Страница 81 из 83
— Правильно, — согласился я.
«Пусть посидит там пару дней среди золота и драгоценностей. Ей, наверное, это будет приятно», — подумалось мне. Правда, ей доставило бы гораздо больше удовольствия, если бы в комнате была еще вода и питье, но, думаю, недолгое голодание пойдет ей на пользу.
— Когда ее выпустишь оттуда, почему бы тебе не запереть ее в клетке для рабов? — поинтересовалась Телима.
Ну что с нее возьмешь: Телима настоящая горианка.
— Ты хочешь, чтобы я запер ее в клети для рабов? — спросил я.
— Да, — ответила она.
— Почему?
— Ты сам знаешь, — усмехнулась она.
— В своих объятиях я нахожу ее настоящей рабыней, — поделился я своими впечатлениями, — покорной и готовой во всем услужить.
— В твоих объятиях, — опуская глаза, сказала Телима, — я могу быть в гораздо большей степени подходящей рабыней, чем это может когда-либо удаться Сандре.
— Ну что ж, — согласился я. — Пожалуй, стоит провести между вами соревнование.
— Очень хорошо, — саркастически ответила Телима. — Будем соревноваться. Мне бояться нечего. Победа будет за мной.
Я рассмеялся, и Телима ответила мне удивленным взглядом. Я обнял ее за плечи и притянул к себе. Нет, она, конечно, горианка до мозга костей.
— Через два дня, — сказал я, — когда Сандра выйдет из комнаты с сокровищами, я собираюсь отпустить ее на волю и дать ей золота, чтобы она могла идти, куда захочет, и делать, что ей вздумается.
В глазах Телимы отражалось полное недоумение.
— А вот Телиму я не выпущу, — продолжал я.
Ее глаза были широко открыты. Она попыталась вырваться.
— Телиму я навсегда оставлю своей рабыней.
Она рассмеялась и потянулась ко мне губами. Поцелуй получился весьма продолжительным.
— Моя бывшая хозяйка умеет целоваться, — признался я.
— Твоя рабыня так рада, что хозяин не считает ее неприятной, — ответила она.
— А не пора ли отправить кого-нибудь из рабов на кухню? — предложил Фиш.
— Верно, — заметил я и, обращаясь к нему самому и Вине, распорядился: — А ну-ка, вы оба, рабы, отправляйтесь на кухню, и чтобы до рассвета я вас не видел.
Фиш поднял Вину на руки и вышел из-за стола.
В дверном проеме он остановился и под звонкий смех обнимавшей его девушки долго примерялся, как ему лучше пройти в дверь со своей ношей, с той, что некогда была Вивиной, высокородной дамой, которой предназначалось стать убарой Коса и которая сейчас весело болтала ногами, лежа в объятиях Фиша, такого же раба с полоской металла на шее, как и она сама. И все же я искренне сомневаюсь, что Вивина нашла бы более привлекательным для себя ложе убара Коса, нежели девчонка-рабыня Вина — подстилку и покрывало кухонного раба Фиша, выделенные им в доме Боска, капитана из Порт-К ара.
— Я вижу, ты все еще носишь золотой браслет, — обратился Хо-Хак к Телиме.
— Да, — ответила она.
— Именно по нему я и должен был тебя узнать, когда много лет назад ты появилась на болотах, — покачал он головой.
Его слова озадачили Телиму.
Самос поставил на стол опустевший кубок.
— Как обстоит положение дел в городе? — спросил он у Таба.
Выражение лица у того стало серьезным.
— Убары Силиус Максимус и Этеокль вместе со своими людьми уже оставили город. Имение Генриса Севариуса также брошено беглецами.
Здание городского Совета хотя и пострадало, но не разрушено. Город, как мне кажется, удалось спасти. Через четыре-пять дней флотилия уже будет здесь.
— Значит, — подытожил Самос, — Домашний Камень Порт-Кара в безопасности. Он поднял кубок. Мы выпили.
— Уже поздно, — заметил Таб, — и если мой капитан не возражает, я бы хотел удалиться.
— Пожалуйста, — разрешил я. Он коротко кивнул и вместе с Мидис вышел из зала.
— Не думаю, чтобы для ренсоводов было разумным надолго задерживаться в Порт-Каре, — вступил в разговор Хо-Хак. — Думаю, нам лучше уйти из города под покровом ночи.
— Еще раз спасибо вам и вашим людям, — поблагодарил я его.
