Страница 16 из 56
Я хотела бы подчеркнуть необычайную серьезность этого случая. Навязчивые симптомы, среди всего прочего полностью лишившие ребенка сна, депрессия и другие признаки болезни, а также ненормальное развитие ее характера были лишь слабым отражением лежавшей за всем этим полностью нарушенной и неуправляемой жизни влечений. Дальнейшая перспектива в связи с развитием навязчивого невроза, который, как в этом случае, прогрессирует с годами, должна была быть совершенно мрачной. Можно с уверенностью сказать, что единственным средством в подобных случаях является своевременное применение психоанализа.
Теперь мы более подробно рассмотрим структуру этого случая. Приучение Эрны к чистоплотности не было трудной задачей и завершилось необычайно рано, когда ей был всего год. Не было необходимости в какой-либо строгости: стремления рано развившегося ребенка стимулировали быстрое привыкание к общепринятым стандартам чистоты[20]. Но этот внешний успех сопровождался полной внутренней неудачей. Ужасающие анально-садистские фантазии Эрны продемонстрировали, до какой степени она застряла на этой стадии и к какой ненависти и двойственности это привело. Одной из причин этой неудачи послужила сильная органическая анально-садистская предрасположенность; но важную роль сыграл и другой фактор, на который указывал Фрейд как на предрасполагающий к навязчивым неврозам, а именно: слишком быстрое развитие «Я» по сравнению с либидо. Кроме этого, анализ показал, что и другая критическая фаза в развитии Эрны прошла успешно лишь внешне. Она все еще не оправилась после отнятия от груди. Наконец, вслед за этим она подверглась еще и третьему лишению. Когда она была в возрасте между шестью и девятью месяцами, ее мать заметила, какое очевидное сексуальное удовольствие доставляет ей забота об ее теле и в особенности мытье ее гениталий и ануса. Поэтому мать старалась мыть эти части тела очень осторожно, и чем старше и чистоплотнее становился ребенок, тем, конечно, легче было это делать. Но для ребенка, который воспринял более раннее и более внимательное отношение как форму совращения, эта позднейшая сдержанность стала фрустрацией. Это ощущение совращения, за которым лежало желание быть совращенной, впоследствии постоянно повторялось на протяжении ее жизни. В любых отношениях, например, со своей няней и с другими людьми, воспитывавшими ее, а также в ходе анализа, она пыталась повторять ситуации, в которых ее совращали или, наоборот, она выдвигала обвинение, что ее совращали. Анализ этой ситуации переноса позволил проследить эту установку через более ранние ситуации к самым ранним — к переживанию ласки в младенчестве.
Таким образом, мы можем видеть, какую роль в каждом из этих трех событий, которые повлекли за собой развитие невроза у Эрны, играли конституциональные факторы[21].
После этого случая мне удалось исследовать также и другой конституциональный фактор, приводящий к неврозу. Он заключается в неспособности части «Я» переносить тревогу. Во многих случаях — один из них и был случай Эрны — детский садизм очень скоро вызывает повышенную тревогу, с которой «Я» не может справиться. Вообще следует сказать, что способность «Я» справиться даже с обычной тревогой у разных людей неодинакова, этот факт имеет этиологическое значение для возникновения неврозов. Остается отметить, что пережитая ею сцена в то время, когда ей было два с половиной, в сочетании с этими конституциональными факторами и вызвала развитие невроза навязчивых состояний в его полной форме. В возрасте двух с половиной лет и позже, когда ей было три с половиной[22], она спала в одной комнате со своими родителями во время летнего отпуска. В этих случаях она могла видеть происходивший между ними коитус. Последствия этого легко было установить с помощью простого внешнего наблюдения, даже не прибегая к анализу. Летом, во время которого она имела первый опыт такого наблюдения, в ней произошли заметные перемены в неблагоприятную сторону. Анализ показал, что именно картина полового акта ее родителей способствовала возникновению у нее невроза в его развитой форме. Он необычайно усилил ее чувства фрустрации и зависти по отношению к родителям и дал сильный толчок ее садистским фантазиям и враждебным побуждениям, направленным против их сексуального удовлетворения[23].
