Страница 3 из 11
Ни за какие сокровища Эльза не рассталась бы с этим портретом, пусть даже, как предсказала ей когда-то мать, у нее останется лишь корка хлеба и соломенная подстилка в пустой комнате. Не была бы эта комната пустой – в ней висел бы ее портрет работы Пикассо.
Надеемся, однако, пророчество матери никогда не исполнится. А исполнись оно, Скиап знала бы, что, несмотря на успех, доброе имя и отчаяние, источник высшего порыва – она сама. Порыва этого никто не отнимет – преодолеет все: зависть, тиранию, любые наказания…
Глава 1
Собор Святого Петра, уникальное творение гениев, своей колоннадой, как клешнями краба или осьминожьими щупальцами, охватывает круглую площадь Святого Петра. Казалось, это раскрытые объятия матери, готовой прижать к сердцу всех заблудших, все души, надеющиеся на спасение.
Однажды небольшая процессия проследовала в собор Святого Петра в Риме. Впереди шли мужчина, по виду ученый, с седеющей бородкой, и женщина, уже не юная, но с нежным лицом; затем девочка лет десяти с типично римскими чертами лица и длинными темными косичками и, наконец, кормилица, одетая, как все римские няни, в объемные разноцветные юбки, тесный бархатный корсаж, стянутый на талии, с огромным сложным бантом – тесьма его из разноцветного тартана[1] реяла над ее лицом как ореол. На руках кормилица держала младенца.
Процессия медленно продвигалась и постепенно терялась в огромной базилике. Бронзовая статуя святого Петра, чьи ноги истерты поцелуями бесчисленных паломников, блестела в сумеречном свете, мрамор и золото колонн поблескивали в сумраке собора. Рядом с купелью ожидал священник. Церемония началась.
– Во имя Отца и Сына и Святого Духа я совершаю обряд крещения… – произнес священник и внезапно остановился. – Да, а как зовут ребенка?
В ответ наступило тягостное молчание – никому не пришло в голову выбрать имя для этого ребенка. Все надеялись, что родится мальчик, но на свет появилась девочка. Еще до рождения ребенка отец, ученый, погрузился в восточные книги – Коран и даже «Тысячу и одну ночь», – чтобы найти имя.
Но стало известно, что родилась девочка, и все потеряли интерес к этой проблеме, и семья не дала себе труда ее решить.
– Итак, – пробормотал священник, – вы не приготовили имя?..
Кормилица, которая любила немецкую музыку, предложила свое, вагнеровское, – Эльза.
Никто не придумал ничего лучшего, и его приняли. Имя стало первым разочарованием Скиап – и сигналом к началу сражения…
Процессия пустилась в обратный путь к дворцу Корсини[2], туда, где Скиап родилась, по узким улочкам, которые называли «vicoli», переулками.
Дворец Корсини находится в Трастевере, самом старом и самом римском районе города. С одной стороны от дворца – приют для умалишенных, с другой – тюрьма; но сам дворец возвышается среди душистых магнолий сада, разбитого на одинаковые квадраты с рядами мандариновых и лимонных деревьев; его фасад вырисовывается перед холмом Джаниколо, знаменитым парком Рима. На вершине холма воздвигнута статуя Гарибальди верхом на необузданном коне; неподалеку находится вилла Фарнезина[3]. Согласно легенде, сразу после рождения Скиап Рим был потрясен взрывом (на самом деле он произошел некоторое время спустя). Взорвался пороховой склад Сен-Поль – отлетела штукатурка со стен. Скиап утверждает, что помнит это происшествие: звук ужасный, несколько плиток во дворце треснули. Перепуганная няня, чтобы ее провели по всему городу, прямо с младенцем, вцепившимся в ее грудь: она должна была увидеть своими глазами, что́ уцелело в городе. Ее довели до кафе Капреттари, за Университетом, где город уже настолько уступал место деревне, что по улицам спокойно бродили козы. Это, по-видимому, успокоило няню. Именно там, на террасе, окаймленной розовыми блестящими бегониями, катали Скиап в коляске и оставляли на целые часы под перечным деревом. Она прекрасно это запомнила, хотя ей был всего год. Терраса выходила на Библиотеку Линчеи. Как ни странно, эта библиотека относится к воспоминаниям раннего детства Эльзы, а не отрочества.
Дворец Корсини, где родилась Эльза и провела первые двадцать лет
Библиотека Линчеи с ее колоннами и огромными картами мира, конечно, казалась неимоверно громадной и навевала мне, еще совсем маленькой, сладостное чувство мира и отрешенности. Позже, когда я стала взрослее, мне разрешали рассматривать книги с иллюстрациями, изображающими сказочных персонажей под небом, раскрашенным от руки голубым и кроваво-красным.
