Страница 9 из 73
Я сведена с ума сумасбродством и вертопрашничанием моей матери, постоянными заигрываниями с матушкиным содержателем, который действует теперь посмелее. Я ему не противилась; но он все что-то не подвигается, такой несносный. Оскорбительно, что ни говори, отсутствие жениха, и, несмотря на все, я им очень дорожу. Он теперь производит работы, которые никогда не кончатся (железная дорога из Лиона в Марсель), Я пригласила герцога в свою мастерскую с того же хода, что Морэн, одним этажом ниже, по улице Сент-Оноре, № 13. Ты, верно, покачиваешь головкой. Ты совершенно права, но увидишь мою мастерскую, скажешь другое. Я встретила герцога у Шеффера в Тюильри. Он подал мне молча руку, и мы долго, долго смотрели друг на друга. Я хотела взять руку назад и согнула средний палец, нечаянно, ей-богу, совсем нечаянно. Впрочем, что ни говори, ты никогда не поверишь. Только что он показался в моей мастерской, мое сердце так забилось, будто хотело выпрыгнуть из взволнованной груди, дверь была не заперта. Моя привратница,— помнишь мою бывшую гувернантку Прево? — она опять у меня, держу ее Христа ради на послугах,— она на цыпочках, украдкой, пробралась и заперла задвижкой. Очертя голову, без долгого размышления,
36
в страстном порыве, я бросилась на шею герцога и объявила ему напрямик, что я на днях выхожу замуж, что я от него без ума и решилась пожертвовать собой, а затем всю остальную жизнь готова вести в одиночестве, насыщаясь одними дорогими воспоминаниями. Я тебе должна рассказать наперед разговор мой с матушкой, решивший мою судьбу. Я начинаю, кажется, не с того, как бы надо; надобно гору с плеч прежде свалить, а впереди явятся басни и прибаутки, и как будто станет легче на сердце.
— Надо сознаться, ты очень хороша. Ты очень напоминаешь императрицу Жозефину. Ты перещеголяла меня в моих молодых годах, а я была первостатейной и знаменитой красавицей. Все происходит от воспитания: я воспитывалась в совершенном бездействии, окруженная толпой черномазых рабынь, не без трепета ожидавших моих приказаний.
— Какое же я воспитание получила? Меня выпроводили, не дав кончить моего образования.
— Это, мой друг, все вздор, я сама взяла тебя, твое воспитание уже кончено, у тебя уже выработалась железная воля. Ты очень хорошая эллинистка, я уже не говорю о латыни. Сам Кораи в восторге от тебя, как и твой преподаватель Казимир Бонжур, которого ты в шутку всегда называла Калимера. Ты уже имеешь аттестат, как преподавательница музыки и декламации. Тебе нужен от университета диплом наставницы, позаймись этим. Как ты по носу задела г-жу Прево — ведь это только за деньги, напоказ, можно делать! — и, окруженная твоими вертопрахами, поскакала в Бу-лонский лес. Ну, что говорить, молодец! Я поняла, что тебе в институте совсем не место, тебя надо поскорее замуж отдать. Что Демидов?
— Был и всякий день ходит и говорит, что если ему о свадьбе заикнусь, он уедет тотчас в Россию командовать своим полком. Его уже император Николай давно к себе просит. Я думаю, ты негритянок порядком колотила. Я моими плантациями хочу серьезно заняться. Я уже о них говорила с моим женихом. Он говорит, что эта статья весьма доходная. Только нужен надежный человек. А Коссидьер? — сказала я ему. Коссидьер — не Коссидьер, а человека я тебе найду. Впрочем, он человек распорядительный. Надо об этом хорошенько подумать.
— Я неграми с детства приучилась распоряжаться,
37
но у меня от этого не вырабатывались мускулы. Я росла красавицей и становилась более и более изнеженной, а моя плоть все не имела вожделенной твердости. Какая разница с тобой, твои мускулы и в икрах стальные. Это очень хорошо выражено у Морэна. Да, если бы нас с детских лет обучали фехтованию, гимнастике! А на вас, боже мой, сколько денег тратят! И за твою лошадь плати, и за берейтора плати, за одну верховую езду что ни день, то сорок франков выходит. А за твою мадам, что провожала тебя в коляске? Сколько тысяч пошло на одну верховую езду в два года! И мои мускулы сформировались бы, да не так воспитана была; не то было в моде. Я исполнена была неги, стройна и грациозна. Это требовалось прежде всего и исключительно, мы на рапирах не дрались. Мужчины нас бы на смех подняли, а на руках бы не носили.
