Страница 63 из 64
Следователь внимательно посмотрел в глаза арестованного, надеясь увидеть в них испуг, страх, ненависть. Нет на земле человека, который спокойно и буднично шел бы на расстрел. Все живое хочет жить. Но глаза «Ворсина» привели Недобежкина в некоторое замешательство.
— Товарищ капитан, — радостно заговорил арестованный. — Я не боюсь, я рад умереть на родной земле. Насчет «вышки» меня предупреждали в разведшколе, пугали пытками. Но разве можно чем-то запугать того, кто прошел их концлагеря, видел газовые камеры? Этот чемодан я сам собирался притащить сюда, если бы не задержали в поезде...
Недобежкин недовольно прервал подследственного. Продуманный в деталях план допроса (и одобренный начальством) начинал давать «просадку», как дом, из-под которого вынули фундамент. Добровольно и честно признается «Ворсин» или играет спектакль, сочиненный в германской разведшколе?
— Я вам не «товарищ», гражданин арестованный. А насчет повинной — дешевый прием. Кто хотел раскаяться в содеянном, тот немедля явился в органы государственной безопасности после выброса с самолета. Отвечайте на вопросы. Кто вы такой и каким образом завладели документами капитана Ворсина?
Арестованный скис. Но ровным, бесцветным голосом, подробно и без путаницы рассказал о себе. О подлинном Ворсине ничего сказать не может, не знаком, документы на его имя получил перед вылетом из Орши вместе с легендой. Сам он — Косарев Сергей Викторович, родился и вырос в пригороде Перми. Здесь у него мама, брат работает на авиамоторном заводе. Хотел с ними повидаться, проститься и — сюда с повинной. С сорокового года, как пошел в армию, не был в Перми.
«Расфилософствовался! — думал Недобежкин, аккуратно заполняя протокол допроса. — Надеялся спасти свою шкуру, выслужиться перед фашистами, положение заиметь. Как же, не пень деревенский, три курса института прошел до армии. Да, Косарев, изменником Родины ты стал потому, что не был настоящим солдатом, верным воинской присяге, за свою жизнь дрожал».
Косарев, между тем продолжая повествование, старался подчеркнуть, что, как ни соблазняли, он не пошел служить в армию изменника Власова, погубившего 2-ю ударную армию и его, Косарева, в том числе. А согласие на сотрудничество с вражеской разведкой он дал единственно для того, чтобы вырваться из лагеря смерти и найти возможность отомстить за товарищей, погубленных в болотах под Любанью и за колючей проволокой концлагерей.
Федор Семенович слушал и не представлял себе, как можно сдаваться в плен, когда ты поставлен защищать свою Родину, когда за твоей спиной — матери, жены, дети! Патроны кончились — бей прикладом. Выбили из рук винтовку — зубами рви ненавистного врага.
В Туркестанской долине, где рядовым красноармейцем служил Федор Недобежкин в начале тридцатых годов, тоже бывали в схватках с озверевшими басмачами-головорезами критические моменты.
И жажда мучила в знойных песках, и в окружение отдельными отрядами попадали. Но ведь не было случая, чтобы кто-то трусливо поднял руки. Потому что бились за правду и справедливость на земле. Грамотешки не хватало, газету по складам разбирали на коротких привалах. Но убежденность большевистская была железной.
Вот его, Недобежкина, возьми. Что было бы с ним, круглым сиротой, при старой власти? Чекисты определили беспризорника в детский дом. Сыт, обут, обогрет. Потом учеба в техникуме, комсомольская работа. Когда ему предложили служить в органах, он согласился без колебаний. Чекистам, которые вывели беспризорника в люди, он будет признателен всю жизнь. И в смертный бой готов идти, если понадобится. А этот сидит тут, ищет оправданий своей трусости, идейной бесхребетности. Противно слушать.
Недобежкин вызвал по внутреннему телефону своего помощника Виктора Широкова. Молча подал ему записку, подчеркнув слово «немедленно». Виктор, которого Недобежкин настойчиво приучал к ночным бдениям, был свеж и подтянут, несмотря на второй час ночи. А ведь тоже почти двое суток не спал, участвовал в создании оперативного заслона на подступах к Перми.
