Страница 6 из 19
— Ну раз уж мы выпили практически на брудершафт, может перейдем на «ты»? — спросила она, улыбаясь ему.
Что-то было в этой улыбке заигрывающее, манящее. Хорошо, что он умолчал про поцелуй в новый год! А то кто знает, может одним поцелуем дело бы и не обошлось. Так, стоп, пациентка-пациентка!
— Иногда мне кажется, что вы вовсе не потеряли память и претворяетесь, — усмехнулся он.
— Почему? — искренне удивилась она.
— У вас проскальзывают слова, которые просто так не вспомнишь.
— Что толку помнить слова, если я не помню свою жизнь, — горько улыбнулась она.
Что-то промелькнуло в ее лице, когда она это сказала: сила? Мудрость? Характер? Стержень, который держал ее в прошлом, и о котором она сейчас не помнит. Он вдруг по-другому взглянул на эту женщину, не беспомощного растерянного олененка. Интересно!
— Давайте спать, — предложил он, поднимаясь.
— Давай? — словно протянула руку с предложением дружбы.
— Давай, — кивнул он сдавшись.
— Тааак, «воды нет, растительности нет, населена роботами», — бодро сказал Демидов.
Утро первого дня нового года обещало чудесный день. Во-первых, у него был выходной. Во-вторых, солнце снова заглядывало в окна, выманивая на улицу и заставляя губы растягиваться в улыбке. Квартира просто купалась в желтых широких лучах.
Он только вышел из ванны, чистый, бодрый, готовый к новому дню.
— Это ты о чем? — спросила Вица-Ряна, вяло передвигаясь по комнате. Он разбудил ее шумом воды из ванной, и теперь она пыталась собрать свои немногочисленные мысли и воспоминания в кучу.
— Еды нет, жизни нет, — резюмировал он, глядя на ее унылую бесцельно бродящую фигуру. — Я в магазин, куплю чего-нибудь пожевать.
Она с интересом разбирала пакеты с покупками. На кухонном столе уже лежали сыр, батон, зубная щетка, гель для умывания…
— Прокладки? — удивилась она. — Ежедневные… и для месячных, — вздохнув она присела на край стула, уставившись невидящим взглядом на стол с разложенными на нем цветными упаковками. — Значит, ты считаешь, это продлиться больше чем месяц.
Это был не вопрос — это был приговор. Окончательный диагноз летального исхода от врача.
— Нет, — просто ответил он, словно и не заметив ее состояния. — Просто ни ты ни я не знаем, когда у тебя наступят месячный, это может произойти и сегодня и завтра — в любой день.
И от того как спокойно он это сказал, она облегченно улыбнулась. Рядом с ним можно было ждать.
— Так, — сказал он, негромко хлопнув обеими ладонями по столу, за которым они заканчивали завтракать. — Давай тебе сейчас что-то подберем из одежды… ну хотя бы что более-менее подойдет… и хм…пойдем покупать тебе все, что тебе нужно. А то я в ваших женских штуках не разбираюсь, — он смущенно улыбнулся.
— Ага, а в прокладках разбираешься? — хитро улыбнулась она.
— Ну, это было самым очевидным, — улыбнулся он и снова смутился. Разговор принимал некий интимный оттенок. Даже не предмет разговора, а их полунамеки, интонации… что-то витало в воздухе. Так! Надо повернуть ее мысли в другую сторону, чтобы она не смотрела на него своими глазищами, готовыми спихнуть его с пути истинного.
Подобрав ей футболку, свитер, джинсы и теплые носки, в общем полный комплект одежды, в которой можно было выйти на улицу, он вздохнул с облегчением: сейчас купить ей нормальной одежды, чтобы она не сверкала тут голыми ногами, и жизнь будет не будет казаться пыткой!
— Ээээ, — протянула она, крутя в руках джинсы то так, то эдак.
— Чего? — удивился он. — Нового у меня ничего нет, но все чистое, выстиранное.
— Нет, я не об этом, — она немного порозовела.
— Ну?
— А ты когда на работу пойдешь? — не глядя на него.
— Завтра, а что? — нахмурил он брови.
— Я… э… я там свое нижнее белье на батарее оставила… хм, — она прочистила перехватившее горло. — Ты не мог бы забрать?
