Страница 74 из 74
Дон Фаустино лишился иллюзий и получил за это награду. Он стал мужем Марии. В философском плане соединение с Вечной Подругой можно рассматривать как идеальное состояние, что-то вроде вознесения в ран. В этом идеальном состоянии дон Фаустино, как и Фауст в трагедии Гете, порывает с реальным временем. Но прозрения Фауста дают ему возможность проникнуть в будущее, а взгляд героя Хуана Валеры обращен в прошлое: он видит себя средневековым рыцарем, который воевал в Перу и влюбился в индейскую принцессу.
Идиллия доктора Фаустино продолжается недолго. Влечение к Констансии оказывается более сильным, чем любовь к Вечной Подруге. Дон Фаустино понял, что он недостоин своего идеала, и покончил жизнь самоубийством. «Если я буду существовать как личность, как индивид, – размышляет дон Фаустино перед смертью, – то вместе со мной пребудет и мой эгоизм, который есть сущность моей личности».
Так развенчивается в романе романтическая концепция идеального героя и идеальной любви.
В сущности, роман «Иллюзии доктора Фаустино», как и многие другие «истории молодого человека XIX века», – это исследование главной болезни века – безволия и неумения действовать Хуан Валера пытается обнаружить истоки этой болезни и находит их в романтическом мировоззрении, которое принимает игру воображения за реальность.
Дон Хуан Валера был оптимистом, поэтому история дона Фаустино выглядит в его романе как трагическое исключение, не нарушающее общей гармонии мира. Здоровый, гармонический характер олицетворяет в книге Хуан Фернандес из Вильябермехи, которого земляки прозвали доном Хуаном Свежим. Этот персонале выступает в роли рассказчика во многих романах Валеры. В «Иллюзиях доктора Фаустино» он не только рассказчик, но и резонер. Хуан Свежий – андалусиец и патриот своей земли, один из тех людей, что до старости сохранили здравый смысл, энергию, юмор, желание «увидеть мир». Точка зрения Хуана Свежего основывается на своеобразном «позитивистском» отношении к жизни, он верит только в то, что «подтверждено опытом и проверено наукой», и, следовательно, не одобряет необоснованных претензий Фаустино. Но «благословенная Андалусия» и люди, похожие на Хуана Свежего, сочетающие старинные добродетели и философскую мудрость, – это тоже только иллюзия, но уже не дона Фаустино, а самого дона Хуана Валеры.
И. Зюкова