Магия Драконов

— Мои!

Сиг отшатнулся. А Сигурд расстегнул свой испачканный и порванный плащ и, наклонившись, набросил его на скорчившееся тело.

— Он был мастером-кузнецом и человеком чести, — проговорил он тихим голосом. — Но он не смог убить своего дракона, и поэтому был убит сам.

— Своего дракона?

— Да. Алчность — вот чем был его дракон, и он по-прежнему властвует здесь. Вот поэтому Фафнир и стал здесь стражем, хотя и сам был мертв. На эти драгоценности было наложено сильное проклятие. И оно настигало любого, кто решался поднять их. Поэтому лучше оставить их, пусть лежат здесь, пока не настанет конец мира.

И Сиг, глядя на озаренные призрачным светом драгоценности, горящие, словно адский огонь, понял, что это правда.

Поэтому они и поскакали подальше от этой пустыни, оставив все позади. Они продолжали выполнять узор норн, проживая свои жизни так, как было им уготовано.

Сирруш-ло

— Пусть лежат, как и сказал Сигурд. Проклятие Фафнира пусть лежат…

Слова эти эхом отдались в пыльной и темной комнате. Сиг поднял голову. Он держал руки перед собой, ухватившись за край стола с такой силой, что они ныли от боли. Он ведь должен держать посох… и куда делась река… горы… Грейкелл и остальные кони? Мальчик тряхнул головой, пытаясь избавиться от иллюзий сна. Неужели это был сон? Такой реальный… такой реальный! Во сне же нельзя есть, уставать или чувствовать. Сигурд был по-настоящему реален, как и Мимир, и Фафнир…

А перед ним по-прежнему красовался Фафнир, серебристый, яркий. Сиг поднял руку, чтобы ударить по картинке-головоломке, которую он с таким трудом собрал, — по серебряному дракону. Но почему-то мальчик не смог коснуться его. Он же… он же почувствует… НЕТ!»

Он так торопливо рванул назад стул, что тот с грохотом упал на пол. Снаружи сверкнула молния, и Сиг окончательно понял, в каком месте находится, хотя еще не был до конца уверен, что же произошло с ним. Он только знал, что ему нужно выбираться отсюда… идти домой…

Сиг пробежал из комнаты обратно в старую кухню. Капли дождя проникали через открытое окно. Но он не забыл, что нужно сделать еще одно дело… тот стол… Рэс…

Мальчик постоял в нерешительности несколько секунд у окна. Меньше всего ему хотелось еще одной драки. Однако он не мог, никак не мог оставить Рэса запертым в подвале. Сиг бросился к столу, приваленному к двери, и яростными толчками, прилагая все силы, оттащил его от двери. А потом не стал ждать и бросился к окну, в дождь и темноту.

Кусты неухоженного сада буквально схватили Сига, когда он ринулся сквозь них по самому кратчайшему пути к выходу во внешний мир, в который он верил. Но еще один, другой мир по-прежнему оставался какой-то его частью. Он видел мысленно кузницу с Сигурдом Королевским Сыном, выковывающим могущественный меч, лесной дворец Мимира-Регина, и то дол гое путешествие к ужасной истерзанной земле Фафнира.

Драгоценности! Это слово, всегда такое волнующее теперь означало для него нечто совершенно иное. Фафнир завладел ими и превратился из человека в чудовище, поглощенное своей алчностью. Мимир, который был учителем Сигурда и хорошим другом, тоже превратился в чудовище, когда драгоценности предстали перед ним, хотя и несколько другим способом. А потом Сигурд сделал свой выбор, и оставил то зло, и поэтому вернулся героем.

Сиг снова и снова прокручивал в памяти все эти воспоминания, когда бежал домой. Должно быть, уже очень поздно. Папа вернулся домой, и он захочет знать, куда это сын запропастился. Но если он расскажет эту историю, ему никто не поверит! И в то же время мальчик не мог придумать ничего более подходящего. Сиг Клешнерукий не лгал, чтобы выпутаться из затруднительной ситуации. Если папа все же задаст вопрос, придется рассказать часть правды — что он проник в дом и нашел ту головоломку. Но рассказать об остальном… нет уж, увольте!

А дома-то никого и не оказалось. Сиг бросил взгляд на часы на полке у кухонной двери и недоверчиво уставился на них, а потом подошел поближе и встряхнул. Половина шестого! Его не было дома всего полчаса!

