Страница 22 из 50
Тропинка не пересекала прогалину, а огибала ее по периметру, описывая почти полный круг, так что мы вышли из него. Как раз перед тем, как снова войти под сумрачный шатер, я приготовился срубить мешавшую мне лиану, но замер, увидев оставленный рядом с тропинкой след, подтверждавший мое предположение о том, что мы были не единственными, кто по ней шел.
Я заметил кустик, состоявший из нескольких голых прутьев. На верхушке каждого из них торчал пучок крошечных темно-красных перистых листьев. Два полых стебля были повреждены так недавно, что из них до сих пор сочился водянистый сок. Я наклонился, чтобы разглядеть их получше, и у меня не осталось никаких сомнений. Они были не сломаны, а срезаны. Желая подтвердить свою догадку, я срезал еще один. Упругий гладкий стебель легко гнулся в руках, из нижней его части брызнула жидкость.
– Идет удить рыбу…
– Что?.. – начал я.
– Молчи! – Иит стал просто невыносим. – Да, идет удить рыбу. Будь осторожен. Я с трудом читаю его мысли. Он находится на очень низкой ступени развития, думает в основном о еде, и его мыслительный процесс весьма примитивен. Он идет к воде, где надеется заняться рыбной ловлей.
– Это тот, с дубинкой?
– Скорее всего, да, – согласился Иит, – если только здесь не развилось два примитивных вида. Правда, вряд ли это тот же самый туземец. Мне кажется, они часто ходят в этом направлении. Он шагает по тропе с уверенностью существа, идущего по знакомой дороге, на которой ему нечего бояться.
Я не разделял уверенности туземца. Неподалеку раздался громоподобный удар. С Иитом на плечах я бросился к ближайшему дереву, прижался к нему спиной и выставил вперед перепачканный соком нож. Обзор был слишком ограничен. Как я не старался разглядеть хоть что-нибудь, почти ничего не видел за стволами деревьев и переплетениями лиан.
Все было спокойно. Судя по звуку, рухнуло одно из гигантских деревьев, чьи корни, казалось, достигали ядра планеты. Рухнуло? Рано или поздно все деревья умирают. А мертвое, начавшее гнить дерево неизбежно падает под тяжестью покрывающих его лиан и рано падает под тяжестью покрывающих его лиан и растений паразитов. Ведь упало же дерево, что образовало прогалину в лесу. А вдруг следующим будет как раз то, к которому я прижимаюсь спиной? Сперва я устремился к нему в поисках укрытия, а теперь так же быстро убежал прочь.
Не знаю, может ли мысль выражать насмешку, но именно такая мысль исходила от Иита. Я решил, что он становится совершенно несносным.
Как назло, я тут же зацепился ботинком за корни лиан и рухнул навзничь, словно мертвое дерево. Я пришел в ярость. Реакция Иита была мгновенной, он спрыгнул на землю и уселся неподалеку, обнажив клыки, всем своим видом выражая недовольство.
– Если ты не можешь ходить нормально, – выпалил он, – то по крайней мере, смотри под ноги. Зачем ты таскаешь на себе эту тяжелую и никому не нужную шкуру?
Действительно зачем? Я так вспотел под скафандром, что комбинезон прилипал к телу. Кожа зудела, особенно там, где я не мог почесаться, было очевидно, что мне придется не один день мокнуть в ванне, чтобы избавиться от преследовавшего меня собственного запаха. И все же я цеплялся за скафандр, как тарк цепляется за свой панцирь, защищающий его от неизвестности.
Для космоса он больше не годился. Осмотрев его, я обнаружил, что порвал его при спуске с дерева. Тяжелые ботинки камнем висели на ногах и тонули в перегное. Пояс, в кармашках которого лежали все наши нехитрые пожитки, можно приспособить поверх комбинезона, а сам скафандр… Иит прав. Он только мешает. И все же я еле двигал пальцами, расстегивая многочисленные застежки и пряжки, мне ни за что не хотелось расставаться со своим панцирем.
