Торир. Рыжебородый

— Послушай!

Наемник спешился, и оба путника прислушались. Эхо цокота копыт доносилось сзади, из ущелья, откуда они недавно выехали. Враги, очевидно, находились уже возле каменных голов в начале ущелья.

— Давай, дурак, — выругался Бериг и потянулся за мечом. — Аквилония обречена, а ты стоишь, восхищаясь пейзажем! Ты аквилонец не больше, чем я. Еще раз застрянешь, и я тебя прирежу.

— Да ведь мы уже пришли, — заявил Аркюэл. Одним быстрым движением он сбросил короткий плащ и хлестнул им по бокам жеребцов, которые, испугавшись, промчались мимо статуи и понеслись дальше по ущелью с обрывистыми склонами.

— Слабоумный! — закричал Бериг, замерев от удивления, когда посланник бросил плащ и выхватил меч. — Ты хочешь в одиночестве сражаться против отряда кавалерии Кофа?

— Нет, я заставлю исполниться старинное проклятие, — спокойно ответил Аркюэл. Он усмехнулся, и глаза его засверкали словно изумруды. — Я уже прочитал его тебе. Вот то место, куда я стремился. Один из нас должен здесь умереть. Потому я и выбрал тебя.

— Так умри же сам, пес поганый! — выплюнул Бериг и прыгнул вперед. Аргосец сделал шаг в сторону, прижался спиной к статуе и отбил удар клинка наемника. Мечи засверкали на солнце. Пара сражающихся стала двигаться туда-сюда, обмениваясь ударами.

Аркюэл оборонялся, с легкостью парируя каждый могучий выпад наемника. Через несколько мгновений аргосец понял, что в искусстве фехтования он превосходит противника. Он задел бедро Берига, чтобы доказать это самому себе, и яростный вой наемника прибавился к звону мечей.

Аргосец знал о древнем пророчестве задолго до того, как приехал сюда. Он прочитал о нем в истрепанном временем свитке, хранившемся в подвалах дворца в Тарантии. Даже став свидетелем многих чудес, он скептически относился к сверхъестественному, однако — как и сказал Беригу — он затеял рискованное предприятие — единственное, что могло остановить армию Кофа.

Бериг усмехнулся и выругался, поняв, что его противник лишь тянет время. Как только отряд всадников оказался в поле зрения, вынырнув из ущелья, наемник насел на Аркюэла.

Аргосец неожиданно перестал защищаться и, рубя сплеча, кинулся на своего противника, отгоняя его туда, где, присев на корточки и повернув голову, застыл каменный лев. Они остановились, задыхаясь, в тени возле статуи, в то время как армия Кофа вступила на гранитную арку моста.

Закованные в броню рыцари, направив было своих коней через мост, натянули поводья в пятидесяти ярдах перед львом по приказу бородатого предводителя, поднявшего руку. Сняв черный шлем, воин внимательно посмотрел на двух сражающихся.

Бериг взглянул на отряды всадников. Он резко отступил на шаг и, сняв шлем, в отчаянии бросил его в лицо врагу.

Аргосец отбил клинком шлем в сторону, но в его обороне открылась брешь. Он оказался прижатым спиной к подножию льва. Бериг сделал смертоносный выпад, но посланец проворно запрыгнул на лапу каменного зверя и, оказавшись чуть сбоку, ударил наемника мечом сзади по шее.

Тут же аргосец выронил меч, который со звоном упал на каменную лапу. Его левая рука метнулась и сжала пояс наемника, едва не рухнувшего в пропасть. Аркюэл покачнулся, но не дал тяжелому телу наемника полететь вниз. Когда мертвый Бериг повалился на землю, посланник повернулся к предводителю кофийцев, одетому в черное.

— Достаточно, — проговорил всадник без какого-либо восхищения. — Тебе не повезло, потому что ты одет в платье аквилонского придворного. Почему ты не дал этой туше исчезнуть в пропасти?

— Наш друг, кстати, тоже служил Аквилонии, — усмехнулся Аркюэл, толкнув носком сапога тело Берига.

Два рыцаря вышли вперед, повинуясь жесту чернобородого, но аргосец отвернулся, не обращая на них внимания. Он приподнял тело наемника, взвалил на плечо, подтащил его назад и, прилагая нечеловеческие усилия, положил перед мордой льва, обрызгав кровью огромную голову и гриву.

