Страница 76 из 122
Лаодонио. Пожалуйста, дайте послушать!
Либерио.
ПЕРВЫЙ ОТВЕТ СЕРДЦА ОЧАМ
[57]
Глаза! Бессмертный пламень есть во мне;
Я весь - огонь; он жарко пламенеет;
Все близ меня горит в моем огне,
Моим пожаром, вижу, небо рдеет.
Но вас не жжет мой пламеь.
Он извне Вас тронуть лишь обратной силой смеет:
Не жаром, - влагой вас я обдаю…
Так что ж из двух являет суть мою?
Познайте ж вы, слепые,
Что побегут от пламеней моих
Два родника, источника живых,
Кому Вулкан даст части составные.
Не раз победой воин там
Венчает бой, где враг его упрям!
Видишь, до какой степени сердце не могло убедить себя суметь из противоположности причины и начала вызвать силу противоположного действия; он даже не хочет признать возможным способ действия посредством антиперистаза, что означает силу, которую приобретает противник от того, что при бегстве от другого у этого первого индивида соединяется, сужается, поглощается и концентрируется своя сила, которая чем больше удаляется в расстоянии, тем больше приобретает в интенсивности.
Лаодонио. Скажите теперь, что сердцу ответили глаза.
Либерио. ПЕРВЫЙ ОТВЕТ ОЧЕЙ СЕРДЦУ
[58]
Ах, сердце, так ты страстью смущено,
Что к истине троопинку утеряло,
Все, что в нас видно, что утаено,
Все то - посев морей. Нам надлежало
Нептуну б дать прибежище одно,
Когда бы царство у него пропало.
Мы, близнецы, сродни ведь морю; но
Тогда огню как брать из нас начало?
Иль ты совсем с ума сошло,
Решив, что пламя через нас прорвется,
Чрез все ворота влаги пронесется,
Чтоб нас твоим огнем насквозь прожгло?
Иль, может быть, тебе сдается,
Твой блеск сквозь нас, как сквозь стекло, польется?
Я здесь не хочу философствовать по поводу совпадения противоположностей; это я исследовал в книге “О причине, начале и едином”; я хочу допустить то, что обычно допускается, а именно, что противоположности того же рода бывают самыми различными; отсюда легче понять смысл вышеприведенного ответа, в котором глаза именуют себя семенами или источниками, потенциальная возможность которых есть море; отсюда следует, что если бы Нептун потерял все воды, он мог бы всстановить их в результате деятельности того, в ком находятся, как в основном начале, деятель и материал. Поэтому нет большой натяжки в утверждениях, что не может быть, чтобы пламя не проникло через комнату и дворик глаз к сердцу, оставляя позади столько вод; для этого есть две причины: первая - та, что таких препятствий в действительности не может быть, если в действительности нет таких угрожающих противодействий; вторая - та, что, поскольку в глазах действительно имеются воды, они могут дать жизнь как жару, так и свету: ведь опыт показывает, что и без нагрева зеркала падает световой луч, способный зажечь посредством отражения какую-нибудь предложенную матери, а через стекло, кристалл или вазу, полную воды, проходит луч, способный зажечь подложенную вещь без нагревания промежуточного тела; таким образом, есть вероятнось и даже истина в том, что так действуют сухие жаркие давления во впадинах морских глубин. Таким же образом, по аналогии, если не по доказательствам того же рода, допустимо считать возможным, что через скользкое и темное ощущение глаз может быть согрета и зажжена страсть тем же светом, который, в силу того же самого соображения, не может находиться в самой среде. Так и свет солнца, по другому соображению, находится в промежуточном воздухе, один свет - в соседнем чувстве, другой - в общем чувстве, и еще другой - в уме, поскольку от одного модуса происходит другой модус бытия.
Лаодонио. Есть ли еще и другие беседы?
Либерио. Да! Сердце и очи пытаются узнать, откуда в сердце имеется столько огня, а в очах столько влаги. И вот сердце задает следующий вопрос:
ВТОРОЙ УПРЕК СЕРДЦА ОЧАМ
[59]
Все реки, в пену моря низбегая,
В теснинах бег прокладывают свой, -
Что ж, светочи, из вас вода живая
Двойным не льется током в мир пустой.
Чтоб, всех богов в границах утесняя,
Крепить лишь власть богов страны морской?
Что ж не вернется день, когда шел в горы
Девкалион искать стопам опоры?