— Мне бы очень хотелось на остров Мартинику съездить, у нас там есть черномазые невольники, которые требуют прямой и строгой выдержкл и присмотра1. Право, мама, поедем туда на пароходе, в месяц доедем. Я ужасно люблю путешествовать.
Я все заговаривала о моих плантациях, а моя мать точно нарочно изменяла разговор, неся всякого рода чушь.
— Право, брось своего жениха, его только мог выдумать Керминьян. Мы поедем весной, и там я тебе найду выгодную партию. И ты успеешь заняться своими плантациями, а пока, поверь мне, твои чудные ноги, кокетливо обутые, привлекут старых холостяков с туго набитыми карманами. Ты с Ари Шеффером далеко не уедешь, поверь мне, а ты все норовишь к нему. Он бы хоть напоказ выставлял твои ноги в полном свете и с маленьким оттенком кокетства, я бы ничего не сказала. Вместо твоих чудных ножек какие-то утюги выходят. Не будь ребенком, тебе уж пора забыть твои пансионерские манеры. Морэн тебя изобразил совершенной скромницей; ты выглядишь пугливой серной в чаще лесной и в совершенной тени угадываешь твое личико. Он тем и показал свое искусство, что на свет выставил только черные атласные башмачки и с изумительной верностью и неподражаемым искусством
________________________
1В оригинале, приводимом переводчиком в тексте в скобках, стоит: Un tas d'esclaves malblanchis qui demandent une stricte surveillance et une discipline fort severe.
38
сумел передать твои растопыренные субтильные ножки, твой grand ecart. Он очень искусно вышел из затруднения. Он тебя, бедную, совсем замучил, держа десять дней в этом положении. Твой жених этого не стоит. Мы бы так стоять не умели, и живописцы бы и написать не сумели. Это достояние трех июльских дней. Все остальное в тени, надобно долго смотреть и даже всматриваться, чтобы увидать твое спокойное лицо, с спокойным взглядом. В этом и заключается прелесть. Не развлекая взора, надобно, чтобы внимание было сосредоточено на твоих, ногах; их надо видеть. Это практично: ты, глядя на них, задумываешься, и твое внимание ничем не отвлечено. Герцог не хотел купить картины — и не надобно. Мы сами ее купили, А как он всмотрится попристальнее, то предложит двадцать тысяч франков, и г. Керминьян наверное не отдаст, а захочет больше. Мне картина так нравится, что хочется заказать ему повторение. (Моя мать решительно не знала цены деньгам.) Ты слишком редко посещаешь его мастерскую, он такой добрый малый, так предан твоим интересам. Тебе надоедают посетители; возьми квартиру под ним, в нижнем этаже. Она немного темна, он оттого и перешел наверх, а квартира славная, в ней много простора и удобств, в ней три выхода, один на улицу.
Сказав это, моя мать так и вспыхнула. Какая наивность, я этого от нее вовсе не ожидала. Неужто она воображает, что я ничего не замечаю?
— Я не говорю, что я не хочу мастерской, но прежде всего я хочу быть честной женщиной, прежде всего я хочу выйти замуж. Лучше моего жениха нет, он самый что ни на есть подходящий. Г. К(ерминьян) очень обстоятельно с ним говорил, и мы выяснили обоюдное наше положение. Мы оба хорошие работники, наша будущность впереди. Мы свое возьмем. Не мешай моей свадьбе, а там мы увидим.
— Когда ты устроишь твое ателье, пригласи г. Анатоля побывать у тебя, он, верно, из-за меня перестал к тебе ходить. Я очень любопытна знать, что он думает о картине. Он любит легкий жанр. Ведь ты показывала картину твоему жениху? Да ты и растопыривала твои ноги перед ними обоими. Морэн ко мне прибежал в восторженном возбуждении, и твой жених все толкует о твоих чудных ногах; он первый заметил Морэну, что картина выйдет прелестная. «Вам будет трудно передать,
39
а я рад бы иметь хоть эскиз. Правда, мне этого не нужно, когда я буду обладать очаровательницей». Он так и сказал, не стесняясь моим присутствием. Негодяй! А именно и не надобно было ему показывать твоих чудных ног, да и самой картины вовсе не следовало ему показывать. Все они ужасные ревнивцы; нынче он гордится тобой, а через десять лет припомнит, поверь мне.