Страница 17 из 33
Тетя Пруденс — она старшая мамина сестра и никогда не была замужем. Говорят, она решила никакому мужчине не позволять управлять собой и «Благородным оленем», который оставил ей отец. Она приняла Нэн, сказала, что та уже достаточно большая, чтобы быть полезной, но следила, чтобы племянница отрабатывала свой хлеб.
Нэн постучала в дверь и вошла, поставила поднос на стол и сделала реверанс. Тетя Пруденс взглянула на серебряные часы, которые висели у нее на поясе.
— Ты опоздала. Опоздание — это растрата времени, а время — деньги.
Нэн знала, что отвечать не следует. Это она поняла очень быстро после появления здесь. Тетя Пруденс критично разглядывала хлеб.
— По крайней мере нарезала правильно. — Говорила она таким тоном, словно ей не хотелось это признавать. — Ладно, можешь идти… У тебя должно быть много работы.
Нэн снова присела.
— Да, госпожа.
— Так займись ею.
Нэн торопливо направилась на кухню. Если не вернется вовремя, Эмми съест всю ее порцию бекона.
— И вот он держит полный кулак жира и никакого пони!
Громкий смех заполнял кухню. Перед огнем спиной к нему стоял Джошуа, старший конюх; он раздвинул полы своего жакета, чтобы согреть заднюю часть кожаных брюк. Кук, с гораздо более любезным выражением, наливала ему кубок, а Эмми сидела на стуле, ела с тарелки на коленях и слушала, широко раскрыв глаза.
Но когда Нэн вошла, Джошуа неожиданно перестал смеяться. Он недовольно посмотрел на нее, хотя продолжал широко улыбаться.
— Мы говорим о том, как недавно одурачили нового офицера. — Улыбка его стала злобной. — У джентльменов есть способ переправлять товар. Они бреют своих пони, намазывают их жиром, как Кук сковороду. Потом берут старую опытную кобылу, которая знает дорогу в темноте, и привязывают к ней пони. И не нужен человек, чтобы вести их. А если кто-нибудь попробует их поймать — как эти полицейские две ночи назад, не смогут. Этот Хейверс, он всегда что-нибудь придумает! Хитрый малый!
Нэн хорошо знала, что это предназначалось ей. Она не хотела смотреть на Джошуа. Вместо этого посмотрела на тарелку, которую пододвинула ей Кук. Хлеб и сыр — бекон Эмми уже съела. Нэн прислонилась к краю стола с посудой и принялась есть. Она говорила себе, что уловки контрабандистов для нее ничего не значат. Хейверс — она много слышала о нем. Хотя, конечно, это не настоящее его имя. Он может быть любым жителем деревни, за исключением священника и сквайра.
Все они считают ее отца глупцом — те, кто не зовет его предателем и говорит, что он передавал информацию командиру королевских солдат. Но сейчас это не ее забота. Если Хейверс захочет при дневном свете провести своих намазанных жиром пони по деревне, пусть ведет.
— Эй, в доме!
Голос, громкий и ясный, доносился снаружи, и все услышали топот нескольких лошадей на мощеном дворе. Джошуа, удивленный, оторвался от камина. Слишком рано для путников, и он считал, что сможет побыть немного в теплой кухне. С мрачным видом он направился к выходу.
Эмми с набитым ртом, продолжая жевать, выглянула в окно. И сразу повернулась.
— Это они!
— Кто они? — Кук отодвинула ее от окна.
— Солдаты! — Эмми проглотила еду. — И с ними раненый!
Кук, не оглядываясь, отдала приказ:
— Нэн, иди расскажи хозяйке. Ей решать.
Нэн побежала назад по коридору, постучала в дверь и вошла, не дожидаясь разрешения.
Тетя Пруденс нахмурилось:
— В чем…
— Тетя, госпожа, — торопливо поправилась Нэн, — там во дворе солдаты, и с ними раненый!
Тетя Пруденс долго молчала, оставаясь неподвижной. А когда встала из-за стола, на ее лице ничего нельзя было прочесть. Она решительно миновала Нэн и направилась к входной двери, которая вела прямо во двор конюшни. И задержалась лишь для того, чтобы снять с колышка плащ.
Конюшенный мальчишка уже смел снег со двора; здесь, топая и фыркая, стояли три лошади; их длинная зимняя шерсть заиндевела, как будто они давно были под открытым небом. Один человек в седле поддерживал другого, ведя на поводу и его лошадь. А третий стоял перед Джошуа, и из-под слегка раскрытого плаща виднелся форменный мундир.