Где брег, куда душа стремится?
Где тот поток, что пламень мой зальет
Иль в немощи лишь пуще разожжет?
Хоть капля, где чтоб в землю просочиться,
Которой бы свидетельствовал вид,
Что все не так, как страсть моя твердит?
Спрашивается, что это за возможность, которая не выражается в действовании? Если имеется столько вод, то почему Нептун не приходит, чтобы подчинить себе власть других элементов? Где находятся наводняющие реки? Где то, что охлаждает пылающий огонь? Где капля, которая дала бы мне возможность подтвердить зрением то многое, что отрицают чувства?
Однако глаза, в свою очередь, ставят другой вопрос.
ВТОРОЙ УПРЕК ОЧЕЙ СЕРДЦУ
[60]
Чуть вещество становится огнем,
Своих частиц подвижность обретая, -
Его несет стремительный подъем
Быстрее ветра ввысь его толкая.
Пожар любви прияв всем естеством
И с солнцем - пусть на миг - себя сливая,
Что ж странником влачишься ты в пыли,
Не взмыв чрез нас на воздух от земли?
Так искорка не знает,
Как из-под спуда на простор вспорхнуть,
Чтоб в пепел обратить живую грудь;
Так дым слезоточащий не взлетает;
Все в целостности собрано своей, -
Мысль, чувство - не от сердца и огней!
Лаодонио. Этот вопрос имеет не больше и не меньше значения, как тот, другой. Однако, переходите скорее к ответам, если они есть.
Либерио. Конечно, они имеются, притом полносочные. Слушайте.
ВТОРОЙ ОТВЕТ СЕРДЦА ОЧАМ
[61]
Глупец, кто, встретив солнечный восход,
Пред ним ни чувств, ни разума не склонит.
Мой пламень ввысь подняться не дерзнет.
И без границ пожар очей не тронет.
Пред ними - море, беспредельность вод;
Одна безбожность здесь другой не гонит.
В природе есть всему обилье мер
И сколько есть пламен - в ней столько сфер.
Скажи мне ты, о зренье:
Тебе иль мне не будет ли дано
Найти тот путь, которым суждено
Душе обресть средь злых судеб спасенье?
Иль тайны нам не выдаст естество
И помощи не явит божество?
Лаодонио. Если это и неверно, то очень хорошо сказано; если и не так обстоит дело, то они очень хорошо взаимно оправдывают друг друга; если установлено, что там, где есть две силы, из которых каждая не больше другой, то неизбежно прекратится деятельность той и другой, когда одна можкет столько же сопротивляться, сколько другая нажимать, и одна может не меньше давать отпор, чем другая нападать; таким образом, если море бесконечно, а сила слез в глазах неизмерима, то невозможно, чтобы порыв огня, скрытого в груди, мог появиться, лишь чуть сверкнув или вспыхнув, а очи не могли бы послать двойной поток в море иначе, как с таким же количеством силы, с каким дает им отпор серце. Вот почему и происходит то, что прекрасное божество, под видом слезы, которая капает из глаз, или под видом искры, которая вылетает из груди, не может быть призвано к сочувствию огорченной душе.
Либерио. А теперь обратите внимание на следующий ответ очей.
ВТОРОЙ ОТВЕТ ОЧЕЙ СЕРДЦУ
[62]
В зыбучую стихию не вливает
Себя двойной поток наш: он иссяк.
Власть супротивная его смиряет,
Чтоб не низвергся в бездну и во мрак.
Могучий пламень сердца преграждает
Высоким волнам их упрямый шаг, И к морю не дойдет струя двойная, -
Природа ей противится земная.
О сердце горькое, открой:
Замыслило ты силою какою
Противостоять насильному покою?
Как сможешь сетовать на жребий свой,
Коль в нашей общей доле,
Тем затаенней скорбь, чем больше боли?
Поскольку та и другая боль бесконечны, то они, как две равносильных противоположности, взаимно сдерживаются, уничожаются; но так не могло бы быть, если бы обе они были конечными, поскольку нет точного равенства в делах природы; так не было бы и в том случае, если б одна была конечной, а другая бесконечной; ясно, что последняя поглотила бы первую и тогда получилость бы, что обе стали проявлять себя вместе или, по меньшей мере, одна через другую. В этих высказываених скрыта натурфилософия и этика, и я даю возможность их искать, созерцать и понимать тому, кто хочет и может.