Мозговик. Жилец

Профессор никогда не бывал на дознании, а поскольку отличался большим любопытством, то направился в морг и пришел к самому началу процедуры. Все места были заняты, но у двери стояло несколько человек. Стаунтон присоединился к ним и стал слушать.

В это время свои показания давала Шарлотта Гарнер.

Стаунтон слушал со все возраставшим изумлением. Прежде всего он был поражен спокойствием и бесстрашием девушки, которая с подкупающей откровенностью рассказала всю правду о своих отношениях с тем юношей, Томми Хоффманом, так же, как и все обстоятельства исчезновения Томми, когда она заметила рядом с собой только его одежду. Когда она рассказала о своем ожидании, попытках найти Томми и о своем возвращении домой, коронер намеревался отпустить Шарлотту, но тут она заявила, что хочет добавить еще одну вещь и рассказала про эпизод с полевой мышкой. Она считала, что мышка могла укусить Томми, когда пыталась забраться по его ноге, а он сбросил ее рукой. Мышка могла заразить Томми какой-нибудь формой гидрофобии…

Коронер дал девушке высказаться до конца, затем долго разговаривал с судьей, разъясняя симптомы гидрофобии и указывая на ее сравнительно большой инкубационный период - согласно этим данным, укус мыши не мог столь быстро и трагично подействовать на Томми. Кроме того, заметил он, даже если мышь была заразной, что, кстати, могло бы объяснить ее странное поведение, это не меняло дело, поскольку никаких укусов на руках и теле Томми обнаружено не было.

Имеются царапины на ногах, но они были, по всей вероятности, получены в тот момент, когда Томми босиком бежал по лесу: ни одна из этих маленьких царапин не походила на укус.

Затем свои показания дали Гус Хоффман и Джед Гарнер.

Их истории были идентичными, поскольку они все время находились вместе.

Стаунтон внимательно выслушал их показания, особенно когда был упомянут пес Бак - тот, что прошлой ночью шел по следу Томми, а сегодня привел их к пещере в лесу.

Последним был опрошен шериф, рассказавший о том, как после сообщения о случившемся он был в лесу и выносил с остальными тело Томми.

Судья вышел в соседнюю комнату, но вернулся почти сразу же с готовым вердиктом - самоубийство на почве временного помешательства. Присутствующие стали расходиться.

Стаунтон направился к мужчине, которого называли Гусом Хоффманом, но тот вышел в соседнюю комнату морга, по всей вероятности, чтобы договориться насчет похорон.

Туда же вышли и Гарнер с дочерью.

Тогда профессор остановил шерифа, высокого крупного мужчину, представился ему и рассказал о происшествии с собакой.

- Может быть, и к лучшему, шериф, - сказал он, - что я разговариваю по этому поводу с вами, а не с самим мистером Хоффманом, на которого вчера обрушилось это ужасное несчастье. Может быть, не стоит сразу же сообщать ему, что собака тоже погибла. Пусть думает, что пес сбежал или потерялся, и постепенно свыкнется с мыслью, что тот не вернется. Как вы думаете?

Шериф почесал затылок.

- Ну, не знаю, - в нерешительности произнес он.

- А что, если мы поступим так, - сказал профессор. - Чтобы дать вам время все это обдумать, а мне - задать вам пару вопросов носительно этого странного самоубийства, которое столь заинтересовало меня, может быть, мы пройдем в бар напротив и выпьем по рюмочке?

- Что ж, на рюмочку у меня найдется время. Я должен еще уладить здесь кое-какие мелочи, так что подождите, а я присоединюсь к вам через десять минут.

В баре Стаунтон заказал себе пиво, набил трубку и закурил. Прохладное пиво было очень приятным, и профессор допил свою кружку, когда вошел шериф и сел напротив.

- Пиво выглядит совсем неплохо, - сказал шериф и, повернувшись к стойке, крикнул: - Эй, Хэнк, принеси нам пару кружек. Больших.

Затем он сказал, обращаясь к профессору:

- Я тут поразмыслил и решил, что вы правы относительно случая с Баком. Не стоит ошарашивать Гуса новостью насчет собаки. Ему и так несладко. Кстати, вы оставили собаку на дороге? Там он может ее увидеть или ее может увидеть кто-нибудь другой, а потом позвонит ему.

