Искаженное эхо

Выброшенный на другую половину комнаты меховой сапожок стал первым исследовательским материалом и подтвердил первоначальное предположение: обычные вещи легко пересекали невидимую границу.

Потом в ход пошел привязанный за шнурок железный крюк. Осторожно, стараясь не задеть рукой за воздух над чертой, Арсений бросил крюк на ту сторону. Показалось или на самом деле он словно завис на миг в невидимой паутине?

Наверное, все-таки показалось. Обратно подтягиваемый за шнурок крюк скользил легко и по пути слегка разметал четкие линии знаков и пограничной линии. Арсений хитро сощурился, наблюдая за этими разрушениями и, едва заполучив крюк в свои руки, забросил его снова, теперь в другом месте. На этот раз получилось еще лучше, крюк упал поперек, а не вдоль, и произведенные разрушения были гораздо масштабнее. Еще несколько бросков, и наконец пленник решился произвести испытания на добровольце. А поскольку добровольцем был он сам, то особо не торопился, очень осторожно подвинул к границе палец и подождал.

Что-то там все-таки было.

Нечто такое, от которого покалывало и грело кожу, но не сказать чтобы больно или особо неприятно. Арсений отдернул руку и немного помедлил, рассматривая экспериментальный палец, но когда не нашел никаких следов ожога, осознал сразу две вещи. Первая: он не ошибся в худших предположениях, выходец из другого мира теткам нужен был позарез, иначе граница была бы намного основательнее. А эта – просто пугалка, призванная заставить чужака вести себя покорнее. Второй вывод вытекал из первого и был много неприятнее. Милая повелительница, которую он уже видел в своих объятиях, такая же меркантильная стерва, как его гражданская жена Марина.

Хотя все, кому нужно, отлично понимают: звание «гражданская жена» – это пустой фантик от конфетки. Вот предложи телке жить с тобой, но честно сообщи, что она должна будет стирать, убирать и готовить, зарабатывать деньги, а также заниматься с тобой сексом столько, сколько тебе захочется, но предупреди, что не будешь при этом ей ничего должен, ни все деньги отдавать, ни за свои поступки отчитываться, ни в верности и любви клясться – и она лопнет от возмущения. Или, что вероятнее, с ходу даст тебе в бубен. Но стоит схитрить, позвать дурочку в гражданские жены – и в обмен на это заветное звание телка будет спокойно терпеть всё ранее перечисленное. В святой идиотской надежде, что тебе когда-нибудь захочется повести ее в ЗАГС.

А вот его Марина оказалась хитрее. Ничего не требовала, ничего не просила. Но в фирме за несколько месяцев умудрилась стать незаменимой и всех немногочисленных сотрудников прибрать к рукам. А потом подсунула ему на подпись не до конца заполненную доверенность, якобы не успела, перед самым его отъездом к срочно вызвавшему заказчику, и, пока Арсений отсутствовал, сумела переоформить все дела на себя. Такой почти семейный рейдерский захват. Конечно, готовила Марина все заранее, и опыт, как выяснилось, у нее был богатый, и решительных парней, призванных успокоить уже почти нищего сожителя, гадина нанять не забыла.

Спасибо, один из старых друзей не побоялся, позвонил, и Арсений успел спрятаться у почти незнакомой бабульки, которой они однажды починили краны просто так, из сострадания. К тому времени стало понятно, что никто из ранее клявшихся в вечной дружбе партнеров по бизнесу и новых богатых дружков на самом деле ничего такого в виду не имел.

Арсений отбросил нахлынувшие воспоминания и встал почти вплотную к границе, поджав босую ногу: полы тут просто ледяные. Сосчитал до трех и осторожно сунул в опасную зону руку.

Горячевато, как под контрастным душем, но терпеть можно.

А, была не была, бесшабашно мотнув головой, пленник резко прыгнул на ту сторону.

Ощущения были… специфические. Наверняка нечто подобное испытывал любимый им в раннем детстве Иванушка-дурачок, прыгавший в котел с вареной водой. Но окатило и схлынуло, не оставив на коже ни малейшего покраснения.

– Получите и распишитесь, – злорадно бормотал пленник, растирая ногами остатки шаманских знаков. А потом и по утратившей всякую силу черте прошелся, пусть потрудятся как следует, прежде чем все соберут.

