Проклятие Зарстора

Существо из Пустыни ударило птицу вытянутыми крыльями, гневно закричало. Птицы, служившие ей, разорвали круг, устремились вниз, на помощь хозяйке.

Бриксия уронила копье. Крепко прижимая к себе цветок, она хватала камни и бросала их в птиц и в их яростно прыгающую, пляшущую, кричащую хозяйку. Две птицы опустились на землю. Женщина-птица громко крикнула, одно ее крыло повисло, и она как будто не в силах снова поднять его.

Но в пустыне началось какое-то движение. Бриксия была так занята схваткой, что не сознавала, что в действие вступила новая сила. Меж камнями метались существа, передвигались так быстро, что трудно было их рассмотреть. Бриксия поняла, что их схватка вызвала большой интерес, но не надеялась, что пришедшие помогут ей.

Белая птица не нападала с помощью клюва и когтей, хотя была вооружена тем и другим. Но она пыталась смутить, сбить с толку черных птиц и их хозяйку. Иллюзия? Другого ответа не может быть, подумала Бриксия. Но кто создал эту иллюзию? Не она. Она не мудрая женщина, не знает забытого волшебства Древних. Она…

Во рту она ощущала слабый вкус целительного древесного сока. И одновременно аромат цветов. Она впитала то, что предложило дерево, не сознательно, но потому, что это казалось совершенно естественным. Но что же вошло в нее?

— Зеленая мать! — Голос ее прозвучал хриплым шепотом. — Я не знаю, что я сделала… Если бы знала…

Снова цветок в ее руке забился, так сильно, что задрожала рука. Может, это ответ? Заверение? Бриксия не знала, что происходит с ней… да и некогда ей было приводить в порядок мысли.

Но птицы снова закричали, и их крик приобрел другой оттенок, не эхо, а скорее ответ. Существа появились из-за камней, но двигались так быстро, что у Бриксии сложилось только общее смутное представление о тонких длинных телах, лишенных волос и шерсти либо покрытых чешуей. Она набросились на птицу-женщину, а та с гневным криком отбивалась от них. Но не поворачивалась спиной к Бриксии. Как будто не знала, какое оружие применит девушка теперь, когда эта птица-женщина сражается со своими явными старыми недругами.

Бегство! Есть ли такая возможность? Бриксия не могла сказать, но понимала, что пока идет сражение между двумя группами жителей пустыни, у нее есть шанс, другого не будет. И в тот момент как она приняла решение уходить, цветок снова забился, словно поддерживал ее. Или предупреждал… Но пока Бриксия намерена следовать собственной воле.

Она прижалась к камню, сдвинулась влево, медленно повернулась, чтобы камень находился между нею и сражением. Схватка скрылась за камнем. С копьем в одной руке, с цветком в другой девушка побежала — не в пустыню, а назад, к темной линии холмов. Она не знала, придется ли ей подниматься на стену, убегая от пустынных существ. Но если пойдет дальше в неизвестное, у нее и одного шанса не будет.

Над ней нависли холмы, голые и темные под заходящим солнцем. Мало утешительного смотреть на холмы с такого расстояния. Она не хотела провести по соседству с ними ночь. Но лучше это, чем пустыня.

Она миновала гребень песка и гравия и увидела перед собой неприступную стену, покрытую жесткой травой. Несмотря на эти острые лезвия, ей придется как-то подняться, чтобы по крайней мере один холм находился между нею и пустыней. Она не знала, смогут ли птица-женщина и ее стая — конечно, если они победят в битве, — последовать за ней в холмы.

Тело у нее болело, сильно мучил голод, еще сильнее жажда. Сколько она на ногах, она не знала. Не знала даже, в этом ли месте вышла к пустыне — или была приведена сюда чье-то злой волей.

Вверх, придется с этим справиться. Изо всех сил Бриксия вогнала копье в холм на уровне своих плеч и приготовилась подтягиваться.

Она упала, ударилась, прижалась к земле, так что дурно пахнущая почва заполнила ноздри, набилась в рот. Долго ошеломленный мозг не мог понять, что произошло. Но наконец она смогла встать и увидела…

Холм, на который она приготовилась карабкаться, — исчез! Она лежала в узком проходе между двумя холмами на влажной почве, и умирающее солнце освещало впереди только сгущающиеся тени. Проход снова открылся.

