Страница 32 из 50
Однако на пути к Семеновским флешам стоял Шевар-динский редут, мешавший Наполеону развернуть армию, и он приказал взять это укрепление.
В середине дня 24 августа на Шевардино двинулись три пехотные дивизии маршала Даву и польская кавалерия Юзефа Понятовского — племянника последнего польского короля Станислава Августа, ярого приверженца Наполеона.
Этой громаде войск противостоял 11-тысячный отряд генерал-лейтенанта А. И. Горчакова — племянника генералиссимуса Суворова.
Горчаков был известен тем, что в 23 года, уже будучи генералом, прославился в итальянском и швейцарском походах Суворова, получив боевое крещение в сражениях с прославленными полководцами Франции — Жубером и Моро. Он-то и возглавил оборону Шевардина. Жестокий бой продолжался до полуночи. Даже Кутузов, побывавший в десятках сражений, в письме к жене назвал сражение за Ше-вардинский редут «делом адским». Но это «адское дело» сыграло свою роль: генеральное сражение отодвинулось еще на сутки, а за это время русские сумели подготовиться к бою.
154 800 русских солдат, офицеров, казаков и ополченцев были выстроены в пять линий, стоящих одна за другой на глубину полтора километра.
В двух первых линиях длиной 8 километров стояли пехотные корпуса, в третьей и четвертой — длиной 4,5 километра — кавалерия и в пятой — длиной 3,5 километра — смешанный резерв.
Малая глубина русских боевых порядков, уязвимых для огня французской артиллерии, вплоть до резервов, была главной слабостью такого построения. На высотах и флангах были поставлены 102 орудия, и по именам командиров соединений, которые стояли здесь, одну из них — на юге — назвали Багратионовыми флешами, другую — в центре — батареей Раевского. Они-то и стали главными опорными пунктами русской армии в Бородинском сражении.
Подвижная артиллерия насчитывала 538 орудий, а вместе с артиллерией, стоящей в укреплениях, у Кутузова было 640 орудий. Французская армия имела в своих рядах 134 тысячи солдат и офицеров и 587 орудий.
Правый фланг и центр русской позиции занимала 1-я армия М. Б. Барклая-де-Толли (более 75 тысяч человек), а на левом фланге стояла 2-я армия П. И. Багратиона (40 тысяч человек).
По этому поводу традиционно утверждалось, что такое построение войск было следствием хитроумного замысла Кутузова, намеренно подставлявшего слабый левый фланг под удар неприятеля для того, чтобы устроить французам западню.
Однако же правда состоит в том, что расписание построения и движения войск на марше было устойчивым, и потому обе армии как двигались к Бородину, так и встали на позиции.
А правый фланг был сильнее оттого, что он стоял у наиболее важной новой Смоленской дороги.
Русская армия при Бородине заняла оборонительную позицию, французская — наступательную. Перед Кутузовым стояла задача не пропустить армию захватчиков к Москве. Наполеон добивался противоположного: разгромить русскую армию в генеральном сражении, которого он искал с самого начала кампании, а затем взять Первопрестольную.
Оба полководца считали предстоящее сражение решающим, и оба отдавали себе отчет в том, что от его исхода в конечном счете зависит судьба войны.
Исходя из концепции предстоящего сражения, всю вторую половину дня 25 августа противники завершали приготовления к бою. Вечером Наполеон провел военный совет и окончательно решил наносить удар по русскому левому флангу.
Далее следовало общее предписание: «Сражение, таким образом начатое, будет продолжено сообразно с действиями неприятеля».
Диспозиция Кутузова предоставляла большую самостоятельность всем генералам. Им давалось право предпринимать любые целесообразные действия «на поражение неприятеля».
Перед сражением Наполеон обратился к армии со словами: «Солдаты! Вот битва, которой вы так желали! Теперь победа зависит от вас!» И далее обещал им победу, зимние квартиры, изобилие и скорое возвращение на родину.
Веселье охватило французский лагерь.
И слышно было до рассвета,
Как ликовал француз, —
напишет через четверть века М. Ю. Лермонтов.
А в это время скрытно, в ночной темноте, Наполеон перевел значительную часть своих сил через реку Колочу и максимально приблизился к русским позициям.
