Страница 18 из 19
Она уже развернулась, когда столкнулась нос к носу с Пашей, своим соседом.
— Дмитрий Александрович, зайдете ко мне? Я… Зоряна? А ты что здесь делаешь? Что-то с ребенком? — он вопросительно посмотрел на Демидова, топтавшегося на пороге своего кабинета, потом на Зоряну, заливающуюся алым цветом. Потом снова перевел взгляд на него и задумчиво произнес: — Ааа… значит, япону душу влево в бок? — он хитро посмотрел на Рянку, потом снова перевел взгляд на Демидова, уставившегося на разрумянившуюся Рянку. — Так, ребята, надо это дело обсудить по порядку. Давайте сегодня вечером к нам на чаек с кофейком, а то мое любопытство просто зашкаливает!
— Не сегодня, — хрипло сказал Демидов, не отрывая взгляда от красного лица Рянки. — Давай, завтра, нам нужно многое сегодня обсудить.
Если бы возможно было покраснеть еще больше, Рянка бы была малинового цвета, настолько прозрачным был намек в голосе Демидова.
Но она глубоко вздохнула, улыбнувшись, попрощалась с обоими и поспешила к лестнице.
— Погоди, — очнулся Демидов. — А ты откуда ее знаешь?
— Она наша соседка, — пожал плечами Паша.
— Соседка? Вы в одном доме живете?
— В одном подъезде, на одной лестничной площадке. У нас квартиры рядом. А что? — и вдруг до него тоже дошло то, что дошло секунду назад до друга. — Так ты искал детектива, чтобы ее найти? — прыснул он со смеху, глядя, как Демидов кивает головой. — А она все время была у тебя под носом?! Ну ты даешь!
— Слушай, я же ее карточку смотрел, а на адрес даже внимания не обратил… зато мобильный врезался в память, никогда не забуду, — растерянно сказал тот.
++++++++++++++++++++++++
Неизвестно слышал ли Пашка за стеной их игрища, но последовать совету Даниляна быть осторожным с Зоряной не получилось. Как только они добрались до ее квартиры (она настояла поехать к ней, а не в съемную Димкину конуру, кА кона обозвала его жилище), Зоряна превратилась просто в тигрицу. И все его попытки быть нежным и осторожным рассыпались в прах. Страсть захватила, закружила обоих так, что они даже дышать забывали. На миг он даже испугался, что сделал ей больно, когда вошел в нее и увидел в ее глазах слезы. Но она тут же улыбнулась и, притянув его голову к себе, поцеловала нежно и страстно одновременно, как могла сделать только она, только его Зорянка.
— А ты знаешь, я испугался, когда увидел тебя у Даниляна в кабинете, — усмехнулся Дима, глядя, как его пальца играют с ее пальцами.
Она улыбнулась, зная причину, и все же спросила:
— Почему?
— Ты была такая деловая, ледяной и неприступная — другая. В Энске ты была совсем другой…
— Я была там такой, какая я есть, без налета снобизма, грубости и холодности. Такая ранимая и беспомощная, какая я где-то глубоко внутри. Никто не знает меня такой. Я научилась быть сильной, смелой и самостоятельной. Жизнь научила! — она вздохнула.
— Верни мне ту девочку! — вдруг попросил он серьезно. — Будь со мной тем светящимся чудом, улыбающемся при одном моем появлении! Мне нужна она, с гривой рыжих волос и заплаканными зелеными глазами, а не холодная бизнес-вуман с гладко-прилизанной прической (прямо волосок к волоску, сколько ж ты времени тратишь на это художество?) и с кучей косметики, выглядит как маска!
— А это маска и есть. Зачем, ты думаешь, женщины макияж наводят? Чтобы быть покрасивше? Чтобы быть увереннее и противоударнее!
— Верни мне ту девочку!
— Демидов, ты же знаешь, что просто так в этом мире ничего не делается.
— О! Началось! Ладно, давай свои условия.
— Я взрослая женщина…
— Зря ты мне об этом сейчас напоминаешь, — он плотоядно облизнулся.
— Демидов, перестань, я серьезно, — она двинула его кулаком в плечо.
— Ай, ну больно же!
— Зато привлекла твое внимание! — хохотнула она. И он сразу узнал ту Рянку, в которую он влюбился. — Так вот, доживя до своих, не будем говорить сколько мне, лет…
— Можно подумать я не знаю! Всю твою карту вдоль и поперек изучил, да я даже строение твоих костей могу с закрытыми глазами нарисовать!
