Страница 8 из 19
Нокс заметил, как кардинал поднес к лицу кружевной носовой платок. Но сам он набрал полные легкие дымного воздуха, в котором был развеян пепел его друга, как будто таким образом чтил его память. Теперь он услышал глас Господа.
V
Кардинал перекатился на спину и растянулся на шелковой простыне. Стояло чудесное майское утро, и в танцующих отражениях океанских волн на потолке его спальни он мог читать настроение моря. Оно было озорным и соблазнительным, как и его любовница Мэрион Огилви, которая спала рядом с ним, разметав свои темные волосы по подушкам, словно облака забвения. Забвение – вот чего он искал вместе с нею прошлой ночью. Но сегодня утром он вернулся в мир людей и более не испытывал в этом нужды.
Стук в дверь встревожил его. Сколько сейчас времени? Судя по расположению солнца, было еще довольно рано. Мог ли он проспать?
– Одну минуту, – сказал он и потянулся за шелковым халатом.
Мэрион что-то пробормотала, зашевелилась и открыла глаза. Кардинал встал с постели и подошел к двери, в которую продолжали стучать.
– Я прекрасно слышу! – предупредил он. Кто бы это ни был, он вел себя грубо и неуважительно.
Кардинал приоткрыл дверь и столкнулся лицом к лицу с толпой работников, но они почему-то были вооружены кинжалами. Скорее, это были переодетые убийцы. Они бросились вперед. Кардинал попытался захлопнуть дверь, но они распахнули ее и ворвались внутрь. Мэрион завизжала, когда один из них схватил кардинала за горло, а другой занес над ним кинжал.
– Покайся в своей порочной жизни! – прошипел мужчина с кинжалом. – Бог прислал нас покарать тебя, и я клянусь, что ни ненависть к твоей грязной персоне, ни жажда завладеть твоим богатством, ни страх перед гонениями не движет моей рукой. Я делаю это лишь потому, что ты всегда был врагом Господа Иисуса и его истинного Евангелия!
– Я священник! – закричал кардинал. – Вы не можете убить священника!
Кинжалы вонзились в его мягкое белое тело, не защищенное ничем, кроме тонкого шелкового халата.
– Покайся в убийстве Джорджа Уишарта! – Это были последние слова, которые он услышал.
Солнце находилось лишь на полпути к зениту, когда люди, собравшиеся перед замком Сент-Эндрюс, увидели поразительное зрелище: голый кардинал, которому в рот затолкали его же отрубленные гениталии, был подвешен за руку и ногу на том самом месте, откуда он наблюдал за сожжением Уишарта два месяца назад.
В теплых лучах майского солнца Мария и две ее спутницы – Мэри Ливингстон и Мэри Флеминг – ждали, когда конюхи выведут оседланных пони. Сегодня они собирались прокатиться по живописному парку у стен замка Стирлинг, который назывался Королевский холм. В парке были разбиты ровные террасы геометрической формы, засаженные декоративным кустарником, шиповником и плодовыми деревьями, благодаря чему они напоминали рукотворную гору. У его подножия тянулась хорошая тропа для верховых прогулок, и королевские садовники, которые подстригали кусты и удобряли почву, не возражали против нее, так как еще не приступили к работе.
Мария решила устроить скачки. Она любила ездить верхом, причем быстро – сливаясь с миниатюрной лошадкой с Шетландских островов, она чувствовала себя как птица в полете. Ей слишком редко выпадала возможность скакать так быстро, как она хотела, особенно на ее любимом пони Юноне. Иногда ей разрешали выводить Юнону за стены замка вместе с соколом Раффлзом, когда ее мать и кардинал отправлялись на охоту. Мария всегда любила эти лесные прогулки.
Нежась в солнечных лучах, она объявила Мэри Ливингстон о своем намерении устроить скачки. Пышка, тряхнув волосами, охотно согласилась, но предупредила, что не собирается проигрывать. Это будут настоящие скачки, а не просто игра.
Пони вывели из-за угла замкового бастиона, и все три девочки бросились седлать своих любимцев. Это были плотно сбитые маленькие животные, не более девяноста сантиметров в холке, с густой и жесткой гривой и широкими мордами. Их изловили на северных островах и переправили морем в Шотландию. Приручение животных заняло много времени, но теперь пони забыли, что когда-то были дикими, и были ласковы и послушны со своими маленькими всадницами.