Впоследствии именно библиотека отца стала для меня убежищем и радостью. На страницах бесценных редких книг я открывала мир древних религий и приобщалась к искусству. После смерти отца мать отдала эти книги в дар Национальной библиотеке, что меня сильно огорчило – так хотелось их получить…
Однажды обнаружили, что моя «вагнеровская» няня – пьяница и дрянь. Когда носила меня на руках, под просторными ее юбками слышался звук ударяющихся друг о друга бутылок. Этот звук интриговал моих родителей-трезвенников, но правду они узнали, только когда моя сестра по наивности им рассказала, что няня прячет меня в кабачке на нижнем этаже, а сама в это время напивается. Ее тут же уволили и оставили вопящего, изголодавшегося ребенка без кормилицы. Поняли, что вскормлена я по большей части алкогольными напитками, а не молоком из груди.
В те времена еще не существовало ни замечательных американских бутылочек, ни витаминов, ни специальных продуктов детского питания. Отец, отправляясь за козьим молоком для меня, засовывал бутылочку под мышку, чтобы молоко не охлаждалось, и это, как я опасаюсь, немало способствовало развитию у меня характера мятежного и упрямого.
Впрочем, козы вообще сыграли важную роль в истории моей семьи. Воспитанная на острове Мальта, моя мать, как и многие дети из порядочных семейств, вскормлена козьим молоком.
В каждом доме острова держали козу; точно в назначенное время коза поднималась по лестнице, служанка ее чистила и доила молоко для младенца.
Моя бабушка со стороны матери, частично шотландка (ее отец – консул Великобритании на Мальте), выросла на востоке Азии. В двенадцать лет вышла замуж за моего деда, итальянца из Салерно, которому до своей смерти в возрасте двадцати лет родила пятерых детей, в том числе и мою мать. Ее муж в течение некоторого времени был политическим ссыльным. Арестованный Бурбонами[4], бежал, а его место за решеткой занял его дядя. Через несколько лет дядя вышел из тюрьмы слепым. Мой дед отправился в Египет, сделался законоведом и в конце концов стал советником хедива (правителя) Египта. Пост, несомненно, высокий, и когда он умер, народ нес его хоронить на руках. В этот период моей матери, ставшей сиротой, было десять лет; ее опекун, друг семьи граф Серистори, жил во Флоренции.
Мой отец происходил из промышленного района Пьемонта, одна из его сестер управляла всеми монастырями Италии, один из братьев стал знаменитым астрономом. Сам отец любил одиночество и обычно не стремился к общению с людьми. Время делил между своими занятиями и исследованиями Востока, персидскими, арабскими и санскритскими рукописями; позднее заинтересовался монетами, – имея огромную нумизматическую коллекцию, обменивался экспонатами с итальянским королем, как известно, знаменитым нумизматом.
Никогда отец не ходил в гости, лишь раз в неделю, по вечерам, навещал старого друга. После этих посещений на следующее утро я находила на своем ночном столике конфету, что доказывало: он (вместе с матерью, которая обычно его сопровождала) подумал о своей маленькой дочери, несмотря на вечер приключений.
Матери запрещали присутствовать на церемониях при дворе, потому что в соответствии с этикетом ей пришлось бы надеть декольтированное платье, чего муж не мог допустить.
1
Тартан – клетчатая шерстяная ткань. – Прим. пер.
2
Построен в 1510–1512 гг. для кардинала Риарио; в 1736 г. архитектор Ф. Фуга перестроил его для кардинала Корсини. Ныне там разместилась Национальная галерея старинного искусства, известная как Галерея Корсини. – Прим. пер.
3
Построена в 1508–1519 гг. архитектором Б. Перуцци; шедевр архитектуры эпохи Ренессанса; расписана внутри фресками Перуцци, Пьомбо и Рафаэля. Ныне в ней находится Академия Линчеи, основанная в 1603 г., членом которой был Галилей. – Прим. пер.
4
Королевская династия во Франции в 1589–1792, 1814–1815, 1815–1830 гг.; Испании в 1799–1808, 1814–1868, 1874–1931 гг.; Королевстве обеих Сицилий (или Неаполитанском) в 1735–1805, 1814–1860 гг.; династия герцогов Пармы и Пьяченцы в 1748–1802, 1847–1859 гг. – Здесь и далее прим. вед. ред. серии.