Вивекананда

Однако при более пристальном рассмотрении оказывается, что предложенное Вивеканандой учение об этапах исторического процесса в целом ряде пунктов существенно отличается от традиционного учения, а то и прямо противостоит ему.

Во-первых, Вивекананда отнюдь не считает, что смысл происходящих в истории перемен можно исчерпать с помощью традиционной идеи морального регресса. С его точки зрения, каждая из сменяющих друг друга исторических стадий имеет как специфические недостатки, так и «составляющие ее славу» стороны. Так, смена господства брахманов господством кшатриев приводит к развитию светской культуры и изящных искусств, господство вайшьев связано с развитием материальной культуры и широким обменом материальными благами и идеями. Характерно, что подъем вверх тех, кто ранее стоял на более низких ступенях социальной иерархии, Вивекананда считает в целом положительным процессом и именно поэтому приветствует историческое завершение этого процесса, приход к власти шудр (см. 8, 6, 342–343). Как далеко уходит, в сущности, Вивекананда от традиционного для Индии циклического понимания истории, видно хотя бы из того факта, что, говоря о своего рода «идеальной модели» общества, он помещает ее не в прошлом (первая стадия — господство брахманов), а в будущем, в котором, с его точки зрения, должно быть достигнуто оптимальное сочетание достоинств четырех периодов истории: духовного знания, светской культуры, необходимого количества материальных благ, равенства и т. д. Итак, история оказывается не столько совокупностью кругов, сколько «восхождением» к некоему высшему, диалектически «снимающему» предшествующие стадии общественному состоянию…

Во-вторых, в отличие от традиционной абстрактно-моралистической схемы у Вивекананды движущей силой исторического процесса оказывается борьба варн. При этом у него постоянно идет речь не только о соперничестве верхушечных групп (например, брахманов и кшатриев или кшатриев и вайшьев), но и о взаимоотношениях между этими группами и основной массой населения. По его мысли, те или иные «верхние» варны могли побеждать противников и удерживаться у власти, лишь опираясь на поддержку масс, и, напротив, теряя эту поддержку, они теряли и свою власть (см. 8, 4, 403–404). Именно «простой народ», с точки зрения Вивекананды, постоянно оставался «реальной основой» общества и «источником всякой силы» в нем (см. там же, 400 и 403).

В этих рассуждениях, несомненно, содержатся смутные догадки как о решающей роли народных масс в истории, так и о значении классовой борьбы. Но, конечно, именно догадки, не более. Ведь само понятие «варны» далеко не совпадает с понятием класса. Неправомерно распространяя это почерпнутое из древнеиндийской истории понятие на все человечество, Вивекананда в дальнейшем приходит к ряду весьма характерных аберраций. С его точки зрения, варны существуют извечно, существование их связано не только с экономической (разделение труда), но и «духовной» необходимостью (обеспечение нравственного совершенствования), борьба между ними обусловлена не только — и даже не столько — экономическими факторами, сколько факторами политическими (погоня за властью) и «духовными» («монополия на знание» и стремление к ее разрушению) и т. д.

Наконец, третья особенность учения Вивекананды об этапах исторического процесса состояла в том, что в ней (в отличие от традиционной индийской схемы) значительное место занимала проблема взаимоотношения Востока и Запада, индийской и западноевропейской цивилизации. Дело в том, что его «царство вайшьев» — это по сути дела именно современное ему буржуазное общество в странах Запада. Предшествующие же стадии в «классическом» виде были представлены, с его точки зрения, в ходе индийской истории. Говоря же о будущем, Вивекананда считает необходимым сопоставление итогов развития обеих цивилизаций, с тем чтобы попытаться достигнуть «синтеза» их лучших сторон.

2. Восток и Запад

В «Современной Индии» Вивекананда весьма красочно описывает то удивление и замешательство, с которыми миллионы индийцев следили за первыми успехами «джентльменов удачи» из Ост-Индской компании: «Чтобы горсточка вайшьев (торговцев), которые, несмотря на их несметные богатства, всегда склонялись в страхе не только перед королем, но и перед любым членом королевской семьи, смогла объединиться, пересечь реки и моря ради того, чтобы сделать бизнес, смогла единственно лишь с помощью хитроумия и богатства постепенно сделать своими марионетками представителей древних индийских и мусульманских династий… подобное зрелище было воистину чем-то новым, невиданным для Индии» (8, 4, 381).