Мария первой забралась в седло и поскакала прочь, но Пышка держалась неподалеку от нее.
– Скорей, скорей, – шептала Мария на ухо Юноне, склонившись к ее шее. Пони перешел с неровной рыси на легкий галоп.
Небо над головой было ярко-синим и почти безоблачным. В воздухе стоял резкий чистый запах весны, принесенный ветрами с возвышенностей Хайленда. Пахло тающим от тепла земли снегом со слабым ароматом тысяч диких цветов, распускавшихся на травянистом ковре горных лощин.
– Вперед, с дороги! – прокричала Пышка, обходя Марию на своем черном пони Синдерсе.
– Быстрее! – приказала Мария Юноне. Ее пони был более резвым, чем Синдерс, но неохотно переходил на быстрый галоп. Сейчас животное послушалось, и Мария увидела, что догоняет Пышку.
Затрубил рожок. Его пронзительная нота прозвучала совсем неуместно там, где не было охотников. К ним из замка направлялся всадник на большой лошади.
– Стойте! – крикнул он и снова протрубил в рожок. – По приказу Ее Величества королевы-матери вы должны вернуться во дворец.
Мэри была рассержена, но Пышка рассердилась еще больше. Скачки закончились ничем. Девочки переглянулись, у обеих мелькнула мысль нарушить приказ и ускакать прочь, но обе знали, что они не смогут обогнать конюха на большом скакуне, поэтому последовали за ним в замок. Фламина уже ждала их у подножия крутой замковой лестницы.
Три девочки начали подниматься к воротам замка по длинному лестничному пролету, который казался бесконечным.
Королева-мать беспокойно расхаживала по комнате, стискивая руки, чтобы не дрожали пальцы.
«Не показывай им свой страх, – велела она себе. – Если здесь они в безопасности, не тревожь их. Они идут? Ох, слава богу!»
Женщина облегченно вздохнула, увидев, как они проходят в ворота.
– Моя дорогая, мое сокровище! – Она бросилась к Марии и в порыве истерики сильно обняла девочку, проливая слезы на ее волосы.
Мария, стиснутая в ее объятиях, едва могла вздохнуть. Ее мать продолжала шептать какие-то слова, которые были совершенно непонятны маленькой девочке.
– Они не остановятся ни перед чем… они хуже, чем животные… против Бога и истинной Церкви… злые люди…
Леди Флеминг, мать Фламины и старшая гувернантка, подошла утешить королеву и позаботиться о девочках.
– Я только что открыла сундук. Там есть кое-какие платья времен Якова IV и головные уборы с золотой вышивкой, – обратилась она к девочкам. – Они в маленькой комнате над спальней королевы. Примерьте их и посмотрите, кто станет больше всего похож на свою бабушку.
Широким жестом она отпустила их, и девочки убежали.
– Ну вот, – сказала она и взяла королеву за руку. – По крайней мере, теперь мы знаем, что они в безопасности.
Несмотря на яркое солнце, Мария де Гиз продолжала вздрагивать.
– Бедная маленькая Мэри Битон – ведь они убили кардинала, ее родственника! Как же мне сказать ей? Но если я этого не сделаю, она узнает от других. О, Джанет! – Королева-мать повернулась к леди Флеминг. – Они казнили его, подвесили как дикого зверя, и теперь я боюсь! – Ее речь стала почти бессвязной. – В следующий раз они придут за нами!
– Нет, нет, – поспешила успокоить ее леди Флеминг. – Они не смогут. Стирлинг самая надежная крепость в Шотландии. Именно поэтому вы выбрали ее.
– Но замок Сент-Эндрюс тоже считался безопасным. Кардинал укреплял его: рабочие днем и ночью надстраивали стены. И все же… все-таки они прорвались внутрь!
Она передернула плечами. Леди Флеминг гордо вскинула голову:
– Да, но он укреплял замок от англичан. Он не рассчитывал на предательство соотечественников. Они переоделись работниками и смешались с остальными. Кем они были?