Кошачьи проделки (сборник)

В тот день Аннабель, которая обычно свободно бежит рядом с нами, как собака, первую половину пути шла в недоуздке. В школе верховой езды как раз проходили занятия на свежем воздухе, и мы боялись, что ослику придет в голову поиграть с лошадьми, в результате чего люди посыплются наземь во все стороны. Впрочем, с наездниками мы уже встретились некоторое время назад и, следуя своему обычному ритуалу, повернули Аннабель мордой к дереву, тем временем как инструкторша спешной рысью, словно отряд американской кавалерии, провела своих подопечных мимо в надежде, что лошади осла не заметят. Случившееся произошло незадолго до того, как мы сняли с Аннабель недоуздок, и Аннабель была еще раздражена.

Поэтому она плелась сзади, чтобы нам показать.

Поначалу мы не беспокоились. Она всегда нас догоняла, раньше или позже. Затем стало темнеть, и мы решили, что, пожалуй, лучше ее подзовем. Она не любила оставаться одна, когда стемнеет, и могла последовать за одним из патрульных, которые все это время проезжали мимо нас через регулярные интервалы времени.

Чарльз пошел за ней назад, тогда как я осталась стоять, лениво поигрывая недоуздком и любуясь пейзажем. Несколько секунд спустя мимо меня проехал очередной лесной патруль, странно ко мне приглядываясь. Только тогда до меня дошло, насколько подозрительно я должна выглядеть – торчу там в сумерках, разглядывая плантацию елей, и помахиваю чем-то очень похожим на веревку, принесенную, чтобы утащить домой зеленую красавицу.

Я вяло пожелала дозорному доброго дня и, когда он проехал мимо, пошла за ним, надеясь повстречаться с Чарльзом и Аннабель и таким образом доказать, что я слоняюсь по лесу не с преступными намерениями. Увы, когда я завернула туда, где они должны были быть, там не оказалось никаких признаков ни того, ни другой. Я сразу же догадалась, где они находятся. Прямо за углом был заброшенный коттедж, принадлежащий лесничеству. Когда в нем жили люди, Аннабель всегда ставила нас в неловкое положение, если мы забывали первым делом надеть на нее недоуздок, потому что вбегала через заднюю калитку коттеджа и галопом носилась по чужому саду. Конечно, она не проделывала этого уже давным-давно, но я была уверена, что именно там она сейчас находится и что Чарльз, не осознавая, как подозрительно это выглядит, скрылся там вслед за ней.

Я позвала его – чуть не до безумия напугав патрульного лесничего, не подозревавшего, что я нахожусь у него за спиной. Примирительно объяснила, что мой муж пошел назад, поискать нашего осла, и теперь они оба пропали. Очевидно, они в саду при коттедже, и лучше я войду туда и поищу их.

«Я вижу какого-то парня, который снует туда-сюда по саду, – был ответ патрульного, – но я не вижу никакого осла». Я тоже не видела никакого осла, пока – вопя Чарльзу что есть мочи и не получая в ответ ни единого звука, что выглядело еще более подозрительно, – не завернула за коттедж. Там я его и обнаружила, слишком запыхавшегося, чтобы мне отвечать, и нарезающего вслед за Аннабель круги по саду.

В конце концов, после изрядной беготни мы ее окружили и изловили. При этом я, задыхаясь, пытала Чарльза, зачем, ради всего святого, понадобилось ему туда входить, когда поблизости разъезжает патрульный, который, несомненно, думает, что Чарльз прячет украденную ель. А Чарльз, тоже пыхтя, отвечал: а каким еще образом, к дьяволу, мог он ее оттуда вытащить?

Дело не улучшало и то обстоятельство, что дозорный, спрятавшись за живой изгородью и периодически поверх нее заглядывая, бесспорно пытался выяснить, действительно ли вместе с нами в саду находится осел.

Оставшуюся часть прогулки мы вели в поводу очень смирную и послушную Аннабель. И конечно, излишне говорить, что на протяжении всего этого времени нам не встретился больше ни один патруль. Чарльз сказал, что, конечно же, ничего подозрительного в нас не было. Я же знала только одно: прежде мне никогда не доводилось видеть того патрульного, и он определенно никого из нас не знал, как не знал и того, что мы держим осла. И потому в целях безопасности – хотя мы всегда покупаем елку у зеленщика – я настояла на том, чтобы вообще не устанавливать в тот год елку. Мне совсем не улыбалось, чтобы мое праздничное настроение было нарушено (безусловно, в тот самый момент, когда у нас в гостях будет сидеть приходский священник, попивая шерри после рождественской обедни) местным констеблем и директором лесничества, которые придут и вырвут елку из горшка, чтобы удостовериться в ее происхождении.