Итак, наиболее удивительным, с точки зрения Вивекананды, представляются не столько сами успехи англичан, сколько та роль, которую в обеспечении этих успехов и вообще в общественной жизни Англии, а затем и Индии стала играть торгово-промышленная буржуазия — вайшьи. Но почему это обстоятельство оказалось столь новым и непривычным для Индии? Почему в этой стране — в ходе ее насчитывающего тысячелетия развития — оказались «реализованы» лишь две стадии социальной эволюции, «царство брахманов» и «царство кшатриев», а «царство вайшьев» было «привнесено» извне, из-за океана? Почему, напротив, в самой Англии и других странах Запада это «царство вайшьев» явилось итогом внутреннего развития? Пытаясь найти ответ на эти вопросы, Вивекананда строит свою концепцию принципиальных различий между индийской и западноевропейской цивилизациями. Наиболее развернутый перечень такого рода различий мы находим в его статье «Проблема современной Индии и ее решение» (1899). Здесь он говорит, что нынешние Европа и Америка представляют собой «славу и гордость своих предков», яванов (так называли в древней Индии греков). Западноевропейская цивилизация, шедшая по стопам греческой, с точки зрения Вивекананды, отличается от индийской следующими признаками: в первой выше всего ценится сила, во второй — духовная уравновешенность; в первой культивируется удовлетворение желаний, во второй — самоотречение; в первой подчеркивается важность изучения внешнего мира, во второй — внутреннего; в первой идеалом является политическая свобода, во второй — духовная; в первой оказываются наиболее важными земные радости, во второй — вечное блаженство (см. там же, 335). Это перечисление продолжается в других работах Вивекананды. В частности, в них говорится о характерной для Индии, в противовес Западу, терпимости в области религиозных и иных убеждений (см. 8, 1, 390); об отсутствии в этой стране захватнических устремлений, направленных на земли вне Индостанского полуострова (8, 3, 106); об отсутствии эгоцентрического выпячивания собственных заслуг и уважении традиций индийскими деятелями культуры (см. там же, 274–275) и т. д. Наиболее же часто встречающимися обобщающими формулировками различий между Индией и Западом у Вивекананды являются следующие: (1) если Запад продемонстрировал, насколько можног «раздуть» потребности человека, то Индия — насколько их можно обуздать и ограничить (см. там же, 181); (2) если Запад показал возможности человеческого контроля над внешней природой, то Индия — возможности контроля над природой «внутренней» (см. 8, 1, 133); (3) если западная цивилизация ориентирована преимущественно на естественные науки и «материалистична», то индийская — «спиритуалистична» и ориентирована преимущественно на религию (см. 8, 3, 156–157).

Именно в силу этих различий, согласно Вивекананде, на Западе стало возможным «царство вайшьев» — буржуазное общество с характерным для него развитием техники («контроль над внешней природой»), «искусственным» умножением потребностей, распространением эгоизма и эгоцентризма (якобы вследствие утраты религиозных — «духовных» — ценностей).

Что можно сказать об этих размышлениях Вивекананды, посвященных сопоставлению «основных тенденций» двух цивилизаций? Во-первых, в них постоянно чувствуется стремление показать изначальное превосходство индийской цивилизации — стремление естественное в условиях острой полемики с европоцентристскими теориями и апологиями колониализма, но порой приводящее к «азиацентризму» (а точнее говоря, «индоцентризму»). Мы уже имели случай убедиться в том, как часто Вивекананда подчеркивает принцип древности различных видов культуры в Индии (будь то религия, философия или даже наука) по сравнению с Европой. Но этого мало: индийская культура отличается, с его точки зрения, от европейской особого рода «благородством», «духовностью» и глубиной. Во-вторых, проводя свои сопоставления, Вивекананда нередко переносит черты определенных стадий в развитии анализируемых им цивилизаций на всю их историю в целом (ясно, скажем, что европейская культура отнюдь не всегда была светской и ориентированной на естественные науки). В-третьих, Вивекананда оставляет в тени борьбу различных тенденций в европейской и индийской культуре. На самом же деле в якобы «спиритуалистической» культуре Индии существовали солидные материалистические и атеистические традиции[30].

30

Это убедительно показано в работах Н. П. Аникеева (15) и Д. Чаттопадхьяя (41). Отметим тут же, что тезис Вивекананды о «спиритуализме» индийской культуры не только был теоретически несостоятелен, но мог послужить (и послужил) основой для выводов весьма консервативного типа. На него опираются порой некоторые из современных противников секуляризации индийской общественной и культурной жизни.