Страница 10 из 50
Слава Сергия от того не потускнела, а его авторитет, как святителя и подвижника, возрос еще более. Поэтому князь Дмитрий Иванович попросил у отца Сергия благословения на битву и, выслушав наставления, взял с собой в поход двух монахов — Александра Пересвета и Романа Ослябю. Первый из них — Пересвет — до пострижения был брянским боярином и искусным воином.
Сергий Радонежский предсказал Дмитрию, что грядущая сеча будет кровавой и ужасной, но Бог дарует победу его войску.
Меж тем почти все русские рати пришли в Коломну и 20 августа двинулись на юг к устью реки Лопасни, куда один за другим подходили полки союзных Дмитрию князей, не поспевшие к сроку в Коломну. К концу августа при слиянии Оки и Лопасни собрались все войска Дмитрия и
1 сентября, переправившись на южный берег Оки, двинулись к Дону. Через пять дней войска достигли назначенного рубежа.
В ночь с 7 на 8 сентября 1380 года русские полки начали переходить через Дон и выстраиваться в боевые порядки при устье неширокой реки Непрядвы на огромном Куликовом поле.
Впереди стал передовой полк, за ним — большой полк, а на его флангах — полки правой и левой руки. За левым флангом, в густой дубраве, втайне от противника спрятался засадный полк, которым командовали московский воевода боярин Боброк-Волынский и двоюродный брат Дмитрия серпуховской князь Владимир Андреевич Храбрый.
Сражение началось традиционным поединком двух сильнейших воинов того и другого войска. Из русских рядов выехал Александр Пересвет, из ордынских — знаменитый богатырь Темир-Мурза, известный у русских под именем Челибея. Воины помчались навстречу друг другу, припав к шеям коней и выставив тяжелые и длинные пики. Они сшиблись на бешеном скаку, выбив друг друга из седла. Челибей рухнул замертво, в грудь Пересвета вдавился тяжелый наперсный крест, и он тоже скончался почти мгновенно.
Дмитрий Иванович перед самым началом сражения снял с себя дорогие великокняжеские доспехи и надел их на своего любимца Михаила Бренка, поставив его под свое знамя, а сам, одевшись простым воином, вошел в ряды большого полка и смешался с ратниками. Как только Пересвет и Челибей пали мертвыми, две человеческие лавины ринулись навстречу друг другу, вступив в сражение, равного которому еще не было. На первых порах успех сопутствовал ордынцам: их конница, стоявшая в авангарде армии, смяла передовой полк и стала теснить большой. Пришедшая на помощь русская конница на какое-то время выправила положение, но вскоре великокняжеские рати стали отступать на фронте в десять верст, неся тяжелые потери.
Потом летописцы записали, что на Куликовом поле кровь лилась, как вода, что лошади шли по телам павших, что воины задыхались от тесноты, а пешая русская рать сначала гнулась, как трава под ветром, а потом легла, как скошенное сено. Мамай, стоя в тылу своих войск на высоком Красном холме, уже торжествовал победу, как вдруг из леса вылетела русская конница. Это пошел в бой засадный полк Боброка-Волынского и князя Владимира Андреевича Храброго.
Засадный полк нанес удар в самое подходящее время, и армия Орды побежала. В первых рядах отступающих были темник Мамай и военачальники, окружавшие его на Красном холме. Русская конница гнала ордынцев пятьдесят верст и остановилась только на берегах реки Мечи.
Оставшиеся на Куликовом поле воины-пехотинцы стали подбирать раненых, хоронить убитых, подсчитывать свои и вражеские потери. Разбирая груды мертвых тел, воины нашли князя Дмитрия Ивановича, лежавшего без признаков жизни, в рваной кольчуге, без шлема, с помятым щитом. Князь не был ранен, а только сильно побит и контужен.
Дмитрий Иванович с трудом пришел в себя, но радость победы смешалась в его душе с великой горечью, когда он узнал, что в сражении погибли десятки тысяч его воинов. О том, какой была численность русского войка в Куликовской битве и какими в тот день были потери, не знаем мы и сегодня — настолько противоречивы и неточны сведения об этом. Одни исследователи полагают, что в сражении участвовало до 300 тысяч человек, другие — 200 тысяч. Потери исчисляют от 40 до 100 тысяч воинов с каждой стороны.