И только после этого осторожно выглянул в коридор, проверить, нет ли поблизости охраны. Нет, никого. Очевидно, подлые туземки абсолютно уверены в новом заклинании, раз решили оставить пленника совсем без присмотра, мстительно фыркнул бывший бизнесмен, успевший в очередной раз убедиться в выстраданной житейской мудрости. Никогда нельзя быть до конца уверенным в ком-то или чем-то.

Арсений неспешно прогулялся по своим делам и так же неторопливо дотопал до кухни, почему-то страшно захотелось есть, прямо желудок подвело. И только разглядев странно безлюдное помещение и погасшую плиту, вдруг понял, что в доме подозрительно тихо.

Стало быть, еще глухая ночь, а он чувствует себя отлично выспавшимся. И мышцы, натруженные тяжелым молотом, совершенно не болят.

Уколола неожиданно горьким пониманием обида, и вспомнился пустячок, прорвавшаяся мозоль на ладони, вскочившая в первый же час работы.

Арсений шагнул ближе к светильнику, поднес к лицу ладонь. Вот гады, это сколько же он спал? Не меньше трех дней. Если не больше. Нет, больше никогда он не станет верить женщинам, оказывается, они во всех мирах одинаково лживы и подлы.

Однако рассуждая так категорично, пленник не забывал шарить по полкам и мискам, и вскоре остатки каши, кусок вяленого мяса и неизменные грибы лежали перед ним на плоском блюде. Запивать найденную провизию он решил простой водой, одного чаепития для науки достаточно.

Когда блюдо почти наполовину опустело, в животе появилось ощущение тяжести, а настроение заметно улучшилось, дверь кухни потихоньку открылась.

Это движение Арсений заметил сразу, специально сел в уголке, чтобы видеть все три двери, в столовую, на лестницу и в подвал. Но голоса не подал, пусть тот, кому приспичило, как и ему, гулять по ночам, входит смело, а там уж они разберутся.

Беззвучно скользнувшая в кухню крупная фигура воровато оглянулась и застыла на месте, заметив сидящего за столом демона. Отточенным движением метнулась к поясу рука, выхватила тускло блеснувшую полоску металла и, не раздумывая, послала в полет.

– Вот дура, – зло рыкнул едва успевший уклониться Арсений, – ты что же нападаешь не по делу? Я, может, и не враг вовсе?

Выговорил и сам внезапно поразился, услышав, как странно прозвучали вырвавшиеся из горла звуки.

И напавшая аборигенка тоже изумилась, но не надолго, стало быть, не такое уж это диво – внезапно заговоривший на ее языке чужеземец.

– Ты меня выдашь, – сообщила бесстрастно, доставая второй нож: уж теперь-то, когда глаза привыкли к полумраку, она не промахнется.

– С чего ты взяла? – прищурился пленник, неотрывно следя за ее движениями. – Или по себе судишь? Почему я должен тебя выдавать, если ты мне ничего плохого не сделала? А может, мы еще и договоримся?

Однако, примирительно высказывая ей упреки, не забывал незаметно отвязывать от пояска шнурок с крючком, хоть и дрянное оружие, а другого пока нет. И еще загадал, если выйдет невредимым из этой переделки, то обязательно разживется у Гами каким-нибудь копьем. Пора учиться жить по-новому.

– Урса? Мне тут страшно… – На тихий шепоток, раздавшийся от двери, женщина обернулась стремительно, как раненый зверь, и метнулась туда, загораживая собой меховой клубок.

– Я только еду возьму… – Появление свидетеля неожиданно сделало ее сговорчивее, – и уйду, тебя не трону… если не станешь кричать.

– Урса… – теперь и Арсений узнал раненую аборигенку, – я не стану кричать, поверь. Не нужно мне это. Только скажи… ты точно знаешь, что вы выживете?

– Как такое может знать человек? – хмуро усмехнулась она. – Зато я точно знаю другое: без меня немощному выбракованному трутню в селе не выжить.

– А кто это… бракованный трутень? – засомневался Арсений, что правильно понял смысл ее слов.

– Вот он, мой ребенок, Хир, – подтянула к себе Урса закутанного в меховые одежки малыша, и на демона настороженно глянули знакомые голубые глазенки.