Охотники Гора

— Значит, рабы погибнут! — закричал следующий воин, занося меч над головами пленных охотников Марленуса.

Он никого не успел убить. Ему помешала стрела, вонзившаяся прямо в сердце. Остановившаяся было колонна пленных снова двинулась вперед, огибая лежащее на дороге тело. Больше угроз расправиться с пленными не поступало. Никто не решался занести меч над их головами.

Сарус, предводитель тиросцев, попытался отдать своим воинам соответствующий приказ, но люди не повиновались, поскольку каждый понимал, что подчиниться начальнику в таких обстоятельствах означает подписать себе смертный приговор.

— Убивайте их сами! — сердито крикнул один из тиросцев.

Дерзкого воина Сарус тут же убил лично, но ударить мечом кого-либо из пленных он все же не решился. Лишь окинул хмурым, тревожным взглядом стену деревьев по обеим сторонам узкой лесной тропы и, обернувшись назад, крикнул:

— Быстрее! Заставьте их идти быстрее!

Охотники Марленуса, следующие за своим убаром, снова затянули песню. И ее гордые слова, больше не зная преград, разнеслись над лесом.

Начиная с одиннадцатого ана, с горианского полудня, я перестал стрелять по тиросцам; я хотел, чтобы они несколько приободрились и воспряли духом. К этому времени они уже потеряли четырнадцать человек, что вполне достаточно для одного утра. Пусть сегодня вечером, напротив, их надежды начнут понемногу возрождаться, пусть напряжение немного отпустит их и пусть они перестанут ожидать стрелы, готовой в любой момент вонзиться в спину. На сегодня со стрелами покончено. Пусть помучаются сомнениями, пусть гадают, ушел ли их преследователь насовсем или просто дает им короткую передышку перед еще более кровавой расправой.

За этот день они проделали длинный путь. Уже вечерело, когда путники наконец остановились на ночевку. После прошедшей спокойно второй половины дня настроение у тиросцев явно улучшилось, им хотелось как-то отметить то, что они остались живы. Я наблюдал, как Мира, моя рабыня, со смехом угощала вином женщин-пантер из банды Хуры.

Час был поздний, через четыре ана солнце сядет. Концентрация наркотических веществ в вине высокая, это я хорошо знал по собственному опыту: количество наркотика рассчитано на крепкого мужчину, а о его воздействии на женщину оставалось только догадываться. При проведенном Винкой допросе с пристрастием Мира рассказала, что дозы наркотика хватает, чтобы держать взрослого мужчину в бессознательном состоянии в течение нескольких анов, возможно даже полдня. Мой собственный караван невольниц, не знающих о местонахождении тиросцев и разбойниц Хуры, располагался всего лишь в двух пасангах от них. Возможно, опоенных женщин-пантер придется приводить в чувство весьма эффективными способами, и мне не хотелось терять слишком много времени на то, чтобы приводить их в сознание, а потом тащить к себе в лагерь за несколько километров. Поэтому я решил остановить караван поблизости от колонны пленников, которых конвоировали столь не подходящие друг другу союзники.

Среди вещей, брошенных тиросцами по пути следования, я обнаружил мало интересного. В основном это были меха и шкуры лесных зверей. Я отобрал три шкуры и принес их Винке и пага-рабыням, чтобы, устраиваясь на ночь, те могли подкладывать их на сырую землю и укрываться. Все остальное и для меня служило бы лишним грузом. Правда, мне попались на глаза несколько туник тиросцев, и я захватил их с собой, полагая, что они-то наверняка пригодятся впоследствии.

17

Я ПОПОЛНЯЮ СВОЮ КОЛЛЕКЦИЮ НОВЫМИ «ЖЕМЧУЖИНАМИ»

Я перешагивал через бесчувственные тела женщин-пантер, спавших беспробудным сном. В ближайшем будущем такой роскоши я им не позволю.

— Добавьте их к нашему каравану, — приказал я Винке.

— Да, хозяин, — ответила она.

Мы отсоединили от каравана восемь девушек и гарлскими браслетами сковали их попарно, надев первое из соединенных короткой цепью кольцо на левую щиколотку одной из девушек, а второе — на правую щиколотку другой. Каждой такой парой невольниц командовала одна из моих рабынь. Даже Илене, одетой в прозрачную шелковую тунику, я доверил срезанную мною гибкую хворостину.

