Страница 15 из 21
Через два дня после приезда в Лос-Анджелес Раулю исполнилось 20 лет. “Мой день рождения прошел спокойно, поскольку я упросил власти не организовывать специальных мероприятий”, – шутил он в письме к деду. Город ему понравился, не в последнюю очередь благодаря летним Олимпийским играм, проходившим там с 30 июля по 14 августа. Несколько раз он посетил шведских участников Олимпиады, в числе которых были два его родственника: двоюродный брат его отца Юхан Габриэль Оксеншерна и муж Эббы, дочери Маркуса Валленберга-старшего, Карл Бунде. Карл Бунде уже не занимался активным спортом, но был золотым медалистом по выездке (дрессуре) на Олимпиаде в Стокгольме-1912 и серебряным медалистом в командной выездке в Амстердаме 1928 года.
Во время игр в Лос-Анджелесе Оксеншерна выиграл золото по современному пятиборью.
Прожив с неделю в городе, Рауль отправился на грузовике в Сан-Франциско, в Боулдер-сити и на плотину Гувера. Дамба произвела на него впечатление, но поездку обратно он счел чересчур тяжелой: “В числе прочего я прошел почти 30 км по отвратительной пустыне, в которой нет ни капли воды и ни деревца, дающего тень. Ночь я провел на крыше грузовика, а когда мы переезжали горы к северу от Лос-Анджелеса, я чуть не замерз насмерть”.
Поездка обратно в Энн-Арбор проходила через северные штаты Орегон и Вашингтон, также с помощью поднятой руки. Если будет время, он навестит семейство Кольвинов, писал Рауль матери из Ванкувера, однако неясно, состоялась ли эта встреча.
Архитектор
В первом семестре 1932 года Рауль выбрал в качестве учебной дисциплины теорию строительства, что предусматривало изучение физики и математики – двух предметов, с которыми у него всегда были сложности. Причиной выбора послужило его предположение, что после возвращения в Швецию ему скорее понадобится именно это, а не архитектурные дисциплины. Под Рождество Рауль писал своей тете Карин: “Мне здесь очень нравится. Я бы только хотел, чтобы нас побольше учили практической архитектуре и поменьше физике, математике и тому подобному. История архитектуры, на мой взгляд, – очень интересная вещь”. В течение семестра он получает задание начертить проект музыкальной школы, но ему трудно выбрать, который из своих набросков представить: у него есть бумажка и на ней нечто, “напоминающее то ли муху, то ли летательный аппарат братьев Райт, и вот это мне очень нравится”. Архитектура уже захватила его, “она доставляет удовольствие” ему, и он, единственный из учащихся, получил “отлично” за задачку на проектирование – фонтан в саду.
Как сообщил Рауль бабушке Анни, за весь семестр он ни разу не ходил на танцы. Зато пару раз посещал Крэнбрук Фаундейшн, построенный по проекту финского архитектора Элиэля Сааринена, в тот год ставшего первым президентом фонда. “Сааринен – великий человек маленького роста, он постоянно молчит, но вид у него хитрый, – таковы впечатления Рауля. – Это один из лучших здешних архитекторов”.
Рауль едет в Крэнбрук в обществе подруги, Бернис Рингман, владелицы автомобиля. О Миллесе, у которого “невероятно добрые, не от мира сего глаза”, он пишет, что тот “считает, что дома к нему относятся плохо” и “говорит, что там “он никогда не знает покоя”. Американцы, как всегда, проявили “завидную щедрость”, у Миллеса “три больших ателье, и они строят для него четвертое, еще больше”. Во время визита Рауля Миллес работал над скульптурой для павильона General Motors на Всемирной выставке в Чикаго, котора я должна была открыться летом 1933 года. По сведениям Рауля, скульптор отказался от полумиллиона долларов, предложенного Центром Рокфеллера, “поскольку они не соглашались оставить ему руки свободными”, но эта скульптура, “Человек и единорог”, позднее все же была завершена.