Семь сюжетов из русской истории XV—XVI веков
J^Liee следуют три независимые друг от друга истории, которые, однако, тесно связаны между собой. Первая объясняет старинное выражение «дар Валдая», принадлежащее Федору Николаевичу Глинке (1786—1880) — поэту и публицисту, декабристу, автору многих популярных песен: «Вот мчится тройка удалая», «Не слышно шуму городского» и других. В первой из них и встречается выражение «дар Валдая».
И мчится тройка удалая В Казань дорогой столбовой,
И колокольчик — дар Валдая —
Гудит, качаясь, под дугой.
Не каждому современному читателю будет понятно и выражение «столбовая дорога». Так назывались только большие почтовые тракты, вдоль которых стояли верстовые столбы. Отсюда — столбовая дорога.
И еще. Колокольчики привешивались чаще всего под дугой ямщицких, фельдъегерских и других скоростных троек. Крепились они к дуге проволочным колечком, которое называлось зга. Отсюда пошло выражение «ни зги не видно», означающее полную тьму, когда ямщик или седок не видели даже этого'поддужного колечка.
Валдай, тогда уездный город Новгородской губернии, назван в стихотворении Глинки далеко не случайно. Именно он славился производством ямских колокольчиков.
том, почему именно Валдай был центром их изготовления, рассказывает такая легенда: в 1478 году московские рати великого князя Ивана III присоединили Новгород к Москве и в знак того, что с вольностями господина Великого Новгорода покончено, Иван III велел снять вечевой новгородский колокол и отвезти его в Москву.
Однако по дороге, возле Валдая, колокол сорвался с саней и упал на дно глубокого оврага. Падая по крутому склону, он разбился на тысячи кусочков, из которых впоследствии и были сделаны ямские валдайские колокольчики.
W -
СФ наконец, к этой же серии примыкает и еще одна история — легенда, которую отстаивают псковичи. По их версии, великий московский князь Василий III велел спустить псковский вечевой колокол с Троицкой звонницы. Палач тяжелым молотом отбил у колокола его медные уши, сквозь которые продевались подвесные канаты. Потом колокол повезли на Снетогорское подворье церкви Иоанна Богослова и сбросили в заранее выкопанную яму, будто узника в темницу заключили. Но колокол не оставили в покое и там. На третий день погрузили его в сани и повезли в Москву. Только не довезли. На Валдае сани с колоколом встретили слуги великого князя московского Василия III и велели разбить колокол на куски, а куски разбросать во все стороны. *
Все так и было сделано. А осенью из этих кусочков выросли маленькие колокольчики...
! '
еперь вам предлагаются
четыре сюжета из эпохи Ивана Грозного.
...Существует мнение ученых, что первыми наградами для воинов и воевод в Киевской Руси были золотые шейные гривны, напоминающие шейный браслет. Другой наградой и знаком достоинства были золотые цепи, а также золотые цепи с крестом на конце.
В XVI веке довольно широкое распространение получили награды, сделанные из сплава золотых монет, чаще всего венгерских и португальских.
В 1551 году такими золотыми наградами были отмечены строители крепости Свияжск (при слиянии реки Свияги с Волгой) за то, что поставили ее всего за четыре недели из сплавленных по Волге деталей, сделанных заранее в Угличе.
В 1558 году ими награждаются казаки князя Дмитрия Ивановича Вишневецкого, черкасского старосты, пославшего отряд на помощь русским войскам во время их похода в Крым. На следующий год такие же награды получают русские стрельцы и казаки Даниила Адашева за поход по Днепру.
Сам Иван Грозный наградил себя и своего старшего сына царевича Ивана за участие в первом Ливонском походе 1558 года золотой цепью с золотой же медалью. Это был первый случай в истории России, когда царь из собственных рук получал награду для самого себя. Такой случай можно было бы посчитать курьезом, но ведь Иван IV официально считался первым русским царем и никакой традиции не нарушал, хотя бы потому, что ее не существовало.