Все, что смог

— Она ж в спортзале подрабатывает. Там наверняка скажут, где искать.

Златарев, не откладывая в долгий ящик, отправился в спорткомплекс, находившийся совсем недалеко. Оказывается, именно возле этого здания Златарев подобрал ее на машине во время дождя.

Зайдя внутрь, он еще с полчаса выяснял, в какой именно секции работает Аня. Не зная фамилии, это было весьма проблематичной задачей. Ань в спорткомплексе оказалось пруд-пруди. Обыкновенная девушка с обыкновенным именем.

Но где наша не пропадала! Нашел-таки. Правда, немного запоздал. Три дня назад ее уволили. Бывшая коллега Даша заботливо объяснила, что директор спорткомплекса пригласил на место Ани более компетентного тренера. В чем компетентного? В том, что у него имелся диплом какой-то крутой спортивной организации.

А у Ани даже прописка была временная.

От Даши Златарев также узнал, что никакой комнаты Аня не снимала. Вернее, нашла, но пока возилась с переездом, хозяйка успела пустить в нее других квартирантов. Потеряв одну работу, девушка уволилась из мастерской по пошиву кожаных изделий и вернулась домой в свою деревушку, что под Орлом.

Да… Вот это, несомненно, было куда хуже. Проще говоря, это была жирная точка в финале их отношений. Не ехать же ему, Златареву, черт-те куда, в Богом забытую деревушку ради того, чтобы расстаться по-человечески?

Однако, обманывая самого себя, Златарев ничего не выигрывал. Ему по-прежнему было тоскливо. Но не идти же в самом деле на вокзал и покупать билет до Орла?

Еще чего! Это Тубольцев всегда был романтиком, но не Златарев…

А билет он все-таки купил. И приехал в деревеньку Супонино, что расстилалась перед самым лесом, окутанная прозрачным хвойным дурманом, пробуждающим почти детское желание разуться и пробежаться босиком по прохладному лесному ковру…

В деревнях люди обычно знали друг друга наперечет. Дорогу к дому, где Аня жила вместе с родителями, указали сразу. Глядели при этом во все глаза, оценивая, хорош приезжий жених или прохиндей, как и прежний.

Златарев обнаружил девушку, метущей дорожку вокруг крепкого деревянного дома с высокой покатой крышей. Во дворе кругом царил полный порядок, нигде не валялось ни щепки, ни бумажки. Дрова аккуратно уложены в поленницы. Видно было, что отец у Ани — хозяйственный мужик. Не то, что Златарев, который вдруг почувствовал себя неумелым и белоручкой, способным только морды бить. За определенную плату.

Аня почувствовала его взгляд на своей спине, выронила метлу из рук и обернулась. В глазах ее промелькнула радость. Даже слезы навернулись. Настоящие, бабьи слезы. Но вопреки ожиданию, Аня не кинулась Златареву на шею. Медленно подошла к забору и строго спросила:

— Чего приехал?

— Тебя увидеть, — ответил Златарев и облокотился на забор, оказавшись с Аней нос к носу.

Признаться, ее реакция немного его удивляла. Аня не выглядела счастливой, хотя сначала обрадовалась. Златарев заметил также, что глаза ее были грустными.

— Зачем? — дурацкий вопрос. Зачем он ехал добрые полдня, а затем трясся в вонючем деревенском автобусе, чтобы только увидеть ее. Неужели ничего не понятно?

— Хочу забрать тебя с собой, — сказал он, и это была чистейшая правда.

— Обратно в город? — усмехнулась Аня и повернулась к нему спиной.

Златарев не знал что и думать. Что сказать. Она вела себя странно. Необычно. Он не привык видеть ее такой.

— Был уже один такой. Романтик. Поматросил и бросил, как сказал отец. Теперь на всю деревню слава. Прикажешь снова в одну и ту же реку ступить? — Аня вдруг посмотрела Златареву прямо в глаза, прожигая насквозь, заглядывая в самую душу, как бы спрашивая: что тебе от меня надо?

— Я не буду тебя матросить, — пообещал Златарев, улыбаясь.

— Не расписанной я с тобой никуда не поеду, — заявила девушка, не отводя своего испытывающего взгляда.

— Хорошо, — согласился Златарев, — Если хочешь, распишемся.

— А ты сможешь жить с такой как я — деревенской, неотесанной. У меня ни образования, ни приданого… Одна, какая есть.

