Точка перехода

Я рассказал ему о том, что спасенный кишлак более семи веков был одной из высших суфийских школ. Мы собирали по всем мусульманским странам наиболее одаренных детей. Преимущественно мальчиков, хотя в последние годы были и девочки. Мы обучали детей, чтобы их путь к истине стал хоть на три шага короче, чтобы они успели пройти по пути хотя бы на десять шагов дальше нас.

Медресе, расположенное в кишлаке, было очень важно для нас, ибо там учились дети, у которых открылись особые способности. Их называют еще экстрасенсорными. Голос свыше побудил русского разведчика спасти их. С тех пор мы оказались у него в долгу. Он никогда не просил нас о помощи, но в наиболее сложные моменты мы немного подправляли события его жизни, и внешние обстоятельства складывались более благоприятно для нашего благодетеля. И вот ваш соотечественник попросил меня прилететь, поговорить с вами…

— Конечно, не для того, чтобы решить какой-то лоббистский вопрос? — президент вдруг перебил рассказ суфия ироничной и даже чуть циничной репликой.

Шейх внимательно посмотрел на собеседника. Со свойственной ему сосредоточенностью и предельной ассоциативной концентрацией он в этот момент вспомнил ответ президента на вопрос американского телеведущего: «Что случилось с подводной лодкой «Курск»? И президент, не дрогнув, с какой-то потусторонней иронией ответил: «Она утонула». И вновь эта холодная жесткость проскользнула — уже в этой беседе.

Шейх на секунду задумался. А потом решил, что эта ледяная отстраненность от коллективных эмоций стала одной из причин того, что этот невысокий, щуплый человек оказался в этом кресле. И к тому же, она не исчерпывала его психотип. Шейх вспомнил хронику, которую он видел по СNN. Тот же человек, почерневший от искреннего горя и бессилия, стоял перед толпой одетых в траур женщин, моливших президента поднять со дня моря тела их утонувших мужей и хоть что-то сделать для осиротевших детей, для стариков, у которых погибли сыновья.

Шейх отметил про себя то, что глава России столь же двусмыслен, как и его неустроенная, хаотичная страна, судьбой приговоренная к неподъемным делам. Он решил пропустить иронию мимо ушей, и продолжил разговор в спокойной манере:

— Нет, господин Президент, на этот раз вы ошиблись. Он попросил поговорить меня с вами не о сделках и контрактах. Он попросил меня побеседовать с вами … о вас.

Повисла долгая пауза. Пока один из собеседников искал ответ на неожиданные слова, второй, казалось, полностью сосредоточился на поедании принесенных блюд, что в его исполнении походило на медитацию или чайную церемонию у японцев. Наконец, президент, вычислив и взвесив возможные направления разговора, просчитав комбинацию вопросов и ответов, нарушил молчание:

— А если я не захочу разговаривать на эту тему?

Суфий прервал свою медитацию, и мягко, почти проникновенно ответил:

— Тогда я поблагодарю вас за наше знакомство, за то, что вы выслушали мою историю, попрощаюсь и через час покину вашу страну. Я исполнил просьбу, отдал долг и тем самым выполнил наложенный на себя обет. Так что мы завершим нашу встречу и почувствуем взаимное удовлетворение.

Президент в нарушение этикета решительно поднялся, сделал несколько шагов, подошел к столу и достал досье на шейха в полторы странички. Бегло переводя с русского на немецкий, он прочитал его суфию.

— Ну что ж, вероятно, у меня будет самый дорогой психоаналитик в мире…

Шейх улыбнулся. Причем теплее, чем делал это обычно, оценив намеренную ошибку собеседника.