— Ренсоводческие общины, образовавшие, кстати, конфедерацию, — всегда в твоем распоряжении, — ответил Хо-Хак.
— Спасибо, Хо-Хак.
— Мы перед тобой в неоплатном долгу, — продолжал Хо-Хак, — и за то, что ты спас наших людей от налетчиков из Порт-Кара, и за то, что подружил нас с длинным луком.
— Этот долг уже оплачен, — заверил я его.
— Значит, у нас больше нет долгов друг перед другом?
— Нет, Хо-Хак.
— Тогда будем друзьями, — сказал он, протягивая руку.
Мы обменялись рукопожатиями.
— Знай, что на болотах у тебя есть друзья.
— Спасибо.
Хо-Хак попрощался с остальными и поднялся из-за стола. Его мощная широкоплечая фигура бывшего гребца на галерах заняла добрую половину дверного проема. Даже здесь, в зале, был слышен его громкий голос, когда он собирал во дворе своих людей.
— С вашего позволения, капитан, — откланялись Клинтус и Турнок. — Уже поздно.
— Спокойной ночи, друзья, — пожелал я.
— Спокойной ночи, — ответили они. Теперь за столом остались только я, Телима и Самос. Огромный зал опустел.
— Скоро утро, — заметил Самос.
— Да, до рассвета час, не больше, — согласился я.
— Давайте набросим плащи и поднимемся на башню, — предложил Самос.
Мы отыскали плащи, вышли из дома, пересекли внутренний двор и по узким ступеням поднялись на башню.
Отсюда нам видны были матросы с «Верны» и «Телы», выставленные Табом на посты. Большие морские ворота, перекрывающие канал, ведущий в город, сейчас были закрыты. Ренсоводы спускались по веревкам с крепостной стены, выходящей к дельте реки, и рассаживались по своим легким, сплетенным из тростника лодкам.
Последним со стены спускался Хо-Хак. Мы подняли руки. Он тоже махнул рукой на прощание и исчез за краем стены.
Болота отливали тусклым светом в неярком предутреннем сиянии трех горианских лун.
Телима посмотрела на Самоса.
— Значит, мне было позволено убежать из вашего дома, — сказала она.
— Да, — подтвердил Самос. — И тебе было позволено взять этот золотой браслет, чтобы Хо-Хак и его люди смогли узнать тебя по нему на болотах.
— Я встретила их очень скоро.
— Они ждали тебя.
— Я не понимаю, — призналась Телима.
— У меня были насчет тебя кое-какие соображения, — задумчиво произнес Самос. — Поэтому я и купил тебя, еще когда ты была ребенком.
— Bы воспитывали меня как свою собственную дочь, — с волнением произнесла Телима. — И вот, когда мне исполнилось семнадцать…
— Да, — перебил ее Самос, — с тобой обращались с крайней жестокостью, как с настоящей рабыней, и затем, через несколько лет, позволили бежать.
— Но почему? — воскликнула она. — Почему?
— Самос, — включился я в их беседу, — это от тебя несколько месяцев назад на заседании Совета капитанов я получил записку, где говорилось о необходимости увидеться и поговорить?
— От меня.
— Почему же ты отказался, когда я у тебя об этом спросил?
— Подвалы здания городского Совета капитанов показались мне неподходящим местом для обсуждения дел Царствующих Жрецов.
— Царствующих Жрецов? — с замирающим сердцем пробормотала Телима. Я рассмеялся.
— Место действительно не совсем подходящее, — признался я. — Но ведь когда записка была отправлена, тебя еще даже не было в городе.
— Верно, — согласился Самос. — Я надеялся, что в случае отказа эта простая уловка поможет мне отрицать связь между этой запиской и мной самим, ее отправившим.
— Впоследствии ты никогда не пытался снова установить со мной контакт, — заметил я.
— Ты не был к этому готов. Да и Порт-Кар нуждался в твоем присутствии.
— Значит, ты состоишь на службе у Царствующих Жрецов, — задумчиво произнес я,
— Да, — согласился он.
— И именно поэтому ты пришел на помощь тому, кто некогда тоже был у них на службе.
— Не только. Ты многое сделал для моего города. Именно благодаря тебе у Порт-Кара есть теперь свой Домашний Камень.
— Это имеет для тебя такое значение? — с удивлением спросил я у этого хищного, жестокого, бесчувственного ларла в облике человека, работорговца и убийцы.