Президентские выборы
На настроения американского общества осенью 1932 года наложили свой отпечаток президентские выборы, происходившие через три года после биржевого краха на Уолл-стрит и в разгар наступившей с того момента глубокой экономической депрессии. Республиканскому президенту Герберту Гуверу не удалось переломить этих тенденций. В своих речах он объявлял, что самое страшное позади, но каждый раз был вынужден констатировать, что ошибся. На выборах 1932 года его соперником стал кандидат от демократов Франклин Д. Рузвельт, пообещавший американскому народу “новый курс”, пакет реформ с упором на крупные государственные заказы, такие как строительство дорог и плотин. Крестьянам также была обещана экономическая помощь на закупку современных сельскохозяйственных машин и электрификацию жилищ. “Новый курс” включал в себя также расширение прав профсоюзов и новые законы социального страхования. Гувер назвал Рузвельта опасным радикалом, но это не помогло: на выборах 8 ноября Рузвельт одержал внушительную победу.
Рауль с большим интересом следил за президентской кампанией, “увлекательным и драматичным процессом”, когда “все штаты сидят и напряженно ловят выпаливаемые заявления” во время “огромных radio hook-ups”, то есть общенациональных программ.
На обоих основных кандидатов Рауль смотрит с той же острой наблюдательностью и юмором, что и на жизнь вообще. Гувер, известный своим занудством, отличается “странным способом говорить”, писал Рауль своей тете: “Он совершенно игнорирует точки и запятые и делает вдох не чаще чем раз в десять минут, за исключением тех моментов, когда речь заходит о жирных и длинных колонках цифр, – тогда он и вовсе перестает дышать. Если вдруг в кои-то веки он приходит в волнение, это выглядит настолько необычно, что публика начинает плакать”. Если Гувер – скучный зануда, то Рузвельт театрален, и в числе его риторических приемов – “с чарующей тихой улыбкой пожелать собравшимся на прощанье “доброй спокойной ночи”. Временами он с большой силой взмахивает рукой, “как будто разбрасывая гнилые помидоры по “зеленым божьим лугам” и объясняя, что “время пришло – час пробил”, а собравшиеся ликуют так, что только зубы золотые стучат!”
Энн-Арбор считался форпостом республиканцев и, утверждал Рауль, “был сильно возмущен” результатами выборов. Сам он был за Рузвельта. “Я обрадовался победе демократов на выборах, – объяснял он два года спустя, оглядываясь назад. – Нет сомнений в том, что теперешние времена гораздо лучше, чем когда я приехал, и в особенности лучше, чем в 1932 году: это был страшный год”.
Прекрасная каникулярная философия
Осенью 1932 года первый снег выпал еще в конце ноября. На эти рождественские каникулы Рауль не поехал в гости к Кольвинам, а остался в городе. “Энн-Арбор живет практически своим университетом, и, когда тот закрывается в связи с каникулами, город совершенно пустеет, остаются только старики с больными, я и еще немногочисленные полицейские”, – жаловался он тете Карин, которой послал шуточный экспромт:
Я ощущаю себя каким-нибудь Альфонсом[6] (забыл, под каким номером), то есть беженцем из своей страны. Дождь льет как из ведра. Филины и вóроны свисают гроздьями, каркают и ухают. Оконное стекло не совсем целое, и в него задувает буря. Между балками крыши сочатся блики лунного света. Где мои брюки?
Этим, кажется, все испорчено. Я-то думал, что я новый Стриндберг, и вот с грохотом упал с высот искусства.
Сочельник Рауль проводит в одиночестве за написанием писем. “Пользуясь моментом, я прежде всего сплю до середины дня, что приятно после утомительного семестра, и еще пишу письма всей семье, что во время учебы было затруднительно, – пишет он деду. – Я также планировал в Рождество усиленно заняться учебой, но пока мне лень за нее взяться. Я, однако, включусь – завтра или, может быть, на следующей неделе. Никогда не откладывай на завтра то, что можно сделать послезавтра! Прекрасная каникулярная философия”.
Учеба, за которую Раулю было “лень взяться”, – это математика и физика, два предмета, дававшиеся ему, как и следовало ожидать, с трудом. Во втором семестре он посчитал, что хорошего понемногу, и решил на следующий год перевестись обратно с теории строительства на архитектуру. В письме матери, беспокоившейся по поводу его “усидчивости и плохих результатов по математике”, он объяснял, что “лучше стать хорошим архитектором, чем плохим инженером, не говоря обо всех прочих соображениях”. То, что он решил не перенапрягаться из-за физики и математики, не значит, что он живет по “закону наименьшего сопротивления”. Скорее, он намерен “целенаправленно посвящать все больше и больше времени вещам, соответствующим моей натуре”.
6
Имеется в виду Альфонс – главный герой пьесы Александра Дюма-сына “Господин Альфонс”.