Ей это очень понравилось, и она пользовалась каждым удобным случаем, чтобы пройтись хворостиной по плечам препорученных ее заботам невольниц.

— Пошевеливайтесь, рабыни! — презрительно покрикивала девушка.

Отобранные нами пленницы принялись поспешно поднимать бесчувственных женщин-пантер, переносить их на одно место и укладывать на траву в длинный ряд.

— Хорошо бы нам еще помощниц, — долетели до меня слова одной из невольниц. — Тогда на каждую пришлось бы меньше этих спящих дур!

Взмах розги оборвал их разговоры.

Тем временем я внимательно обследовал лагерь и прилегающую к нему территорию. Повсюду виднелись следы состоявшегося накануне ужина с возлияниями. Наутро, конечно, тиросцы проснулись свежими, отдохнувшими и горящими нетерпением поскорее тронуться в путь, но, к своему немалому изумлению и к ужасу разбойниц Хуры, обнаружили, что добудиться большинства женщин-пантер, которые отведали накануне предложенного Мирой вина, невозможно. Они совершенно не реагировали на окрики своих соплеменниц, а на попытки поднять их на ноги плетью отвечали лишь глухими стонами.

Тиросцы, как я и ожидал, не изъявили желания оставаться в лагере и охранять женщин-пантер, дожидаясь, пока те проспятся. Они опасались, что именно в этот момент на них в очередной раз нападут. Тиросцы стремились спасти свою собственную жизнь. Нести же спящих на себе — то есть на плечах своих рабов, разумеется, — означало значительное снижение скорости передвижения по лесу, что, естественно, тоже не входило в их планы. Оставалось одно — бросить женщин на произвол судьбы вместе с большей частью багажа. Тиросцы так и поступили, захватив с собой, однако, наиболее высокопоставленных разбойниц из банды Хуры.

— Быстрее! — донесся до меня окрик неутомимой в своих стараниях Илены. Доверенные ей невольницы не опасались ее, но боялись недовольства Винки, поэтому вынуждены были слушаться и эту свою новую начальницу. — Пошевеливайтесь, рабыни! — кричала девушка, размахивая розгой.

Я посмотрел на бесчувственные тела лежащих на земле разбойниц. Они уснули, отведав предложенного им вина, не зная, что оно отравлено наркотиками. Когда они проснутся, то решат, что настало утро и им пора отправляться в путь. Как же они удивятся, обнаружив на своих ногах защелкнутые гарлские браслеты!

Внезапно что-то привлекло мое внимание. Краем глаза я заметил в одной из оставленных в лагере палаток с откинутым пологом какое-то движение. Не подавая виду, я продолжал идти вперед, осматривая лагерь. И только когда меня скрыла от палатки густая ветка дерева, я быстро прыгнул в кусты. Через считанные мгновения я уже был рядом с палаткой, наблюдая за сидящей ко мне спиной девушкой. В руке она держала натянутый лук. Она только притворялась, что отравлена наркотиками, но на самом деле находилась в полном сознании. Девушка терпеливо ждала, пока представится возможность хорошо прицелиться. Она боялась промахнуться, и поэтому ей оставалось только ждать, пока я покажусь из-за палаток и меня не будут закрывать от нее суетящиеся вокруг женщины.

Я восхищался этой девушкой. Такая беспримерная храбрость действительно была достойна самого высокого уважения. Все ее соплеменницы ушли. Она осталась в одиночку защищать своих незадачливых сестер. Это, конечно, было ошибкой. Дождавшись удобного момента, я схватил ее за руки и вырвал лук. Она вскрикнула от отчаяния.

— Как твое имя? — спросил я, связывая ей за спиной руки.

— Руисса, — ответила она.

Я отвел ее к тому месту, где лежали остальные девушки, и положил рядом с ними на траву.

После этого я вернулся к осмотру лагеря. В одном его конце я обнаружил девушку, накрытую тонким одеялом; ее я тоже перенес к своим пленницам.

— Отведите работавших невольниц к нашему каравану, — распорядился я.