С трудом признав этот факт, Сиг стянул с себя мокрый плащ. В конце концов он пришел домой раньше папы, и ему теперь не придется ничего рассказывать. Но мысли его постоянно возвращались к Рэсу.

Он не слышал никаких звуков из подвала, когда оттаскивал от двери стол, которым перегородил выход. Что, если там, в темноте, Рэс разбился или поранился? Никто ведь не знает, что он там, никто, кроме него, Сига. И он будет виноват, если Рэс лежит сейчас там, у подножия лестницы в темноте, возможно, со сломанной ногой, и никто не знает…

Сиг снова посмотрел на часы, думая о поступке, который ему меньше всего хочется совершать, — вернуться в тот дом, чтобы убедиться, что с Рэсом все в порядке. Папа, конечно, скоро придет домой, и если Сиг сейчас уйдет, ему точно придется потом все объяснять.

Рэс — крепкий парень, он, вероятно, уже выбрался из подвала и на пути к дому. Но что если нет? Сиг вновь надел плащ. Потом поднял записку, которую оставила его мать, достал авторучку и добавил несколько слов. По крайней мере папа будет знать, что он был дома и скоро вернется назад.

Не смея больше задерживаться (на случай, если он не сможет заставить себя вернуться туда, к тому дому, в этот дождь и в темноте), мальчик вышел на улицу.

Рэс сидел в темноте. Он уже обшарил руками все вокруг и знал, что находится на лестнице. А что внизу, ему вовсе не хочется знать. Сначала он сердито кричал, а потом гнев прошел, словно холод, поднимавшийся снизу, вытряхнул из мальчика злобу и остался только страх. После этого Рэс просто звал и стучал по двери. Но вокруг по-прежнему стояла тишина, и он понял, что Сиг, наверное, ушел из дома и оставил его одного!

Что же было в той коробочке такого, что так изменило Сига? Странно, но почему-то Рэсу без труда удалось найти ее, словно Сиг оставил какой-то знак для него, совершенно четкий на этом пыльном полу, ведущий к тому листку бумаги, слегка выгнувшемуся кверху над шкатулкой.

В коробочке не оказалось ничего такого особенного — просто картинка-загадка. После всех россказней Сига насчет спрятанных драгоценностей Рэс ожидал обнаружить что-то по-настоящему ценное. Он попытался избавиться от страха, поразмыслив о чем-нибудь другом. Рассуждай логически, всегда говорит Чака. Жаль, конечно, что он ничего не рассказал ему прошлой ночью. Брат ушел на собрание, а когда вернулся домой, они с отцом сильно повздорили. Мама плакала. Неприятности! Одни неприятности в последние дни, когда Чака говорит одно, а отец — другое.

Никто не знает, что он здесь, никто не станет здесь его искать. Он действовал по собственной инициативе, и теперь ему придется выбираться отсюда тоже самостоятельно. Рэс упрямо вернулся к двери, хотя, похоже, в этом не было никакого толку. Однако он не отказался от попыток открыть ее, и в любом случае маленькая полоска света, пробивавшаяся с краев, лучше темноты, окутывающей все вокруг.

А затем он услышал топот ног человека, бегущего по старым половицам. Мальчик напряженно вслушивался в эти звуки. Сиг… Сиг возвращался — и в страшной спешке — из передней части дома. Что он делал все это время? Рэсу в сплошной темноте казалось, что он находится в доме по меньшей мере несколько часов.

Он прижался к двери. Сиг должен выпустить его! Он не может просто так взять и уйти, оставив Рэса запертым здесь… или может? Это всего лишь еще одна уловка белых. Чака велел никогда им не верить… Рэс открыл рот, чтобы закричать. Но вот шаги приблизились к двери. Сиг не должен узнать, что он готов воззвать к нему о помощи — никогда не должен! Ничего не говорить, просто навалиться на него, когда он откроет дверь.

Рэс услышал скрежет двери по полу и, затаившись, стал ждать, пока та не откроется. Но вместо этого раздался какой-то новый звук, заглушённый грохотом грома, звук удаляющихся шагов. Рэс бросился к двери. Она открылась больше, чем до этого, потом снова натолкнулась на стол, но в этот раз щель оказалась достаточно широкой, чтобы Рэс смог протиснуться в нее. А секундой спустя он уже был в кухне.