Глава шестая

Когда приходит зима

Снег пошел ночью на второй день Рождества. Мы были в гостях у брата Чарльза и возвращались домой, когда начали падать первые хлопья. Поздравив себя с тем, что праздник для нас закончился и можно еще два дня не думать, как добираться сквозь снег в город, мы спустились в Долину, поставили машину в гараж и не могли потом достать ее оттуда в течение двух недель. Даже после этого нам удалось лишь воспользоваться просветом в погоде, чтобы отбуксировать ее на ферму, на вершину холма, дабы уехать на ней, когда дорога станет проходимой. Целых шесть недель мы были из-за снега прикованы к нашей Долине, и в смысле изучения характеров это оказалось захватывающим.

Были, например, Хейзелы, которые жили неподалеку от нас, на той же улочке. Это была их первая зима в Долине, и Джим Хейзел просто упивался ею. Всякий раз выглядывая в окно, мы видели, как он с трудом пробирается мимо, одетый, точно золотоискатель на Юконе[14]. Он отправлялся на холм за продуктами, которые тащил потом обратно в Долину на санях. Отправлялся туда же за фотопленкой; до ближайшей аптеки было три мили, но оно того стоило, говорил он, – чтобы оценить пейзаж. Доходил до паба «Роза и Корона» на холме, где старик Адамс воодушевлял его по вечерам предсказаниями, что на следующий день будет еще хуже.

Верный своему первопроходческому духу, Джим был первым, кто после той ночи, когда перед церковью намело десять футов снега, перебрался через сугроб на дорогу. Он же первым, когда стало очевидно, что переулок будет заблокирован на несколько дней, отбуксировал трактором свою машину через поля. Он же первым в результате сломал на замерзшей борозде заднюю ось и, толкая машину по главной дороге в гараж на ремонт, поскользнулся и повредил колено. Когда мы сидели за завтраком, он проходил мимо нашего окна подобно Джеку Лондону, следующему на Аляску. Во время нашего ленча он ковылял мимо в другом направлении, словно отступающий из Москвы Наполеон. Но все время продолжал быть первопроходцем.

Спустя несколько дней, вечером, он пробрался до «Розы и Короны», чтобы, как всегда, поучаствовать в дискуссии о погоде, и пока он был там, разразилась снежная буря. Через полчаса Джим вышел в ночь и направился к дому. Минуя ярдов сто по верхнему переулку, его подвело колено, и он упал в снег. Ветер выл, снег сек его по лицу, как иголками, но упрямый сосед поднялся и, пошатываясь, пошел дальше. Он упал, должно быть, раз десять, рассказывал потом, а когда мы спросили, почему он не зашел к нам за помощью, ответил в лучших первопроходческих традициях, что ему надо было домой, к Дженет.

Он добрался до своих ворот, и его жена, слушавшая радиопьесу и услыхавшая пробивавшиеся сквозь голоса по радио слабые крики о помощи, открыла дверь и обнаружила его, практически окоченевшего, на дорожке. Она втащила его в дом, уложила перед камином, чтобы отогреть, и перевязала его поврежденное колено. Но Джим был крепким орешком. На следующий день он уже опять двинулся на холм, упорный, как всегда. И когда некоторое время спустя мы услышали о том, что Дженет осенью ожидает ребенка, старик Адамс заметил, что ничуть не удивлен. Некоторым людям, сказал он, холодная погода придает энергии.

Старик Адамс тоже занимался первопроходчеством, но не так интенсивно. По утрам он пробирался на холм, одетый в балаклаву и оставшуюся с войны шинель, повязав поверх дополнительный шерстяной шарф, а в те дни, когда было особенно скользко – подвязав ботинки для лучшего сцепления старыми мешками. Он помогал муниципальным рабочим расчищать дороги – обычный прием деревенских жителей, когда земля не позволяет на ней работать. Когда Джим пожаловался, что они не расчистили снежный сугроб возле церкви, старик Адамс ответил: да, не расчистили, а также не падали в снег и не ломали оси на автомобиле. После чего Джим на изрядное время притих.

14

Территория на северо-западе Канады. В XIX веке сюда начали приезжать для поисков золота. – Примеч. ред.