Анаконда

Тем временем молодая женщина, откликавшаяся на имя Галя, сдала номер, после чего сожгла за углом, над урной, паспорт, в котором была названа Решетниковой Маргаритой Тимофеевной.

Теперь у нее в кармане длинной кожаной турецкой куртки лежит совсем другой паспорт. На имя Валентины Ильиничны Штусь.

Хотя звали женщину вообще-то Люсей. А наиболее близкие в организации люди звали и вовсе странно — Дикой Люсей.

Она взглянула на часы. Время позволяло, как говорится. В «комке» купила бутылку пива «Бавария» и, стоя тут же у палатки, жадно выпила ее. Хмуро посмотрела на продавца, но, видно решив, что он сквозь бутылки, заставившие витрину, все равно лица ее не видел, махнула на него рукой. Фигурально, конечно: «Ну его. Пусть живет, каа-зёл гребаный».

Сунув кулачки с обгрызенными до мяса ногтями в глубокие карманы куртки, быстрой, почти спортивной, мальчишеской походкой направилась по улице, ведущей от отеля, где останавливались редкие в городе Рудный командированые, к центру города.

Завернув за угол, она огляделась, не заметив ничего подозрительного, миновала два квартала по улице Ленина, свернула на Первомайскую, оказалась в двадцати шагах от здания СИЗО, год назад созданного на базе закрывшейся за ненадобностью средней школы.

«Как раз вовремя подошла», — похвалила себя. Потому что в ту минуту, когда она наклонилась, закрывшись от ветра, чтобы прикурить, из здания вышел, воровато озираясь, среднего роста, плохо одетый человечишко.

Проходя мимо нее, он осклабился, обнажив редкие, почти совсем выеденные до корней кариесом зубы, гнусаво просипел:

— Потрахаться не желаете, миледи?

Он снова воровато огляделся и, убедившись, что они на всю улицу одни, осмелел:

— Так что? У меня и поддать найдется, и хата есть. А?

— Сколько дашь? — спросила, сильно затягиваясь, девица с многими именами.

— Во — пятьдесят тыщ, — показал кучку смятых десятитысячных.

Она подошла вплотную, чтобы, как казалось, рассмотреть, наберется ли в кучке пятьдесят тысяч, и вдруг, резко отведя руку назад, вонзила острый длинный нож ему в шею, под подбородок. Он умер мгновенно. У Дикой Люси осечек не бывало. Следки из города Рудного к организации и одной из ее лидерш — Мадам, были засыпаны.

Тем временем в своем кабинетике в Благовещенском переулке старший следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре России Александр Михайлович Муромцев захлопнул папку с надписью «Мадам — Анаконда», у него были все основания, чтобы выписать ордер на арест Валентины Степановны Паханиной: новый Уголовный кодекс позволял привлекать к уголовной ответственности не только исполнителей, но и организаторов убийств и разбойных нападений.

17 АПРЕЛЯ 1997 Г. МОСКВА. ГЕНПРОКУРАТУРА.

А. МУРОМЦЕВ

— Извини, ноги устали. Может, как хозяину кабинета, и невежливо, но...

— Да о чем ты говоришь, делай как тебе удобнее. Чай не мальчики. У меня вон в левой пятке шпора начала расти... Знаешь, что такое?

— Знаю. Жена жалуется, а меня Бог миловал.

— Меня вот нет. Съездил вчера на нашу медицинскую базу на Истру. Там хирург — замечательный человек, молодой, красивый, умный и уже опытный. Он мне года два-три назад очень хорошо позвоночник выправил. Он еще и мануальной терапией занимается. А тут к нему с этой шпорой. Так он мне, кроме лекарств и совета ходить в мягкой обуви, еще и сто пятьдесят рецептов разных ванночек для ноги выдал: и с аптечными снадобьями, и с народными, с травками там всякими.

— Неужто сто пятьдесят?

— Это, конечно, фигурально. Но главное — помогает. Хожу теперь по прокуратуре на «радость» нашим генералам, что в мундирах и туфлях томятся, в джинсовом костюме и кроссовках фирмы «Рибок». Красота! А если кто спросит, что я так неофициально одет, отвечаю: доктор прописал. Действительно, не пойдешь ведь в форме старшего советника юстиции и кроссовках. Нет, как говорится, худа без добра.