— Речь не идет о психоанализе. Суфийское зеркало — это технология получения человеком ответа на чрезвычайно важный для него вопрос, но на который он не может дать себе ответ самостоятельно. В этом смысле суфийское зеркало относится к психоанализу, как общее к частному. Психоанализ ведь есть погружение человека в свою память и попытка в прошлом найти разгадку настоящего. Это способ вспомнить скрытое, неприятное, запретное и решить какие-то проблемы, освободиться от них. А суфийское зеркало имеет дело с непосильными для человека вопросами. Вопросами, на которые он просто не может ответить не только потому, что для этого надо сделать себе слишком больно. Больно до такой степени, что можно не пережить шока. Но еще и потому что, сколько не копайся в себе самом, сколько не разгребай завалы своей души и не открывай шкафы, где у каждого висят скелеты, на ответ все равно не выйдешь. Он лишь частично лежит внутри, а в не меньшей степени снаружи, если изволите. Вот что значит техника суфийского зеркала. Если вы после этого вы по-прежнему согласны пройти процедуру, то давайте попробуем…

Президент опять достаточно жестко пошутил:

— То есть, плохо будет вам, а полезно – мне?

Шейх чуть качнул головой:

— Полезно вам, а мне не плохо, а затратно, что ли. По-арабски я бы сказал по-другому, но это, пожалуй, наиболее точный перевод. Суфии не отстраняются от мира. Мне не будет ни плохо, ни больно. Но знания всегда обременительны, а бремя всегда тяжело. Нести в себя знания, которые нужны вам — это приличная тяжесть. Так что, наверное, приступим?

Президент кивнул и принял позу сродни пилоту в кресле сверхзвукового самолета, либо гонщика «Формулы-1»: расслабленность, соединенность с высочайшей сосредоточенностью и готовность к любым неожиданностям. Суфий же тем спокойным и ровным голосом начал:

— Суть технологии проста, как я уже говорил. Я постараюсь ответить вам на вопрос, который мучает вас, заботит более всего. Это даже не вопрос, почему вы стали президентом. Вопрос в том, кто вас им сделал.

Я думаю, вы никогда не верили в стечение обстоятельств, невероятно счастливую для вас компоновку событий, которая всего за два года вознесла вас на самую вершину власти. Почему вы вдруг доросли до президента?

И как все «просто» получилось! Случайная поездка в Москву, случайная встреча с управделами президента. Внезапное назначение в администрацию президента, неожиданное знакомство с тогда всесильным, а теперь опальным олигархом, сближение с ним, осторожный ввод в Семью, установление тесных контактов с любимцем президента и его летописцем (и главой администрации по совместительству), знакомство и со всесильной президентской дочкой. И головокружительная карьера… Из кресла главы контрольного управления — в кресло главы разведки, оттуда — в премьер-министры, а после — в исполняющие обязанности Президента. Ну, а затем, в главу государства. И все это менее чем за два с половиной года. Чудо, да и только!

Вам доверили почти все в пору, когда не доверяли никому. Фантастика состоит в том — я уверен, что вы об этом думали — что поверил вам Ельцин, человек, который отличается звериной подозрительностью и вообще не верил никому. В принципе не верил! При этом, как говорили мне эксперты по России, он особенно не доверял именно людям из КГБ, потому что оно никогда не было подвластно местным партийным начальникам. И, тем не менее, он сделал ставку на вас.

Я думаю, вас терзает вопрос, который я задал вначале. Вы умны и потому понимаете, что таких чудес не бывает. Вы прекрасно отдаете себе отчет в том, что вопрос о высшей государственной власти не решается обаянием, или суммой качеств, или обилием компромата. И дел на вас было много меньше, чем на других потенциальных соискателей поста преемника первого президента. Значит, дело здесь в чем-то другом. А знакомства, встречи, симпатии, умение понравится и найти общий язык, еще в большей степени — умение быть нужным, полезным, услужливым … это лишь внешняя канва. Лишь поверхностное обличие чего-то тайного, глубоко запретного не только для взгляда посторонних, но и для самих участников этого действа. Вы ищете ответ, потому что от него зависит вся ваша дальнейшая жизнь…

Президент сидел не шелохнувшись, ни одним мускулом, ни одним взглядом не выдавая своей реакции на произносимые фразы. Суфий продолжал:

— Идея о том, что вас сделали президентом, потому что вы послушны, услужливы, обладаете необходимым психотипом, замараны грязью с головы до пят и принципиально не способны к решительным поступкам, не выдерживает никакой критики. Скорее, вы оказались слишком решительны и неожиданно осторожны. Были многие кандидаты, гораздо более удобные для Семьи — привычные для нее, проверенные ею. Но выбрали почему-то именно вас.