— Слушай, Косарев, — вернулся он к допросу, перейдя на «ты». — Сказки тут про белого бычка не рассказывай. Следствие ждет правдивых показаний. И версия с оттягиванием явки с повинной рассчитана на простачков. Ну, где тут логика? Сначала он повидает мамочку, потом, поплакавшись, пойдет сдаваться в органы и принесет мамочке новое зло. Родственникам германского шпиона ведь не поздоровится. И брата кто будет держать на заводе? Ты это предвидел и зла им не желал, надеюсь. Потому и намеревался, откушав домашних шанежек, отправиться в артполк и заниматься шпионской деятельностью. Разве не так?
«Не так, не так», — качал головой Косарев и молчал. Разговор для него потерял всякий смысл. Ему не верили.
Недобежкин терпеливо ждал, отложив ручку. Сейчас подследственный расхлюпится, начнет рвать на груди рубаху. Но Косарев молчал, безвольно опустив руки, склонив голову на грудь. Недобежкин встал и походил возле стола, открыл и закрыл сейф, шумно звякая ключами. Арестованный не поднимал головы. Не переиграть бы взятием на испуг. Если он действительно прошел через ад фашистских концлагерей, напугать его трудно. Надо менять тактику.
— Ладно, Косарев, — сказал он, — допустим, было все так, как ты показываешь следствию. Проверка определит, где истина и вымысел. Но есть одно обстоятельство, которое позволяет судить о твоей искренности тут же. Какой тайный знак ты должен был дать хозяевам, если бы вышел в эфир по принуждению?
Косарев встрепенулся, ожил.
— Есть такой знак, това... гражданин следователь. Шифровки я должен был подписывать псевдонимом «Мар». В случае же работы по принуждению советских органов контрразведки — поставить подпись «Мария».
Недобежкин подробно записывал. Арестованный, не ожидая наводящих вопросов, рассказал о полученном задании. Его хозяев интересовало все, что касалось авиастроения: новые марки моторов, их мощности, количество серийной продукции, применяемые сплавы. Недобежкин знал, что гитлеровская разведка с довоенного времени проявляла усиленный интерес к пермским авиадвигателям. Заброска агента-радиста говорила о том, что врагу так и не удалось заручиться надежным источником информации.
— Задание-то, прямо скажем, не по Сеньке шапка, — сказал Недобежкин, выслушав. — Ну, как бы ты, артиллерист, стал собирать сведения об авиации? В институте на кого учился? Учитель русского языка и литературы. В технике ни бельмеса. Брата-инженера небось стал бы вербовать?
Косарев возмутился:
— Ничего я не собирался для врага вынюхивать. Мне бы только вырваться к своим да пушку в руки. Покрошил бы гадов!
В кабинет стремительно вошел Широков, положил бумагу на стол, с юношеским любопытством оглядел живого шпиона и нехотя вышел. Следователь пробежал глазами бумагу. Гм, вот тебе раз. Мать Косарева, в прошлом учительница, с первого месяца войны работала на заводе в литейке, и, по всему, не ради хлебной карточки. Ежемесячное выполнение норм — почти триста процентов, на заем подписывается одной из первых. Сдала обручальное кольцо в фонд Победы. Отец — член партии с 1924 года. Как инженер характеризовался положительно. Погиб осенью 1942 года при ликвидации аварии в мартеновском цехе. Брат работает, ого, в конструкторском бюро А. Д. Швецова...
А это что на обороте листа? Ну, Виктор, ну, Широков, гвоздь-парень! В глухую ночь такие сведения добыл. На обороте листа была копия извещения райвоенкомата о том, что Косарев Сергей Викторович, геройски сражаясь в боях за социалистическую Родину, пропал без вести в феврале 1942 года. И номер полевой почты Виктор успел расшифровать — принадлежал Северо-Западному фронту. Там и случилось это, со 2-й ударной армией.
В конце ночи Недобежкин прервал допрос, устало склонился над аккуратно заполненными листами протокола, подводя итог сделанному. Хотелось верить, что Косарев не враг, что нанести ущерб Советскому государству не намеревался. Но ведь и добро делать не спешил. Зная, что агенты, сброшенные с того же самолета, нацелены вражеской рукой, не встревожился, не попытался сообщить о них. Почему? Где гарантия того, что «Мар» не вышел бы в эфир, не будь захвачен в пути следования? Вопросы, вопросы... Только тщательная проверка и перепроверка даст исчерпывающие ответы. Хорошо то, что удалось вызвать Косарева на откровенность и он вроде готов выложить все, что знает.