— Да ведь это жертва, — рассмеялся чернобородый. Два рыцаря как по команде остановились, когда Аркюэл повернулся и, наклонившись, подобрал свой меч.

Потом наступила короткая пауза. Кофийцы знали: или этот человек сам сдастся, или они его убьют. Но в любом случае он умрет, потому что небольшой авангард армии не мог позволить себе брать пленных. Всадники не двигались, замерев в облаке пыли, которое подняли копыта их коней. Их шлемы и копья сверкали в солнечном свете. Позвякивание брони и стук копыт нервно переступающих с ноги на ногу коней лишь подчеркивали тишину гор.

За эти несколько секунд аргосец о многом успел подумать. Он чувствовал, что свалял дурака, рискнув всем из-за древней чепухи. Только его собственная жизнь имела значение. А королевство, где он был чужестранцем, могущественный король Конан, правящий им, — ничего не значили. Приближающаяся смерть была намного реальнее, точно так же, как прикосновение теплого солнечного луча к его лицу, меч в его руке, грязная каменистая дорога, на которой он стоял.

И тут что-то зашевелилось у него за спиной. Волосы у Аркюэла встали дыбом. Он почувствовал, как высвобождается огромная колдовская сила.

Еще в детском возрасте Аркюэл испугался ветви, которая неожиданно взмыла в воздух, превратившись в насекомое, которым и была на самом деле. С тех пор ему часто казалось, что стоит попристальнее посмотреть на неподвижный предмет, и тот начнет двигаться. Сейчас же — сверхъестественным образом — Аркюэл почувствовал, что ему снова придется сыграть в эту детскую игру… Если он повернется и посмотрит на льва… Но… он не смел шевельнуться.

— Ожил! Ожил! — послышались крики солдат. Два лейтенанта, вышедшие было вперед, отступили.

— Солнце! — закричал предводитель ко-фийцев. — Это всего лишь блеск солнца! Замолчите!

Словно в ответ на слова чернобородого Аркюэл почувствовал движение у себя за спиной. Посланник упал плашмя, когда гигантская тень нависла над ним. Адский рев пронесся по ущелью.

Лев Митры с грохотом встал над Аркюэлом. Его огромный хвост разбил меч посланника, так что только двухдюймовый обломок остался в его руке. Люди и лошади слетели с моста, словно листья, которые стряхнула с себя ветвь дерева. Воины вопили от ужаса, давя друг друга в головокружительном бегстве, устремившись назад по ущелью. Даже те, кто был далеко от льва, толкались, сбрасывая друг друга в бездну.

Аркюэл метнулся в сторону, к мосту, и обнаружил дыру в утесе, футов пятнадцати в диаметре, на том месте, где раньше восседал колосс. Поток воздуха с такой силой врывался в отверстие, словно в пещере по ту сторону дыры был вакуум. Посланник, попытавшись проскользнуть мимо, но почувствовал, как его затягивает в дыру.

Его сбило с ног и поволокло к отверстию, к которому на самом деле и вел мост. Тропинка, уходящая от моста на равнины, была случайной игрой природы или делом рук людей. Посланец цеплялся за каждый выступ на краю темной бездны.

Посмотрев по сторонам, Аркюэл увидел белого каменного льва, напавшего на воинов на дороге, вьющейся вдоль противоположного склона ущелья. Копья и мечи тех, кто повернулся и вынужден был сражаться с чудовищем, разбивались о каменную шкуру твари, в то время как чудовище победоносно шествовало сквозь их ряды. Холка льва находилась на одном уровне с головой всадника.

А ветер затягивал Аркюэла в открывшуюся дыру, и посланник знал, что эта дыра никогда не заполнится. Он чувствовал, что по ту сторону нет никакой земли. Та тьма была совсем иным местом — местом большим, чем мир, принадлежащий людям.

Мускулы Аркюэла напряглись. Он пытался подтянуться на руках. Бедрами и ногами, раскачивающимися в воздухе, он чувствовал холод и боролся изо всех сил, пытаясь выбраться из дыры, чувствуя себя мухой, попавшей в паутину. То, что скрывалось в утесе у него за спиной (Аркюэл ощущал это всем своим существом), было обширнее самой глубокой бездны. Там в злобной радости веселилась какая-то тварь. Звук не звук, а что-то такое Аркюэл чувствовал. Неведомое создание ждало там, за порталом, разделяющим миры.