Хорошо, что она на него не смотрела! Сама мысль о том, что она сейчас абсолютно… хм… без нижнего белья под его рубашкой и трусами, которые она гордо называла шортами…
Он резко поднялся и вышел из комнаты.
— Хорошо, заберу, — услышала она со стороны кухни.
Там он сделала несколько глотков воды, чтобы успокоиться. Да что ж это такое! Пациентка-пациентка-пациентка! Это скоро у него в мантру превратится! Совсем с ума сошел!
Она юркнула в ванную, наверное, переодеться.
— Хорошо писаешь, — услышала она, сидя в чистоте ванной, наведенной ее руками. — Струя сильная, значит, никакая инфекция не бродит по организму.
Она широко раскрыла глаза и замерла, боясь пошевелиться. Он что все слышал? Хотя, конечно! Если он на кухне, а в хрущевке со слышимостью все в порядке…
Очнувшись от временного ступора, она резко потянулась к раковине и включила воду. Так, по крайней мере, не будет слышно, что она делает в ванной.
Увидев, как она выходит из ванной, красная как рак и уже одетая в его одежду, он усмехнулся:
— Да ладно тебе! Я врач, для меня человеческое тело — это поле борьбы с болезнью и больше ничего. В средние века врачи могли определять болезни моче, даже на язык ее пробовали.
— Фу, — ее передернуло.
— Ну фу не фу, а все естественно, — сказал он тоном учителя, объясняющего ребенку урок.
Пусть уж лучше смущается, чем смотрит на него воспламеняющим взглядом. Таким взглядом, что он весь горел, как в огне. Холодный душ! А там, в ванной опять ее запах! Уууу! Она за сутки умудрилась заполнить собой все пространство!
Она удобно устроилась на диване, бездумно переключая каналы, в ожидании, когда он приготовит ужин.
Они вернулись с покупками, голодные и уставшие, и Рянка даже вызвалась приготовить ужин. Но увидев разложенные на столе продукты, глаза ее округлились, на лице отразилась паника, и она прошептала с ужасом:
— Ты знаешь, по-моему, я не умею готовить! Я понятия не имею, что со всем этим делать!
И с надеждой взглянула на него.
Он хохотнул, кивнул, поддернул рукава свитера почти до локтей и взялся за дело.
А какие у него руки! И сильные длинные пальцы! Мммм! Она поскорее смылась из кухни — подальше от искушения.
— Лен, сделай погромче, — попросил он Рянку, выглянув из кухни.
Она рассмеялась.
— Что? — удивленно уставился он на нее.
— Лена уже была, — засмеялась она еще громче.
Он усмехнулся в ответ.
— Надо придумывать новые имена!
— Ты действительно думаешь, что если назовешь меня моим настоящим именем, я все вспомню? — в ее глазах было столько надежды! Хотя спросила она довольно небрежно, не желая показать, как важен для нее его ответ.
— Наш мозг штука хитрая. Иногда он срабатывает совершенно непредсказуемо. — снова скрылся в кухне.
— Да сколько же можно обсуждать бедного старичка! — в сердцах выпалила она. — Ну, переспал с горничной, что такого? Теперь будут обсасывать эту новость еще два года!
Он, вытирая руки о полотенце, медленно вышел из кухни и удивленно воззрился в телевизор. Думал, что ему показалось. Нет! Телевизор показывал канал Си-Эн-Эн. На английском языке!
— Ты что, английский знаешь? — спросил он осторожно.
— Я? Да? А… — она удивленно переводила взгляд с него на телевизор, с телевизора на пульт и обратно на него. — Не знаю, — пожала плечами, придя наконец-то к выводу.
— Интересно-интересно, — пробурчал он себе под нос, снова уходя на кухню.
Оставив в покое телевизор, она поплелась за ним. Стащив украдкой маленький треугольник сыра, уселась на стул, позади него, по-детски поджав под себя ногу.
— Слушай, а если я не вспомню? — она усиленно пыталась спрятать плескавшийся в ее глазах страх.
— А что тебе здесь плохо? — улыбнулся он, пытаясь перевести все в шутку. Ну не мог он видеть, как она отчаянно борется с этим страхом! — Тепло и сухо и мухи не кусают.