Бриксия так устала от бегства и падения, что некоторое время могла только лежать, тяжело дыша, пытаясь оттереть лицо рукой.

Она уже проходила этой дорогой. Неужели снова пойдет по ней, чтобы попасть в новую западню, какой оказалась пустыня? Если это правда, зачем ей торопиться навстречу неведомой опасности?

Так Бриксия оставалась на месте, пока последние лучи солнца за ее спиной не исчезли, тени становились все темнее и темнее, они тянули к ней свои голодные пальцы. Девушка пыталась привести мысли в порядок, понять, что с нею случилось, — если только она сможет это сделать!

Ей казалось, что с того момента как она очутилась в развалинах Эггерсдейла и ввязалась в приключение с этим безумным лордом, она перестала быть собой, тем человеком, которого она знает, каким стала, чтобы выжить.

Неужели какая-то Воля, без ее согласия, даже без того, чтобы она о ней знала, использует ее в своих целях? Она из Дейла, в ней нет крови Древних, она не похожа на лорда Марбона, который действительно может легко поддаваться их влиянию. Жители Дейла время от времени попадали в ловушки колдовства, оставленные Древними, хотя с их ухода прошли столетия. Во всех крепостях рассказывали, что может случиться с глупым или неосторожным человеком в запретных местах. И Бриксия наслушалась таких рассказов. Люди отправлялись туда за сокровищами и возвращались безумными, умирающими или не возвращались вовсе. Некоторые шли туда из любопытства, которое подгоняло их так же сильно, как других алчность. Они искали знаний. Мало кто находил их… и потом обнаруживал, что соплеменники боятся и сторонятся таких людей.

Куниггод… Не в первый раз за годы своих блужданий Бриксия задумалась о загадке своей старой няньки. Куниггод была властная женщина, она, как хозяйка, правила домом Торгусов, потому что когда в первой же битве с захватчиками пропал отец, Бриксия была еще мала, чтобы править самой. Судьба отца так и осталась неизвестной. Мать девушки умерла при родах, и поэтому никакой другой госпожи в долине не оказалось.

Но кто была Куниггод? И сколько ей лет было? Бриксия помнила няньку с самого своего младенчества, и Куниггод не старела, она всегда была одинакова. И хоть не утверждала, что она мудрая женщина, владеющая тайными знаниями, была знахаркой и знатоком трав. Лучше ее сада Бриксия не видела. Впрочем, она тогда мало что видела за пределами долины.

Но путники из других мест восхищались этим садом. Многие годы до вторжения разносчики-торговцы приносили Куниггод корни и семена из разных мест. Дважды в год она ездила в аббатство в Норсдейле и всегда брала Бриксию с собой, когда та подросла. И там Куниггод разговаривала с аббатиссой и ее хозяйкой трав как равная.

У нее, как говорят крестьяне, были «зеленые пальцы», и все, что она сажала, росло и процветало. А во время посева Куниггод всегда бросала первую горсть зерна, произнося благословение Генноры Урожайной, отдавая семена ждущей почве.

Теперь Бриксия догадывается, что у Куниггод были свои тайны, о которых девочка не знала. Но, может, вчера дерево отдало ей цветок, потому что она вспомнила кое-что из знаний Куниггод? Бриксия была теперь уверена, что цветок отдан ей добровольно.

Она раскрыла ладонь и посмотрела на него. Цветок больше не был плотно закрыт. Темная верхняя кожица раскрывалась. Сквозь щели пробивался мягкий свет. И аромат — слабый, но вполне отчетливый.

Цветок не увял, не поблек. Это явно не обычное растение, которое можно встретить в долинах. Цветок раскрывался быстро, прямо у нее на глазах. Опьяняющий аромат утолял голод и жажду Бриксии.

Она оторвала взгляд от сияния и посмотрела на пустыню. Шум битвы незаметно стих. Девушка из своего убежища не видела никакого движения.

Опираясь на копье, она встала и решительно повернулась в сторону темного, так неожиданно открывшегося прохода. Пошла медленно, двигаясь только силой воли, измученное тело с трудом подчинялось. Но девушка хотела уйти подальше, чтобы ее не увидели из пустыни, не смогли добраться ночные чудовища.