Духи времени

Затем последовал пик процветания и успеха, длившийся около двух веков. Их спокойному существованию благоприятствовал тот факт, что в этом мире не появился Магомет и не распространил ислам, заливший кровью центральноазиатские государства, как случилось в истории, которую знала Талахасси.

Среди низших классов постепенно распространилось коптское христианство, но стойкое внутреннее ядро правителей и должностных лиц осталось почти фанатически привязанным к Великому Знанию. И в королевской династии продолжали рождаться те, кто обладал Талантом.

Европа, как узнала Талахасси из своей новоприобретенной памяти, не вмешивалась. Хотя торговые корабли из Португалии, Испании и Англии посещали порты Империи, северяне не решились на попытку такого завоевания, которое принесло бы проклятие работорговли на этот континент. Со времени появлений европейцев Империя установила тесные торговые связи с Индией, Китаем и Дальним Востоком. С тех пор МероэЕгипетская цивилизация развивалась беспрепятственно, их собственные изобретения и оборонительные средства сравнялись, если не превзошли, то, что привозили торговцы.

С древности искусные в выплавке металла и под руководством Великого Знания, которое планировало и экспериментировало, народ Амона создал современную цивилизацию на одном уровне с любой из высоко поднявшихся африканских наций ее мира, однако гораздо более стабильную благодаря глубокой вере, из которой он столетиями черпал вдохновение.

Теперь, наконец, она оказалась под угрозой, но не снаружи, а изнутри. Вновь произошел заметный спад рождений обладающих Талантом. Ашаки была единственной в королевской семье за два поколения, обладающей Силой. И потому, что количество таких сильно уменьшилось, стало обсуждаться, чтобы правители Амона должны применять другие способы для его защиты.

Сила сама по себе была традиционна, так что поначалу к Хасти прислушивались лишь немногие. Зависть Юсеркэфа и непритворная ненависть его главной жены к его королевским кузинам, чьи достоинства были несравненно выше, чем у нее, что она даже не могла надеяться сравняться, — все это дало Хасти шанс. Его собственное происхождение было темным, так как он появился лишь несколько лет назад, держался в стороне от храма, но добился поддержки Юсеркэфа.

Джейта гордо выпрямилась.

— Никакой разум не работает без благосклонности Того, Кто Стоит За Пределом Измерения. Если такое случится, тогда порвутся связи между нами и людьми. Погляди на жителей севера с их постоянными войнами, голодом, мором… Разве народ Амона сталкивался с этим хоть раз на протяжении сотен веков? Мы открыли наши сердца всему живому вокруг, и таким образом через нас дух жизни льется в руки земледельца, ухаживающего за хлебными злаками, скотовода с его стадами. Наши люди грезят красотой, и она рождается под их пальцами. Если мы сажаем дерево, разве оставляем его на произвол судьбы? О нет! Тот, кто сажает, вкладывает в него дух жизни, который опять стремится наружу, чтобы помочь росту корней под землей. Мы — строители, а не разрушители — и если мы отвернемся от истины, то и в самом деле погибнем.

— Но сколько сейчас людей, имеющих Великое Знание? — спросил Херихор. — Сколько в эти дни рождено детей, которых мы могли бы привести в храм, чтобы пробудить любовь к Таланту и обучить применению его? Что, если мы становимся слишком старыми, а наша кровь — слишком жидкой? Что, если придет время, когда этот жизненный дух не сможет быть вызван?

— Существуют отливы и приливы, — ответила Джейта. — Если мы находимся теперь в состоянии отлива, наступит и прилив. Но в настоящий момент существует опасность, что те, кто нам не дружественен, должны напасть. Из-за того, что, как ты говоришь, нас мало. По этой причине мы должны напасть первыми, чтобы вырвать с корнем этого Хасти и те мерзости, над которыми он трудится.

— Если сможем, — мрачно заметил Херихор.

— Посмотри, что нам уже удалось, — резко сказала Джейта. — Разве была уверенность, что мы сможем отыскать место, где был спрятан Жезл? Однако мы сделали это, несмотря на то, что Ключ тоже был украден. Они вернулись в наши руки. И я скажу тебе, мой принц, что Жезл — это гораздо больше, чем думают многие верующие.

