Леди Ю

Тайна первого миллиона меркнет перед тайной первых пяти тысяч. Откуда Юлия Тимошенко взяла эти деньги, чтобы открыть свой первый видеосалон, – вот в чем вопрос. А деньги по советским понятиям были весьма немалые – два годовых оклада молодого специалиста, по официальному курсу – почти $8000. Сама Юлия Владимировна много лет спустя, с трудом и неохотой припоминая, скажет, что одолжила эту сумму у друзей Геннадия Тимошенко, причем якобы по секрету от номенклатурного свекра. Скептики утверждают, что ничего этого не было и быть не могло. И деньги, и лицензию дал Геннадий Тимофеевич, а самое главное, он привез на улицу Карла Маркса два видеомагнитофона, практически недоступных в те времена. Установленные в спальне их двухкомнатной квартирки, эти магнитофоны работали днем и ночью, тиражируя пиратские копии голливудских фильмов. Наибольшим спросом, как рассказывала заезжему американскому корреспонденту сама Тимошенко, пользовался Сильвестр Сталлоне в роли Рембо.

Видеосалоны времен перестройки – явление знаковое, как и первые иностранные машины на улицах страны, первые частные платные туалеты и стихийные рынки, на которых можно было купить и поношенный бюстгальтер, и часы, и антикварный номер журнала Playboy, и американские сигареты, которых страна не видела со времен московской Олимпиады 1980 года. Над городами клубился дым первых частных шашлычных. Дети впервые пробовали произведенную кооперативами сахарную вату и американское мягкое мороженое. В подвалах жилых домов оборудовались тренажерные залы, где качали мускулы низколобые молодые люди с недоброжелательными лицами, и открывались запрещенные ранее секции карате.

Из знаменитого Ленинградского рок-клуба по всему Союзу стали распространяться записи полуподпольных групп с немыслимыми еще год назад текстами. О молодом поколении «дворников и сторожей», которое кричит, надрывая голос, о том, что «ждет перемен». О социуме «скованных одной цепью», счастливых, что их «нищета гарантирована». А из государственных магазинов потихоньку исчезали последние запасы коричневого хозяйственного мыла, производство которого так и не освоили днепропетровские ракетчики, и спички. Люди старшего поколения, помнившие войну, закупали также соль, крупы и литры подсолнечного масла. В воздухе витала гремучая смесь надежды, азарта и панического страха перед будущим.

Видеосалон образца 1989 года – это тесная комнатка, а в ней – подставка на высокой штанге с телевизором, возвышающимся над головами зрителей, как скворечник, или проектор перед мятым, грязновато-белым экраном. Изображение расплывается, цвет розовато-синюшный или желтовато-зеленый. Оригинального звука за голосом гнусаво бубнящего переводчика почти не разобрать. «Короли русского полипа» занялись своим ремеслом, когда еще за это сажали, и специально прицепляли к носу бельевую прищепку, чтобы в КГБ их не опознали по голосу. И 15–20 выворачивающих шеи зрителей в помещении без вентиляции. Вся реклама – написанная от руки бумажка перед входом в салон. К названию фильма делается приписка, обозначающая жанр – боевик, комедия, эротика. Устроители показов – люди, как правило, грамотностью не блещущие. Одна из самых трогательных ошибок – «аэротический фильм».

Если бы президенты с мятых зеленых купюр умели разговаривать, да еще по-русски, то о человеческой сущности постсоветского олигарха никто не смог бы рассказать так честно и подробно, как эти отцы американской демократии. Свой второй, третий, десятый миллион все олигархи заработали одним и тем же способом – «откатывая» процент чиновникам, они раздирали на куски государственную собственность, деля между собой природные богатства и построенные при социализме заводы-банкроты. Но к первому миллиону каждый шел своим путем. Кто продавал матрешек иностранным туристам, кто «варил» поддельные американские джинсы, а кто, увлекшись рэкетом, терпеливо раскалял утюг на животе несговорчивого кооператора.