Однако сбросив его и почувствовав прохладу, я вздохнул с облегчением. Когда мы двинулись дальше, у меня был лишь маленький сверток за спиной, руки оставались свободными, и я мог орудовать ножом, идти стало намного легче. Прочные трикотажные вкладыши, которые я вытащил из космических ботинок, не только предохраняли ноги от соприкосновения с почвой, но и обладали тем преимуществом, что не скользили по перегною. Найти бы теперь пруд или ручей, окунуть в него свое распаренное тело и вымыться по-настоящему, правда, в незнакомом мире подобное мероприятие было совершеннейшим безрассудством, разве только я сперва убедился бы в том, что в воде нет никаких обитателей, которые могли оказать сопротивление при моем вторжении.
– Вода… – объявил Иит. Его голова покачалась из стороны в сторону.
– Вода… много воды… неизвестные животные…
В воздухе витали разнообразные, незнакомые запахи. Я поверил Ииту и пошел медленнее. Почва под ногами стала влажной, на ней оставались более глубокие и четкие следы. Я выделил один, отпечатавшийся поверх других. Клиновидный, с зубцами, четко выделявшимися там, где выступал за края тропы, он был намного больше тех, что оставлял я сам.
Я не следопыт и никогда не охотился на животных. Правда, я бывал в колониях переселенцев и на первобытных планетах, но не видел там ничего, кроме деревень и факторий. Я не имел никаких навыков жизни среди дикой природы.
Но все же понял, что существо, оставившее такие четкие и глубокие следы, было большим и тяжелым, и, скорее всего, передвигалось нерешительно.
– Вода, – повторил Иит.
Я уже и сам догадался об этом. На залитой жидкой грязью тропе больше не оставалось четких отпечатков следов. Кое-где земля была более твердой, и я прыгал с кочки на кочку. Очень скоро тропа скрылась под тонким слоем воды, из которой поднимались деревья и кусты. Попадались кучи мусора, застрявшие в переплетениях лиан на высоте моего роста. Создавалось впечатление, что здесь недавно произошло наводнение, и теперь земля медленно просыхала.
Между деревьями в ямах показались лужи, пахнущие гнилью и окруженные полосами желтого ила. Мы прошли мимо груды костей, застрявших среди лиан; узкий череп скалил на нас свои зубы.
Лужи превратились в небольшие озера, озера, соединяясь вместе образовывали огромные пространства покрытые стоячей водой. Подмытые деревья угрожающе клонились в разные стороны. Те, что поменьше, были вырваны с корнем и торчали комлем вверх.
– Осторожно!
И снова предупреждение Иита запоздало. Возможно, из-за зловония его обоняние утратило свою остроту, но он унюхал туземца лишь после того, как я его заметил.
На склонившимся над прудом стволе дерева притаилось существо, хорошо видное при дневном свете. Это был гуманоид, однако жесткие волосы росли у него не только щетинистой копной на голове, но и двумя густыми полосами вдоль наружной стороны рук и ног, а также тремя круглыми мохнатыми пятнами на груди и животе.
Вокруг его чресел болталась коротенькая бахромчатая юбочка, а с толстой шеи свисал ремешок с нанизанными на него тускло-зелеными шариками вперемежку с красными цилиндрами. Тяжелая дубинка лежала на суку, а ее владелец с головой ушел в работу.
Прут – я узнал в нем тонкий стебель, срезанный с того куста, мимо которого мы проходили, – был согнут в кольцо, один из концов образовывал ручку. Туземец крепко зажал его в огромных когтях задних лап. В передних он держал раздвоенную палку, на которую была насажена извивающаяся черная тварь, она так яростно билась и дергалась, что я не мог ее разглядеть.
Борьба была совершенно напрасной, туземец водил палкой через обруч, сперва из стороны в сторону, затем сверху вниз. Нить, тянувшаяся из извивающегося тела, зацеплялась за края обруча и, соединяясь с соседними, образовывала сеть. Еще раз пропустив своего пленника через обруч, туземец остался доволен результатом. Резко взмахнув рукой, он бросил палку с насаженным на нее существом в пруд. На месте падения образовался водоворот, в котором исчезли и тварь, и палка и больше уже не появлялись на поверхности.
Туземец поднялся на ноги, держа сеть в руке. Он был на голову выше меня. Несмотря на тонкие руки и ноги, его бочкообразное тело казалось очень сильным. Лицо было непохоже на человеческое и напоминало скорее маски демонов с Танфа.