Профессор отрицательно помотал головой.

- Она лежит в моем фургоне, завернутая в брезент. Я похороню ее, когда доберусь до дома.

Профессор снова закурил трубку.

- Я ужасно сожалею о том, что произошло, но вовремя остановить машину было совершено немыслимо. Пес прыгнул прямо под колеса неизвестно откуда. У меня не было возможности даже притронуться к тормозам.

- Странно, - задумался шериф. - Бак всегда боялся машин и убегал в поле, едва заслышав шум мотора. Боязнь машин у него была, как бывает боязнь выстрелов у других собак.

Стаунтон уставился на шерифа, широко раскрыв глаза.

- Боже праведный, шериф! Он, наверное, обезумел, раз бежал так, будто оглох и ослеп. А у вас тут бывали случаи бешенства?

- Да нет, вот уже пару лет как не было. А пожалуй, и больше.

Шериф, похоже, не заинтересовался предположением профессора.

Стаунтон смотрел на его полное круглое лицо и прикидывал, не глуп ли он, этот шериф. “По всей видимости, нет, - решил он наконец, - умственные способности нормальные, но вот с воображением слабовато. Он пропустил мимо ушей сообщения о странном поведении полевой мыши и собаки, отбросив как несущественные, и полностью сосредоточился на поступке Томми. Да, это было, конечно, очень странно, но, в конце концов, парень внезапно сошел с ума, а безумцы совершают безумные поступки. Так, по всей видимости, рассуждал шериф, и почти наверняка так рассуждали все присутствовавшие на дознании”.

- Послушайте, шериф. Я немного опоздал к началу дознания; не слышал медицинского свидетельства. Было ли вскрытие?

- Вскрытие? Нет, а зачем оно? Нет никаких сомнений, что он покончил с собой, разрезав вены. Больше никаких отметин на теле нет, кроме маленьких царапин на ногах, да еще ступни у него порезаны и кровоточат.

Стаунтон открыл рот и тут же снова закрыл его.

Шериф спросил:

- Я все пытаюсь сообразить, где вы живете. Это, наверное, тот дом милях в десяти отсюда, в самом конце дороги?

- Точно, - ответил профессор, - “У старика Бартона” - так называют это место. Раньше там была ферма, но теперь все заросло и запущено. Мой приятель из Бостона купил этот участок и дом для летнего отдыха. Этим летом он не смог выбраться сюда и предложил мне воспользоваться домом.

- Да-да, помню, тот парень, кажется, Хастингс. Несколько раз видел его здесь в летнее время. Вы с женой отдыхаете или в одиночестве?

- Я один. Холостяк. Я вообще люблю одиночество. Когда занимаешься преподаванием…

- А что вы преподаете, мистер Стаунтон?

- Зовите меня просто Док, шериф. Я преподаю физику в Технологическом институте Массачусетса. Специализируюсь на спутниковой связи. Первую половину отпуска я посвятил научной работе, но в оставшееся время хочу по-настоящему отдохнуть.

- Вы хотите сказать, что занимаетесь ракетами?

- Не совсем так. В основном приборами и аппаратурой, которую устанавливают на спутниках. Разными датчиками, при помощи которых получают сведения о радиации, космическом излучении и тому подобных вещах. Однако в данный момент меня куда больше интересует рыбная ловля. Тут есть небольшой залив, примерно в миле от того места, где я живу…

- Знаю, я раньше там жил. Но вам и вашему другу Хастингсу, который купил этот дом, непременно нужно приехать сюда во время охотничьего сезона. Тут много оленей, особенно в лесах, что к северу.

- Боюсь, что разочарую вас, я - не охотник. Захватил с собой ружье и револьвер, но просто для того, чтобы попрактиковаться в стрельбе по мишени. Еще пива?

- О’кей - сказал шериф и показал бармену два пальца.

- А случались у вас за последнее время еще какие-нибудь странные смерти, шериф? - спросил Док.

Шериф с любопытством посмотрел на него:

- Не знаю, что вы подразумеваете под “странными”, - сказал он. - Была парочка нераскрытых убийств за последние несколько лет, но они были связаны с ограблениями, так что ничего странного не было.