— Что именно ты имеешь в виду? Это — символ власти, и его не может удержать никто, не происходящий по прямой линии из Рода. Но что в нем есть еще? — задал он вопрос.

— Мы все еще не знаем, — ответила она искренне. — Но именно тогда, когда мы вернули его, из него высвободилась сила, которую мы все еще не понимаем. Или, возможно, — она взглянула на Талахасси, молчаливо сидящую на кровати, — это было делом кого-то еще.

— У меня нет ничего от вашего Таланта, — быстро возразила девушка. — Вы дали мне достаточно ее памяти, чтобы я могла понять, чего именно не имею.

Херихор перевел взгляд с нее на Джейту и вновь на нее, его глаза теперь внимательно рассматривали загримированное лицо Талахасси, будто под этой косметической маской он надеялся прочесть правду, которую должен узнать.

— Да, Дочь Эпидемека, — число твоих сторонников теперь уменьшилось еще на одного, которого, думаю, ты считала самым способным из всех. Это большая потеря для тебя. — В его голосе слышалась горечь, взгляд был холоден, выражение лица — замкнуто. Неужели он на самом деле ненавидит ее? Талахасси не сомневалась, что так оно и есть.

— Мы не знаем, с чем столкнемся. — Джейта, похоже, старалась выиграть время. — Ясно только, что, кроме всего прочего, мы должны хранить в безопасности Жезл и Ключ и молиться, чтобы кэндейс поскорее вернулась домой. Поскольку слепящий луч лишил нас связи, по-видимому, будет лучше послать какого-нибудь человека прямо в Храм, чтобы переговорить с Зихларзом. И охранники…

— Я знаю свое дело. Когда я прибыл, то привел с собой полк Ибиса. И два гонца отправлены к тем командирам, которым я могу полностью доверять. Один ответил, когда я был еще в воздухе. Он движется по земле, чтобы сохранить открытой северную дорогу, — если сможет. Так как если Хасти дотянется этой силой до него, кто знает, с какими скверными сюрпризами нам придется столкнуться.

Он быстро кивнул им обеим сразу и ушел прежде, чем жрица успела заговорить снова. Талахасси нарушила молчание вопросом, прозвучавшим неожиданно для нее самой, хотя она и задала его:

— Он очень сильно любил ее?

Секунду или две Джейта казалась настолько погруженной в какие-то свои собственные мысли, что не прореагировала на этот вопрос. Затем она вздрогнула, изумленно посмотрела на Талахасси, так что девушкой овладело странное стыдливое ощущение, будто вопрос, который она задала, нарушил какое-то важное правило вежливости.

— Принц Херихор был избран как консорт для принцессы, — тон Джейты был очень отчужденным и запрещающим, — хотя он и не чистокровный член Рода. Предполагалось, что смешивание крови такого рода может заново усилить династию в следующем поколении. Ребенок Ашаки должен быть — был бы — тем, кто наденет следующую корону.

Итак, брак по расчету и государственным соображениям.

И все же Талахасси считала, что тот приветственный оклик снаружи ее спальни ранним утром содержал кое-что еще: теплоту чувства. Но не следует оценивать этих людей, решительно заявила она сама себе. Хотя у нее есть воспоминания Ашаки, отфильтрованные их запоминающей машиной, но нет никаких сведений о Херихоре: видимо, это было скрыто специально. Она вдруг сделала удивительное открытие: ни одно из воспоминаний, которые она получила, не вызывало даже скрытых намеков на эмоции. Она не осознала даже, что Джейта, пристально понаблюдав за ней одну-две секунды, бесшумно вышла из комнаты. Талахасси тестировала некоторым образом эти воспоминания, привлекая к переднему плану ее разума каждого из людей, которые, как она предполагала, были тесно связаны с ней, чтобы дождаться какой-нибудь реакции, симпатии или антипатии — хотя бы самой слабой. Но не смогла обнаружить ничего подобного.