Страница 50 из 50
Когда Кравцов и его друзья шли на катамаранах по пути Одиссея, с ними был такой случай. Около полуночи они пристали к острову, о котором было известно, что он давно покинут, что город на нем — город мертвых. Они поднялись на скалистый берег и увидели греческую церковь.
Отсвечивающий чешуей византийской мозаики двор, стена, проломленная рухнувшей на нее маслиной с блестящей под луной сухой листвой. Храм оказался открыт. Мореходы зашли внутрь и остолбенели: в церкви горели свечи!
Кто их зажег? Ангелы? Рыбаки? Пастухи, оставляющие пастись на покинутом острове коз? Не все ли равно? Главное, что есть те, кто зажигает свечи, для кого «храм покинутый — все храм».
Свечи и маяки… Между ними нет принципиальной разницы. Как нет ее и между ними и звездами. И конечно же, «если звезды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно». Кому? Живым. Но и в городе мертвых горят свечи. А значит — нет мертвых городов, как нет и мертвых людей. Любой город, однажды возникнув, становится городом солнца. Но не солнца Томмазо Кампанеллы, не солнца утопистов, а вот этого не людьми придуманного, нерукотворного светила.
Путешественники вышли из церкви и не сразу уснули в вытащенных на прибрежные камни спальных мешках. На рассвете их разбудило звяканье колокольчиков: пасшиеся на острове козы сбежались посмотреть на пришельцев. Восходящее солнце заливало разломы скал, помнящих корабли, осаждавшие Трою. Где-то у горизонта виднелся рыболовецкий катер. Не сплавать ли?.. — подумал Саша.
Через полчаса ошеломленные рыбаки долго смотрели ему вслед после того, как он, докурив их сигарету и обменявшись с ними парой слов по-английски, поплыл назад, к оставленным на камнях катамаранам.
В городе мертвых оказалась еще одна церковь, двор перед которой уже не радовал мозаикой — там серел бетон, на двери висел замок, и свечи внутри не горели. Обойдя пустынные кварталы (белый камень, красная черепица, ласточки и выгоревшая на солнце трава), команда вернулась на берег. Запустение, среди которого позвякивали колокольчики на шеях коз, возвращало к вопросу, ради разрешения которого и был затеян этот поход по пути хитроумного сына Лаэрта, вопросу, требующему немедленного решения: строить ли Город? Нужен ли он? Не превратится ли он лет через двадцать, тридцать, пятьдесят в такую же пустыню?
— Какие корабли лучше? — полюбопытствовал один из окруживших философа молодых ахейцев.
— Те, что вытащены на сушу, — улыбнулся Анахарсис.
Он был прав. Но юноша мог бы ответить словами с оранжевой футболки «Экспедиции»: «В гавани корабли в безопасности, но их строят не для этого». И тоже был бы прав. Есть правда рискующих и правда воздерживающихся от риска. Каждому — свое. Можно действовать (а каждое действие — риск), но можно и уклоняться от действия.
Мореходы втащили на борт видавшие виды спальники и поставили парус. Строить — не строить? Да, конечно же, строить! Наш удел — пытаться, остальное — не наша задача, как сказал один англичанин. Наша задача — идти путем Одиссея. Мы ничего не забыли? Значит, присядем — и в путь. В путь!
© Московская финансово-промышленная академия, 2011