Первой коммерческой идеей девочки Юли из закрытого для иностранцев города стала торговля грезами. Видеосалон образца 1988 года – это окно в мир мечты. Летний кинотеатр «Весна», в котором наконец-то можно увидеть все, что только пожелает изголодавшаяся душа советского человека. Девочка, всегда ненавидевшая школьную форму, продавала соотечественникам бледные картинки иного мира, романтического и прекрасного, не имеющего ничего общего с их серой повседневностью. Это был мир туристических лайнеров, которые, не останавливаясь в городе ее детства, по ночам шли по Днепру. Это был мир сильных, богатых, бесстрашных мужчин и соблазнительных, отчаянных и раскрепощенных женщин.

У кого бы ни одолжила свои первые деньги Юлия Тимошенко, этот долг она смогла вернуть уже через пару месяцев. Но если заимодавцем был Геннадий Тимофеевич, то вряд ли он потребовал деньги назад. И не только в силу родственной привязанности. Дело в том, что скромная с виду должность свекра обернулась золотым дождем. При советской власти работа кинопрокатчика была по преимуществу цензорской. При Горбачеве, когда цензура сперва ослабла, а вскоре и тихо скончалась без покаяния, работники управлений кинофикации стали заниматься формальной выдачей разрешений на работу видеосалонов. Иными словами, они могли сразу разрешить открыть салон, а могли и не сразу, придравшись к неточному оформлению заявки или отсутствию подписи на третьей копии второстепенного документа… Это даже не называлось взяточничеством. Просто жизнь изменилась, и мгновенно возникли новые неписаные законы. Они были жестче и понятнее писаных; с ними начиналась новая эпоха.

Утопией для молодого поколения советских людей стали деньги.

В сознании человека это происходило внезапно, за один месяц, день, час. Вдруг выяснялось, что прежние идеалы навеки отменены, что их никогда не было и в них никто не верил, а новая мечта уже валяется под ногами. Нагнись и подбери. Поработай и заработай.

Вкус шальных денег, взявшихся ниоткуда, из воздуха, из торговой палатки, из арендованного подвала, ощутили тогда многие. Головокружение от денег. Денежная наркозависимость. Счастье владеть деньгами и покупать удовольствия. В стране, официально гордившейся своим аскетизмом, вдруг прорвало все шлюзы, отделявшие людей от нормального человеческого облика и существования, – и это само по себе было ненормально. И вместе с всеобщим равенством в нищете, как мыльный пузырь, лопнула идеология.

Любая сумма казалась недостаточной. Любую цифру хотелось округлить. Юлия Тимошенко, быстро разобравшись в ситуации, поняла, что делание денег – процесс бесконечный… и бесконечно увлекательный.

Шоу-бизнес был хорош для начала. Однако и видеопрокат, и концерты московских рок-групп, которые она организовывала в Днепропетровске, при всей своей прибыльности были только разминкой перед настоящим делом. Много лет спустя Тимошенко признавалась, что и ей, и ее «коммерческой команде», состоявшей в основном из технарей и экономистов с высшим образованием, этот перестроечный рок скоро надоел, что они испытали облегчение, закрыв бизнес.

Это не совсем так, если верить тете Юлии Тимошенко. В 1991 году, столкнувшись с необходимостью срочно закругляться с видео и начинать новое дело, команда испытала потрясение, вспоминает Антонина Ульяхина. Только что был введен налог на видеопрокат в размере 70 % от прибыли, и в помещении «Терминала» экстренно собрали совещание. Длилось оно бесконечно. «Один за одним выходили учредители на блиц-перекур. Даже по атмосфере, по витающей в воздухе напряженности чувствовалось, что вопрос идет туго… Предлагалось заняться торговлей вещами оптом и в розницу, благо предложений была масса, начиная от итальянского производителя, заканчивая Китаем и Гонконгом. Можно было вложить деньги в общепит, можно было в строительство шопов… На смену видеосалонам стали приходить торговые ларьки, палатки, киоски…»

Антонина Ульяхина не скрывает иронии, вспоминая соратников своей обожаемой племянницы: «Заработав первые очень крупные деньги, мальчишки были довольны и требовали заслуженных лавров (немножечко работы, никакого риска и много удовольствий)…» Она цитирует одного из них: «Мне надо для того, чтобы прилично жить, $10 000 на семью в месяц, классную машину, небольшую квартиру, ну и мир посмотреть. На это мы уже заработали».