В отличие от наполеоновского лагеря, у русских все было спокойно. Солдаты переодевались в чистое белье и вопреки обычаю отказывались от традиционной чарки. Ночью священники пронесли по лагерю чудотворный образ Смоленской Божьей Матери — заступницы Русской земли. За образом шел с непокрытой головой со слезами на глазах Кутузов со всем своим штабом, а на их пути стояли коленопреклоненно полтораста тысяч солдат и офицеров. И как писал потом один из героев Бородина Федор Глинка: «Это живо напоминало приготовление к битве Куликовской».
^соло пяти часов утра, как только забрезжили первые лучи солнца, Наполеон вышел из своего шатра. Ему доложили, что русские стоят на позиции.
— Наконец они попались! Идем открывать ворота Москвы! — радостно воскликнул Бонапарт и, сев на коня, помчался к Шевардинскому кургану, где располагалась его ставка.
Раздался первый пушечный выстрел, и сражение началось. Через несколько минут уже загремели десятки орудий.
Услышав канонаду, Кутузов вышел из избы, где провел ночь перед сражением, кряхтя взобрался на низкорослую лошадку и поехал в сопровождении казака-ординарца к деревне Горки, где накануне облюбовал себе место для командного пункта.
Вопреки ожиданиям, французы нанесли первый удар не по левому флангу, а по правому, ворвавшись в Бородино.
Адъютант Барклая майор В. И. Левенштерн вспоминал: «На восходе солнца поднялся сильный туман... заволакивавший в то время равнину. Генерал Барклай в полной парадной форме, при орденах и в шляпе с черным пером стоял со своим штабом на батарее позади деревни Бородино».
Внезапно из тумана возникли французские тиральеры и кинулись вперед. Барклай бросил в штыки лейб-гвардейских егерей, остановил французов и приказал, отступая, взорвать мост через Колочу. Этот приказ выполнили матросы мичмана Лермонтова. (На месте их подвига был поставлен небольшой памятный обелиск.) И все же через час французы взяли Бородино, потеряв первого из своих генералов — Л. О. Плозонна.
Почти одновременно Наполеон нанес главный удар по левому флангу русских — на Багратионовых флешах.
Три маршала, Даву, Мюрат и Ней, начали штурм флешей. Впереди, сменяя друг друга из-за тяжелых ранений, шли командиры дивизий Компан, накануне взявший Ше-вардино, затем Дессе, а после него — генерал-адъютант Наполеона Рапп, получивший в атаке на флеши свою 22-ю рану.
Увидев, что попытки сбить русских с позиций безуспешны, во главе атакующих встал «железный маршал» Даву и ворвался со своим любимым 57-м полком в левую флешь, но был сбит с лошади и потерял сознание.
В 8 часов утра пять французских дивизий все же ворвались во флеши, но Багратион сам повел в штыки свою пехоту и выбил противника с занятых им позиций.
Тогда Наполеон бросил в бой кирасир неаполитанского короля маршала Мюрата. Все тот же Ф. Глинка писал: «Впереди всех несся всадник в живописном наряде. За ним волновалась целая река его конницы. Могучие всадники, в желтых и серебряных латах, на крепких конях, слились в живые медные стены. И вся эта звонкожелезная толпа неслась за Мюратом».
Но и эта — третья — атака флешей была отбита.
В 9 часов началась четвертая атака. На ее острие шла образцовая дивизия генерала Фриана. В дыму и пламени она прошла сквозь русские позиции и ворвалась в деревню Семеновскую. Однако и на этот раз Багратион, собрав все, что только еще оставалось, пошел в контратаку и выбил неприятеля и из деревни, и с флешей.
Атака следовала за атакой до самого полудня. Уже почти до последнего человека пали дивизии Воронцова и Неверовского, а оба их командира были тяжело ранены. Уже был убит командир бригады генерал-майор Александр Алексеевич Тучков — младший из пяти братьев-генералов, поднявший своих солдат в контратаку со знаменем в руках. Уже рвы перед флешами были завалены телами тысяч погибших, когда корпус пасынка Наполеона Евгения Богарнэ нанес удар по центру и взял Курганную высоту.