— Да знаю я, какая ты. Только вот не пойму, чего ты кипятишься? Обидел тебя, что ли? Я в больнице неделю лежал. Не знал, что ты уезжать надумала.

Теперь уже Златарев оправдывался. Как это все было непохоже на него. Но так или иначе, дело было сделано. Слова сказаны. А Аня снова повернулась к нему, и губы у нее отчего-то дрожали.

— Задержка у меня, — тихо сказала она.

— Почему же ты скрыла? — нахмурился Златарев. — Или не от меня?

— От тебя, — ничуть не смутившись его вопросом, ответила девушка, — Недельки три срок. Не больше… А я ведь не знала, как ты к этому отнесешься. Думала, прогонишь…

— Дура ты, — ласково прошептал Златарев и обнял ее, положив голову себе на грудь, — Теперь точно распишемся.

Похоже, действительно, пора жениться, детей заводить. На лето в деревню отправлять будут — к деду с бабкой. В деревне хорошо, вечерами соловьи поют, и воздух такой чистый. А в лесу малины видимо-невидимо, черника, земляника, голубика.

— Я ведь безработный теперь, — вспомнил ни с того ни с сего Златарев.

— Да уж, даже на день тебя нельзя одного оставить, — лукаво улыбнулась Аня.

Глава 3

Лейтенант Клевер стоял у двери уже знакомой квартиры и настойчиво жал кнопку звонка. Еще со двора он заметил, что в окнах горит свет, значит, хозяйка определенно находилась дома. Но ему что-то долго не открывали.

Наконец, когда Клевер уже начал терять остатки терпения, хозяйка соизволила подойти, — он отчетливо услышал шарканье ее ног по полу, — и стала громко щелкать замками.

— Здравствуйте, — удивленно сказала она.

— Вечер добрый, Ирина Петровна, — улыбнулся Клевер, снимая фуражку, — Разрешите задать вам несколько вопросиков.

— Вы уже были, — поджала губы женщина, очевидно, не желая тратить время на очередное обсуждение убийства ее зятя.

— Помню, — сказал Клевер, — И все же, разрешите войти. Не хотелось бы обсуждать важные дела в подъезде.

Ирина Петровна демонстративно отодвинулась, всем своим видом показывая, что лейтенант — нежеланный гость, но, тем не менее, впустила.

— О чем речь? — холодно поинтересовалась она, закрывая входную дверь.

— Убийца зятя вашего покойного найден, — будничным голосом сообщил Клевер, наблюдая за ее реакцией.

— Мне-то что, — женщина пожала плечами, показывая, что ей все равно.

— Да я, собственно, даже не по этому вопросу пришел. Вы позволите мне взглянуть на тот альбом, что показывали в прошлый раз?

На лице Ирины Петровны красноречиво отразилось удивление: брови поползли вверх, губы вытянулись, удерживая готовые вырваться вопросы. Но она ничего не сказала, просто молча кивнула, приглашая за собою в зал.

Клевер, не спрашиваясь, уселся на диван и взял у нее из рук альбом. Потом открыл свою папку и, вытащив оттуда фотографию, положил перед собой на колено.

— Вот, — воскликнул он, словно обрадовавшись тому, что увидел в альбоме, — Что и требовалось доказать.

— Не понимаю, о чем вы? — настороженно спросила Ирина Петровна, и Клевер заметил, как на лбу ее начала пульсировать голубоватая жилка.

Ирина Петровна довольно плохо переносила неопределенность. Клевер помедлил, прежде чем выдать ответ, который ей вряд ли понравится.

— Вам знакома эта фотография?

Клевер протянул ей фото. Ирина Петровна осторожно взяла его кончиками пальцев, словно оно было выпачкано грязью, взглянула на него и быстро вернула обратно.

— Я впервые вижу эту женщину.

— Вот оно как, Ирина Петровна? Никак не узнаете? Это же падчерица ваша, Наташа Кораблева. Я, между прочим, сразу обратил внимание на сходство с вашей покойной дочерью. Заинтересовался, покопался чуть-чуть в личных вещах и нашел вот это…

Клевер достал из кармана потрепанную визитку, на обратной стороне которой было что-то нацарапано от руки.

— Ваш адресок, — заявил он.

Ирина Петровна побледнела, и на лице ее отразилось праведное негодование.