что говорил: орхидея!

Да, экзотические цветы не всегда благоухают. Могут и сожрать, как муху…

Уже выходя из обиталища этой опасной красотки, я не выдержал и обернулся:

— С-сука!

IF желаете продолжения GOTO 4

Hit any key to continue…

3.2

Я в тот же миг очнулся от грез и узнал ее, мою бывшую сослуживицу, клиентку и проч. Н. И. Разнощекову.

— Здравствуй, Надечка! Тебе, моя красавица, нес я цветы, и — замечтался. Прости меня и прими этот букет!

— Одного бы тебя не простила, но вот цветочки хороши… — Надя взяла у меня хризантемы и улыбнулась еще шире.

Теперь она стала шатенкой. В свете недавнего знакомства с блондинкой Юлей — однако тен-ден-ция! Следующей дамой, видимо, окажется жгучая брюнетка.

Со дня нашей последней встречи Надежда моя еще более похорошела, да еще перекрасилась, да еще эта моя всегдашняя «многозадачность» (проще говоря, рассеянность) — и вот результат, не нажал вовремя <Alt/Tab>, не переключился. Все, теперь «активное приложение» — только Надя.

— Неужели ты зашел ко мне только ради того, чтобы подарить цветы? — Она притворно закатила серые глаза с длиннющими ресницами. — Скажи, что это не так, иначе бедная женщина лишится чувств!

— Не лишайся, — разрешил я. — Лучше пообедаем вместе.

— Набираешь очки. — Она одобрительно вздернула носик и подняла ухоженные брови. — Может, день для тебя удачный?.. Слушай, Валера, идея: идем ко мне! Я тебе гороскоп посчитаю — чего компьютер без дела пылится?

— Идея хороша, идем! — в тон ей скаламбурил я. — Но успеем ли мы? Ты ведь на работе.

— Сегодня — уже нет. — Она радостно взмахнула свободной ладошкой. — Вчера презентация затянулась, вот мне и компенсируют сверхурочные… Здравствуйте, Сергей Ильич, как служба? — Она кивнула кому-то за моей спиной.

Я обернулся, встретился взглядом с плотным мужичком в камуфляже и поприветствовал его:

— Добрый день.

— Здравствуй, Надюша. Служба идет, — ответил человек в камуфляже, после чего слегка наклонил украшенную коротким седоватым ежиком голову и вернул приветствие мне: — Добрый день.

— Ну, договорились? — вернулась к разговору Надя.

— Конечно!

— Тогда — вперед!

Надя всегда одета с иголочки, но сегодня, в своем черном костюме с изысканной едва заметной оранжевой искрой, подчеркивавшей блеск ее каштановых ныне волос, она меня просто покорила. Я шел с ней рядом, безотчетно улыбаясь и вслушиваясь в ее голос, ангельски звучавший под аккомпанемент каблучков…

Скоро мы уже сидели в моей таратайке и влились в поток машин, двигавшийся от центра в Ильичевский район по так называемой «новой» дороге.

Мотор сонно урчал, на заднем сиденье благоухали в тепле хризантемы, за окном мелькали деревья и некрашеные заборы вице-столицы, а мы болтали о том о сем.

— Как работа? Не буянит ли шеф?

— Буянит. Гормоны у него шалят, я понимаю… но бывает и тяжко.

— Чем спасаешься?

— Наукой.

— Диссертацию кропаешь?

— Нет. Книгу пишу по астрологии. Надеюсь за нее степень заработать без защиты. А ты?

— Я все больше по практической части, ты же знаешь. Клиентам помогаем, воров разоблачаем… Да что вы третесь, мать… — Это я сказал уже не Наде.

На пустынной трассе нас нагнала буро-зеленая «десятка» и понеслась чуть ли не впритирку к моей железной лошадке. В «десятке» сидело двое; у левого в одной руке мелькнуло нечто весьма напоминавшее короткоствольный автомат, а другой он, ухмыляясь мне в лицо, принялся опускать боковое стекло — Анка-пулеметчица, современный вариант.

Я ударил по тормозам. Мотор взвыл, мерзко взвизгнули колеса, ремни безопасности стиснули Надю и меня, машина рванулась туда-сюда по дороге — и мы нырнули в пологий, на наше счастье, кювет. Мой «жигуль» явно вознамерился поваляться на спинке, однако почему-то раздумал.

Машина с автоматчиком проскочила мимо, но не слишком далеко: слышно было, как шумно они остановились.

— В посадки, скорей! Пригнись! — выдохнул я, чувствуя, как у меня заходится сердце.

Надя, бледнее мела, расцепила ремень безопасности и проворно выскочила из машины. Я кинулся за ней к деревьям, пока еще не совсем лишившимся листвы, — спасибо, Фортуна!

Как следовало поступить охотникам за людьми? Покинуть «тачанку» и ринуться за нами — кювет прямой, просторный, простреливаемый… Но они, как в дурном боевике, начали сдавать назад, разворачиваться и только потом решили-таки расстаться со своими сиденьями.

А мы успели добежать до лесополосы.

Если бы не осенняя листва под ногами… Если бы мы добежали до настоящего леса… В общем, сбежать не удастся.

— Ложись! — скомандовал я, и мы, как романтическая парочка, упали наземь за густым кустом.

Я вытащил пистолет, снял его с предохранителя и стал осторожно оглядываться.

Налетел ветер, но сквозь шум жухлой листвы все-таки слышались шаги — экипаж тачанки переквалифицировался в пеших охотников за головами.

Скоро я увидел их обоих. Водитель, оказывается, умел не только рулить, ибо в руках у него ныне красовался такой же компактный автомат, как и у пассажира. Хотя, в сущности, что такое автомат? Тот же руль: ведь им запросто можно круто повернуть человеческую судьбу. Есть же в ВВС стрелки-радисты. А этот, стало быть, стрелок-шофер. Стрелок-«рулист»…

Постреляем и мы, решил я, прицеливаясь. Как раз в эту минуту охотники сошлись почти вплотную. Идиоты.

Бах! Бах! Ба-бах, бах-бах!!

Я разрядил в бандитов всю обойму. Дальний упал сразу, выронив свой такой игрушечный издалека автомат, ближний почти успел развернуться в нашу сторону и даже нажать на курок, но очередной мой выстрел прервал едва начавшуюся очередь.

Не вставая, я перезарядил пистолет, улыбнулся распластавшейся справа от меня Наде. Девушка хотела было что-то сказать, но я не дал ей заговорить:

— Не спеши. Жди здесь.

«Охотники» не шевелились… что, впрочем, еще ни о чем не говорило. Ладно, делать нечего.

Я поднялся на ноги и пошел к упавшим фигурам, чувствуя, как заледенели и взмокли ладони.

Они лежали на твердой темно-серой земле, один — лицом вниз, другой — как-то полубоком. Из уголка полуоткрытого рта выскользнула малиново-алая капля и угодила на желтый опавший лист.

Макаров не подвел Мареева.

Обернувшись, я махнул рукой Надежде и только тут заметил, что все еще сжимаю этой самой рукой свое оружие. В кобуру его! А для трофейных автоматов у меня как раз в кармане пакет имеется. Вот он, оптимистичный мой пакет. Россия-то, будем надеяться, воспрянет, вы же, ублюдки — хрена!