Страница 11 из 12
Представив, как они вдвоем его разукрасят (а кобеля через четыре дня надо отдавать!), я вылетела за ними прямо с кастрюлей, которую в этот момент отмывала. К счастью, она была до половины наполнена водой, и я эту воду с размаху хлестанула на ком шевелящихся рычащих черных тел. Ком развалился. Фрэнк и Марк, ошарашенные неожиданным душем, выпустили жертву само уверенности, и она, пробуксовывая когтями на поворотах, кинулась обратно в кухню, забилась за холодильник и притихла.
С тех пор в доме царил покой и мир. Дверь в кухню уже не закрывалась. Квартирант выходил в коридор, только убедившись, что там в данный момент никого нет. Если в коридоре кто-то был (хотя бы и Саванна), гость сидел за холодильником, выставив за угол, как перископ, подозрительный глаз. Мои собаки тактично не входили в кухню, предоставив ее квартиранту во временное пользование, а просторный коридор стал чем-то вроде нейтральной территории.
Это был единственный случай, когда собака, оставшаяся у нас дома, не была принята в стаю и до конца осталась в квартире чужаком. Хотя как знать, получи кобель профилактическую взбучку сразу по прибытии, его скверный характер, скорее всего, улучшился бы за несколько дней. Как оказалось, он вовсе не был агрессивным. Только одичавшим от одиночества и охамевшим от безнаказанности.
Прогулки – не только моцион
Выгуливание
Сразу же хочу обратить внимание: выгуливание – это не прогулка. Между выгулом и прогулкой такая же разница, как для вас разница между экскурсией и походом в туалет. Почему-то хозяева путают эти понятия и порой гордо заявляют в разговоре с коллегами: «А мы гуляем три раза в день!» Причем мы, с коллегами-собаками, выясняем, что их выводят на десять минут утром и вечером, и только одну прогулку днем (продолжительностью в полчаса) еще как-то с натяжкой можно назвать прогулкой.
Многие из нас ухитряются выгуливание (точнее, отправление естественных надобностей) растягивать надолго, насколько позволит емкость мочевого пузыря или сила сфинктера анального отверстия. Некоторые псы в этом отношении аж патологически изобретательны, но вообще-то для любой собаки отправление потребностей далеко не такая простая и банальная вещь, как для вас. Вот вы отложили продукты жизнедеятельности в унитаз, смыли в канализацию, и вам больше нет до них никакого дела. У нас это целая наука.
Например, большая нужда. Мы тоже привыкаем справлять ее в определенном месте и это место по возможности тщательно выбираем. Не любим слишком беспокойные места, ведь и вам хочется посидеть спокойно, в интимной обстановке и не торопясь, за газеткой, решить эту мировую проблему. С другой стороны, отложив свою визитную карточку на видном месте, мы привлекаем к себе внимание, делаем рекламу, так сказать. Поэтому не торопимся избавиться от «балласта» где попало, а, если есть возможность, укладываем его на кусты, возвышенные пригорочки, кочки, куски картона. Или, метко прицелившись, прямо на визитную карточку соперника.
То же самое с маркировочной жидкостью. Торопливо слив избытки, остальное очень бережливо расходуем на пограничные отметки, объявления в желтой прессе и на комментарии для неприятелей из-под забора. Причем вопреки довольно распространенному мнению метят не только кобели, но и суки, просто делают они это немного иначе, скромнее, не задирая ногу до второго этажа. Поместить объявление в желтую прессу тоже надо уметь. Ну какой смысл давать рекламу в захудалую газетенку, где ее никто не увидит? Писать надо туда, где это увидит максимальное число подписчиков. По высоте отметки и ее размерам читатели составят впечатление о размерах рекламодателя, поэтому каждый старается выдавить из себя максимум и взять отметку повыше. Чем мельче собачонка, тем серьезнее презентуется. У дам свои женские приемчики. Они обычно не стремятся к высоким целям, но применяют эффективные и оригинальные методы: написают на целлофановый пакет, в картонную коробку или даже в старый чайник, кому что подвернется.