— Это точно. Худа без добра нет, — улыбнулся старший следователь по особо важным делам при Генпрокуратуре России Александр Михайлович Муромцев. Не снимая ног со стоявшего напротив кресла, он налил вскипевшую воду в чайник, помешал ложечкой, чтобы образовалась густая пенка. Посмотрел с симпатией на сидевшего напротив него во втором кресле его небольшого кабинетика высокого спортивного человека с седыми короткими волосами вокруг давно сформировавшейся лысины и с седой бородкой на усталом умном лице. Он уважал старшего советника юстиции Егора Патрикеева за обширные знания в той области, в которой чувствовал себя дилетантом. Юрист, одно время даже военный юрист, Патрикеев заочно окончил курс истории искусств истфака МГУ, защитил кандидатскую диссертацию о творчестве Бориса Кустодиева, а затем и докторскую на тему «Русские художники XIX века в контексте истории Государства Российского», но не ушел из прокуратуры. Более того, отработав ряд лет главным экспертом по преступлениям, связанным с антиквариатом, изобразительным искусством, драгоценностями, вдруг принял предложение своего друга, заместителя Генпрокурора по следствию Бориса Михайловича Кардашова и ушел во вновь создаваемое управление специальных операций. Объяснив так:

— За столом с лупой над иконой еще успею посидеть, когда все мои болезни и травмы начнут «брать за горло». А пока силы есть, интересно в новом управлении поработать. Пойми, Саша, — говорил он три месяца назад, когда они обсуждали его переход с Муромцевым, — дело не в том, что на должности замначальника управления мне генеральские звезды светят, хотя, что греха таить, плох солдат, который не носит генеральские погоны в вещмешке, мне это действительно интересно. Я пока в приличной форме. Но, судя по результатам последнего обследования на Истре, мне этой формы хватит максимум на четыре- пять лет. Вот отработаю на оперативном направлении пяток годков, получу звезду по должности госсоветника и вернусь к своей экспертизе. Пойми, ты сам всю жизнь на оперативной работе, наше новое управление и ОСО — это же своего рода прокурорский спецназ. У нас в прокуратуре никогда не было своих инструментов реализации верных, по закону принятых решений; теперь есть. Мы можем не только найти и задержать преступника, но и вернуть на родину украденные произведения искусства, уникальные драгоценности, осуществить экстрадицию по согласованию с Интерполом, как это делает служба маршалов в США, и, в соответствии с новым законом о прокуратуре, сделать еще кучу полезных для Отечества вещей. Опять же, хотя мне годков порядочно, но в прошлом — мастер спорта, «черный пояс», служба в частях особого риска в армии. Нет, и не отговаривай. Попробую себя в новом деле.

А Муромцев и не отговаривал. Он понимал кураж друга. И спортивный, и профессиональный, и должностной. Знал, что Егор сильно переживал, когда уникальные ценности утекали за бугор в результате действий организованных криминальных структур. Знал и о том, о чем мало кто знал: именно Егор вместе с Сашей Ольгиным, заместителем Генерального по кадрам и международным связям, был инициатором и автором концепции нового управления. Начальником управления пришел толковый и многоопытный генерал из ФСБ. Егор и не претендовал на должность начальника, место заместителя ему улыбалось больше, поскольку на этой должности он мог максимально реализовать свои знания и свой уникальный научно-практический опыт.

Муромцев разлил чай по хрустальным стаканам.

— Когда чашки заведешь?

— Да были чашки, были. «Ухнула» весь мой сервиз одна прелестная девица, бывшая у меня на стажировке. Понесла мыть в туалет после чаепития. Ну, девица на что-то засмотрелась по дороге...

— На тебя, наверное, если ты был в генеральской форме...

— Да нет, правда, споткнулась и «ухнула» сервиз.

Разговор перескочил на другую тему.

— И что, действительно, как писала в «Московской молодежной» эта красотка Маша Гринева, три монашенки убили тех женщин?

— Инсценировка была. Бригада киллеров-грабительниц, состоявшая из трех девиц-рецидивисток, действовала под разными легендами и камуфляжами. Талантливо их раскрыли. Тут, правда, горпрокуратура хорошо поработала. Там прокурором Мищенко. Он у меня тоже когда-то на стажировке был. Они в основном и раскрыли. А ко мне дело попало, потому что банда работала по всей стране. Ну, вышли мы на их след в Питере. Не скрою, помог информатор, без агентов ни нам, ни милиции сейчас с оргпреступностью не справиться. Информатор вывел на банду. Банду отследили. Взяли с поличным во время ограбления коллекционера в Златоусте. Можешь себе представить, у него была коллекция монет, золотых и серебряных, аж с времен Александра Македонского!