— Фу какая гадость! — она смешно сморщила носик. Потом опомнившись: — Демидов, ты мне дашь слово вставить или нет?
— Нет, — он потянулся к ней, она его резко оборвала:
— Я знаю, что мужчины далеко не моногамны. Вполне допускаю, что когда-нибудь я тебе надоем и что-то такое может случиться, — и видя его вытягивающееся лицо, продолжила побыстрее, пока он не послал ее куда подальше, что по выражению его глаз было очень даже возможно: — Погоди! Я хочу договориться по-хорошему. Я понимаю, что измены не избежать. Поэтому прошу тебя о следующем…
— Двоеточие. Пункт первый…
— Если это будет просто секс по пьяни или для расслабления с понравившимся тебе телом, то, пожалуйста, сделай так, чтобы я об этом никогда не узнала, никаких повинных, никаких откровений, даже если я тебя буду подлавливать на горячем. Ты мальчик умный, придумаешь что-нибудь!
— За «умный» — спасибо, но в данном контексте звучит как-то пошловатенько, не находишь?
— Не-а, нормально! Пункт второй: если у тебя вдруг возникнет сильное и непроходящее чувство к какой-нибудь женщине, я хочу знать об этом первой. Не хочу проходить через унижения, узнавая о твоих похождениях от «доброжелателей», — она наклонила голову, пряча глаза, и он понял, что это с ней уже было, поэтому даже не стал шутить по этому поводу:
— Договорились, — кивнул он серьезно, но потом все-таки решил разбавить торжественность момента: — Надеюсь, ты не заставишь меня сейчас резать палец, чтобы скрепить наш договор кровью? У меня завтра операция, — предупредил он, глядя на ее порозовевшие от смущения щечки. — Да, обещаю, — на всякий случай еще раз серьезно повторил он. — А теперь мы может жениться?
— Ну, кто женится, а кто и замуж выходит, — улыбнулась Рянка.
— А ты, кстати, замужем была?
— Нет. А ты был женат?
— Нет. Вот и познакомились! — подвел он итог и, развернувшись к ней всем телом, прошептал ей в ушко: — Хороший секс — тот, после которого соседи выходят на перекур. Не дадим Пашке расслабиться?
Она взвизгнула, когда он попытался укусить ее за плечо:
— Там еще Оля и маленький ребенок, — напомнила Рянка, уже податливо выгибаясь ему навстречу.
— Значит, попытаемся вести себя потише, — пробормотал он, наклоняясь к ее губам.
+++++++++++++++++++++++++++++++++++++
— Дашка, привет! Я замуж выхожу!
— Ээээ… Привет, конечно. Но… можно уточнить и поподробнее, что случилось за последние двадцать четыре часа: между нашим разговором до твоего вчерашнего похода к гинекологу и сегодняшним обеденным перерывом? Ты выходишь замуж за гинеколога? Этого Голиафа?
Рянка рассмеялась.
— Нет, оказалось, что Димка работает в той же клинике.
— Твой Димка?
— Мой Димка!
— Так он в Москве? — Дашка аж задохнулась от волнения.
— Мало того, он по приезде в Москву жил у Паши, моего соседа!
— Вы жили в соседних квартирах? Вот это да! Погоди, а как вы женитесь? Он предложение сделал? На колено вставал? Кольцо подарил?
— Дашка, ну ты и романтик! Нет, конечно, ничего такого. Я даже не поняла, когда это решилось, как-то само собой получилось, что мы женимся. Никто никому предложения не делал.
— Ну в общем-то это было понятно и очевидно, — улыбнулась Дашка.
— Ничего очевидного не вижу, — улыбнулась в ответ Рянка.
— Ой, как я рада за вас! — вдруг воскликнула Дашка, не в силах больше сдерживать эмоции.
— Мне, честно, еще не верится. Как-то все быстро и само собой. Никаких обдумываний, принятия судьбоносных решений…
— Рян, а может так и надо! Вот так просто, взяли и поженились. Когда кстати женитесь?
— Не знаю, — рассмеялась Рянка. — Ой, извини, он на другой линии. Все, пока, перезвоню. Да, милый… — это было уже предназначено Димке.
+++++++++++++++++++++
— Привет, ты сильно занята сейчас?
— Ну как? Обеденный перерыв… — растеряно сказала Ряна.