Скажете: «Фи, столько речей о записухах!» Для вас это просто записухи, а для нас это бюро знакомств, доска объявлений, справочник и Интернет.
Прогулки: чем раньше, тем лучше
Каждому овощу свое время. Волчата в возрасте около четырех недель начинают вылезать из берлоги, а щенки примерно в этом возрасте начинают покидать мамину подстилку и отправляются исследовать комнату, где она находится. С каждым днем экспедиции удлиняются, и постепенно щенок осмеливается на дальний поход в коридор. В этом возрасте он имеет непреодолимое желание знакомиться со всем новым и при этом еще не осознает (как и ваше дитя) опасности этого света. На первых порах он еще очень неуклюж, из-за неважного зрения и слабых ног проходимость у него пониженная, поэтому в возрасте до шести – восьми недель малыш просто не способен к долгим переходам. Волчата в это время никогда не удаляются далеко от норы. Играют, развивают ловкость, подвижность, координацию движений и устанавливают первые социальные контакты. При берлоге они в безопасности, поэтому они открыты всему миру и жадно впитывают все новое и интересное.
Самое время начать знакомить щенка с внешним миром с двух месяцев. Ранее не стоит: для его мозга еще достаточно информации в квартире или во дворе. Но и затягивать знакомство тоже плохо. В возрасте около трех месяцев кончается период «открытости», щенок становится недоверчивым и склонен боязливо реагировать на все новое и незнакомое. В этом возрасте он начинает осознавать опасности, поджидающие его за пределами родного дома, и в то же время чувствует свою неопытность, слабость и неспособность противостоять этим опасностям. Если до этого возраста он не привыкнет к обстановке улицы, не познакомится с чужими собаками, людьми, машинами, ему потом намного труднее осваиваться в постоянно меняющихся обстоятельствах. Если для двухмесячного щенка все люди на одно лицо, то старший щенок людей различает и вынужден привыкать к каждому новому человеку, к каждой новой чужой собаке, а это для малыша огромная психическая нагрузка.
В наше время большинство щенков сидели дома до трех с половиной – четырех месяцев: из-за отсутствия хороших вакцин карантин чрезмерно затягивался. Впоследствии таких щенков было сразу видно: на площадке они держались скованно, боялись собак и очень медленно и неловко социализировались в компании. Ребятня, с которой начали гулять раньше и с двух месяцев постепенно знакомили с жизнью за порогом дома, вливалась в коллектив естественно и легко, ничуть не смущаясь численным и весовым превосходством ровесников.
Я со всеми своими собаками начинала гулять очень рано, фактически с первого дня их приезда к нам. Я тоже боялась инфекций, но, во-первых, полагала, что щенка, только что отнятого от матери, хранит материнский иммунитет, который, постоянно снижаясь в первые две недели после отъема, постепенно заменяется активным иммунитетом самого щенка. Во-вторых, риск, что собака заболеет, мне лично казался более приемлемым, чем риск, что щенок из-за изоляции станет психическим калекой. Могу сказать, что мой риск оправдался. Несколько из моих собак действительно заболели, но перенесли чумку и парвовирусный энтерит в гораздо более легкой форме, чем щенки, сидевшие в стерильной изоляции и заболевшие, несмотря на карантин и прививки. Риск оплатился и тем, что мои собаки не имели ни малейших проблем при социализации.
Фрэнк в первый раз был приведен на площадку в полтора месяца, и его сразу приняли как сына полка. К трем месяцам это был уже бывалый площадочник, игравший за неимением ровесников с намного более старшими щенками. И когда его ровесники в возрасте трех с половиной месяцев начали делать первые робкие шаги по площадке, Фрэнк с ними играть отказался, ему было с ними уже неинтересно. Он предпочитал им общество старших щенков и подростков, с которыми познакомился в дни своего дебюта в собачьем обществе. В возрасте четырех месяцев мы забрали его на дачу, где он прожил все лето, но, вернувшись в город, не испытывал никакого дискомфорта или синдрома изоляции. Впечатления первых нескольких недель прогулок по городским улицам оказались вполне достаточными для полной социализации.