— В чем дело? — Тетя Пруденс выступила вперед, и ее, как всегда, властный голос заставил обоих мужчин оглянуться.
— У меня раненый, хозяйка, он нуждается в убежище и лечении. Я Роберт Леггит, на службе короля.
Джошуа плюнул.
— Он полицейский. Вот кто он, хозяйка. — Он криво улыбнулся. — Вы ведь не хотите, чтобы они тут околачивались?
— Замолчи! — Тетя Пруденс перевела взгляд с мастера Леггита на бледного человека с закрытыми глазами. — Надеюсь, я знаю свой долг, сэр. Вносите его.
Час спустя Нэн переливала воду разливальной ложкой из кипящего котла. Ей пришлось побегать, принести мазь, которую тетя приготовила из трав, куски старой льняной ткани из маленькой комнаты в глубине гостиницы: там иногда на полу проводили ночь опоздавшие посетители. Тетя Пруденс и мастер Леггит работали вместе, вначале извлекли пулю, потом перевязали рану. Тетя Пруденс решила, что пациенту станет лучше, если выпустить немного крови: тогда не будет высокой температуры; но сказала, что аптекарь живет в десяти милях, да и не поедет он в такую погоду — снова пошел снег и стало очень холодно.
— Это неправильно! — негромко говорил на кухне Джошуа Кук и Эмми. — Этого парня подстрелил Хейверс. Думаете, ему понравится, что мы укрываем и лечим королевского офицера? Запомните мои слова, он нам за это отомстит! Госпожа слишком долго все делала по-своему; она считает себя выше любого мужчины. Ну, она скоро узнает. Верно, Нэн. — Он с улыбкой посмотрел на нее. — Ты ведь можешь ей рассказать, что бывает с теми, кто выступает против джентльменов?
Откуда-то Нэн набралась мужества, чтобы заговорить.
— А что она должна делать? Оставить человека умирать?
— Если он приведет к нам Хейверса, да, — ответил Джошуа. — Хочешь, чтобы «Благородного оленя» сожгли, как ваш дом?
Кук впервые покачала головой.
— Он не посмеет, Джош. Девочка права. Хозяйка только поступает как христианка, заботится о раненом.
— Хейверс посмотрит на это не так.
— Джошу, Кук — Эмми! — Вошла тетя Пруденс, с ее пояса свисала связка ключей. — У вас есть работа, занимайтесь ею. Нэн, леди из Леопарда проснулась. Немедленно отнеси ей шоколад.
Но прежде чем Нэн успела налить шоколад в тонкую чашку, она увидела, как тетя Пруденс остановилась перед Джошуа.
— Одень на Мэгги седло и пошли ко мне Мэтта.
— Хозяйка. — Старший конюх не пошевелился. — Если вы хотите сообщить…
— Хочу послать сообщение, — тетя Пруденс говорила отчетливо, пристально глядя Джошуа в глаза, — на полицейскую станцию. Там у лейтенанта Фиттона — это раненый — сын в гостях. Ему нужно увидеться с мальчиком, и поскорей. Мэтт поедет на Мэгги и поведет лошадь, которую ему даст мастер Леггит. И нельзя терять времени, ты меня понимаешь, Джошуа? Конюх кончиком языка облизал губы.
— Хозяйка. Я должен сказать. Хейверсу не понравится, что мы укрываем раненого офицера…
— Хейверс! — вспыхнула тетя Пруденс. — Не упоминай при мне этого негодяя, поджигателя домов! Эти люди офицеры короля, и всякий законопослушный человек должен дать им убежище, как я. И больше никаких споров, понял? Пошли ко мне Мэтта — я напишу записку, и он должен побыстрее ее отвезти. Передай ему это.
Она повернулась спиной к Джошуа и вышла из кухни. Конюх немного постоял, зажав пальцами нижнюю губу и глядя на дверь.
Нэн больше не могла задерживаться. Осторожно неся поднос, она поднялась к двери с нарисованным леопардом, поскреблась в панель. Выглянула служанка миледи, приняла поднос и велела побыстрее принести горячей воды.
Следующий час Нэн была очень занята, бегала взад и вперед. Два гостя джентльмена спустились и требовали немедленно завтрак, так что Нэн пришлось сражаться с большими тяжелыми подносами. Несмотря на суматоху, Кук отлично справилась со своим делом. На подносах тарелки с холодной ветчиной и говядиной, шипящие сосиски, только что со сковороды, вареные яйца, свежий хлеб с вишневым джемом и с маслом, кубки с элем.