Анаконда

составит для нас серьезного труда.

— А мнение товарищей из милиции? — спросил Мищенко.

— А что милиция? Как что, так сразу милиция! — смешно передразнил кого-то капитан Петруничев, представлявший в кабинете прокурора города доблестный уголовный розыск.

Все рассмеялись.

А если серьезно, — нахмурил густые каштановые брови Петруничев, то милиция фактически свое дело сделала: подозреваемый задержан. При задержании был подвергнут личному обыску, при этом в карманах его одежды обнаружены два перстенька желтого металла с камнями голубого, зеленого и белого цветов, сейчас они на экспертизе. Изъяты также две пары наручных часов заграничных марок, простенькая штамповка- электроника, а также связка ключей.

— Значит, так, — подытожил Мищенко. — Уголовному розыску продолжить работу по установлению знакомых убитых женщин, которые могли бы дать показания о предметах, похищенных у погибших. Помнится, что перстни у первой из них были, возможно, большой ценности и перешли к ней по наследству от покойной бабки. Проверьте, не те ли перстни найдены у Авдеева.

Конечно, те! уверенно бросил Деркач. — Не успел, гаденыш, продать.

— Я не исключаю и другое: перстни, принадлежавшие первой жертве, либо переданы барыге, либо спрятаны, а найденные перстни принадлежат второй его жертве. В любом случае тщательно проверьте, покажите все, найденное у Авдеева, знакомым убитых.

Сделаем, о чем разговор, — заверил Петруничев.

— Что думает судмедэкспертиза?

— Как и в случае с трупом первой жертвы, при вскрытии тела Селивановой мы вычистили подногтевое содержимое, взяли образцы волос, крови, костей, хрящей и других органов, поврежденных орудием убийства, мазки для исследования на предмет наличия спермы.

— А сейчас какие-то версии есть? — внимательно всмотрелся Мищенко в хорошенькое молодое личико Татьяны.

Могу пока лишь высказать предположение: телесные повреждения обеим жертвам причинены, вероятно, одним и тем же ножом. Можем указать примерно форму и размеры клинка. Так что дадим вам, товарищ Петруничев, — с улыбкой и давней симпатией глянув на волевое и обветренное лицо начальника городского уголовного розыска, заметила Раскопова, — параметры предмета, который вам придется искать. Думаю, что и механизм причинения телесных повреждений в обоих случаях одинаков.

Однако, как потом выяснилось, именно волевой, энергичный, спортивный и красивый Петруничев, человек, безусловно, честный, добросовестный, но слегка от своего давнего успеха у милицейских и прокурорских дам рассеянный, особенно по весне, сильно лопухнулся в этом деле и чуть было не поставил успех расследования под удар.

Когда в прокуратуре получили предметы, изъятые работниками милиции у Авдеева, обнаружили, что протокола обыска и изъятия этих вещей среди сопровождающих предметы документов не оказалось.

Честный Петруничев, самый видный жених в городе, по которому давно сохла судмедэксперт Татьяна Раскопова, даже имела тайную, и не без оснований, надежду в скором времени лишить Петруничева несчастной жизни в одиночестве и вредного питания в столовой гормилиции, этот самый добросовестный Петруничев, на которого уже были готовы документы на представление к майору, под разными предлогами оттягивал представление в прокуратуру этого протокола.

Мищенко сам решил допросить Авдеева в качестве подозреваемого.

— О чем базар, гражданин следователь, — канючил Авдеев — я ж ранее не сидел, не привлекался, в натуре. Зачем мне запираться? Никаких таких преступлений, про которые кричал на меня капитан Петруничев в ментярне, я не совершал. Клянусь мамой и бабушкой, мир ихнему праху, как говорится.

— Что вы делали и где были вечером 18 марта 1997 года?

— Ну, где я мог быть, гражданин прокурор, — дурашливо развел руками Авдеев, сияя фиолетовым фингалом, полученным при задержании его от скорых на руку ребят Петруничева, — это вопрос... Не в филармонии же областной! В натуре, выпивал дома в обществе прелестных девиц старшего возраста Тамары Лисенок и Веры Щербаковой.

— Как у вас оказались две пары дамских часов и два перстенька желтого металла, можете пояснить?

— Натурально, выиграл их в карты, в подкидного дурака, что не возбраняется законом.

— У кого?

— Да у баб этих, у кого же? У Томки и Верки.

— Они смогут подтвердить?

— Натурально. Не суки же они позорные, чтобы отказываться от того, что было.

— А как объясняете, что у вас найдены ключи, один из которых подходит к входной двери квартиры убитой гражданки Селивановой?

— А никак не объясню. Ключей этих у меня никогда не было. И об изъятии ключей у меня работниками милиции ничего путем сказать не могу, так как при задержании был сильно выпивши.

Допрошенные в тот же день Тамара Лисенок и Вера Щербакова подтвердили, что вечером 18 марта действительно находились в квартире Авдеева, выпивали, ничего подозрительного в его поведении не обнаруживали.

Правда, в подробностях путались. По их словам, и они, и сам Авдеев были пьяны в лоскуты. Когда «отключились», в 20, 21 или в 22 часа того злополучного вечера, сказать не могли.

Тем временем из ГОВД в прокуратуру был доставлен наконец протокол личного обыска Авдеева и изъятия у него перстней, часов и связки ключей...

Процессуальное оформление протокола оказалось безупречным.

Но Мищенко в эту безупречность не поверил. Да и слишком долго коллеги из ГОВД тянули с присылкой протокола. Он решил проверить фактическую достоверность этого акта, приобретавшего важное доказательное значение.

Результат был ошеломляющим. Протокол оказался полностью сфальсифицированным дежурным по ГОВД.

БРОШЬ КНЯЖНЫ ВАСИЛЬЧИКОВОЙ.

КРОВЬ НА КАМНЕ

Выпив по бокалу шампанского, Бугров и его супруга, раскланиваясь с общими знакомыми, вышли из гримуборной. Там остались близкие друзья юбиляра и его жены. Но и они вскоре покинут тесную гримуборную. Если Вадим отыграл в первом отделении, то второе, под названием «Итальянское каприччио», целиком было отдано Надежде Красной с ее дивным голосом и удивительной артистичностью.

Проходя по узким коридорам «Дома Васильчиковых», супруги Бугровы задержались возле своеобразной «стенной газеты», посвященной истории особняка. Текст информировал о разных этапах в судьбе дома, а старинные фотографии словно иллюстрировали страницы истории. На одной из фотографий начала XX века была изображена Лидия Леонидовна, урожденная княжна Вяземская, супруга князя Иллариона Сергеевича Васильчикова. Строгая, подтянутая фигура, красивое, благородное лицо. Изящное вечернее платье. И сбоку, чуть ниже ключицы, — необычайно красивая брошь. Фотография была чернобелая и не позволяла определить, что за камень в центре броши, — светлее брильянта и темнее агата. Да такого размера и формы брильянтов в истории драгоценных камней и не было! Брильянты, судя по всему, были расположены вокруг камня: шесть очень крупных, граненных по амстердамскому стилю круглых брильянтов, между ними шесть больших листьев, усыпанных брильянтами меньших размеров, если можно судить по фотографии, очень чистой воды и прекрасной огранки.

— Что за камень в центре? — спросила за спиной Бугровых женщина.

— Скорее всего очень крупный изумруд. Может быть, самый крупный из всех мною виденных, — ответил ей мужчина. — Это, если сравнивать с брильянтами, «Орлов» среди изумрудов. Чудная брошь!

Бугрова отошла от фотографии, стараясь не попасть на глаза стоявшим позади людям, но невольно наступила на ногу мужчине и была вынуждена повернуться к этой паре. И тут же последовал возглас:

— О, Господи, да на вас же эта самая брошь!

— Ну и что из этого? Похожая на нее, копия или она сама, что это меняет? — Готовый было завязаться салонный разговор Ирине Юрьевне был крайне неприятен.

— Вы из рода Васильчиковых?

— Что, если да? И что, если нет? Какое вам до всего этого дело? — решила отрезать сразу, высокомерно смерив словоохотливую даму с ног до головы.