Навязчивые симптомы у Эрны объясняются следующим образом[24]. Навязчивый характер сосания пальца происходил от фантазий, в которых она сосала, била и пожирала отцовский пенис и материнские груди. Пенис заменял собой всего отца, а груди всю мать[25]. Кроме того, как мы видели, голова представляла в ее бессознательном пенис и, соответственно, битье головой об подушку — движения ее отца во время коитуса. Она говорила мне, что ночью она начинает бояться грабителей и воров сразу же, как только перестает «стучаться» головой. Таким образом, она освобождалась от страха с помощью отождествления себя с объектом этого страха.
Структура ее навязчивой мастурбации была очень сложной. Она различала разные ее формы: стискивание своих бедер, которое она называла «выравниванием»; качающиеся движения, о чем я уже упоминала, называемые «лепкой», и вытягивание клитора, называемое («буфетная игра»), когда она «хотела вытащить что-то очень длинное». В дальнейшем она осуществляла давление на свою вагину с помощью протягивания уголка простыни между бедрами. В этих различных формах мастурбации проявлялись разные формы идентификации в зависимости от того, играла ли она в сопутствующих фантазиях активную роль своего отца или пассивную — матери, или обе сразу. Эти фантазии Эрны, имевшие сильную садо-мазохистскую окраску, обнаруживали прямую связь с той сценой, которая положила этому начало, а также с ее первоначальными фантазиями. Ее садизм был направлен против полового акта родителей, а в качестве реакции на садизм у нее появлялись соответствующие фантазии мазохистского характера.
На всем протяжении анализа Эрна мастурбировала этими различными способами. Благодаря успешному переносу, однако, удалось побудить ее к описыванию в промежутках своих фантазий. Таким образом, мне удалось найти причины этой навязчивой мастурбации и тем самым избавить от нее Эрну. Вращательные движения, которые возникли у нее во второй половине ее первого года, происходили от ее желания быть мастурбируемой и возвращали к манипуляциям, связанным с ее отправлениями в младенчестве. Был период в анализе, во время которого она в своих играх самыми разными способами изображала соитие своих родителей и потом давала выход всей своей ярости, вытекающей из пережитой фрустрации. По ходу этих сцен она ни разу не пропустила ситуации, в которой она укачивала себя в полулежачем или сидячем положении, показывала свои гениталии и со временем даже стала просить меня дотронуться до них и понюхать что-нибудь из них. В это же время она как-то удивила свою мать, попросив ее после ванны поднять одну из ее ног и похлопать или потрогать ее промежность, а сама она при этом приняла позу ребенка, которому припудривают гениталии — позу, давно уже ей забытую. Разъяснение ее качающихся движений привело к полному прекращению этого симптома.
Наиболее устойчивый симптом Эрны — задержка в учебе — был настолько труднопреодолимым, что, несмотря на все свои старания, ей понадобилось два года, чтобы овладеть тем, чему обычно дети учатся за несколько месяцев. Лишь в заключительной фазе анализа удалось существенно повлиять на эту задержку, так что когда я закончила лечение, она значительно, уменьшилась, хотя полностью преодолеть ее не удалось.
Мы уже говорили о благоприятных переменах, имевших место в результате анализа, в отношениях Эрны со своими родителями и в ориентации ее либидо в целом и видели, что это стало возможным только потому, что она оказалась способной сделать первые шаги в сторону социальной адаптации. Ее навязчивые симптомы (мастурбация, сосание пальца, покачивание и т.п.) исчезли, хотя их сила была такова, что они даже вызывали у девочки бессонницы. После окончания лечения ее тревога значительно уменьшилась, и Эрна смогла спать нормально. Прошли также приступы[26].
20
То, что было одним из источников ранней приверженности Эрны к чистоте, может быть установлено из фантазий, в которых она превосходит мать в чистоте, а ее отец называет ее «госпожа Парад Грязи» и женится на ней за это, в то время как ее мать умирает с голоду в тюрьме.
21
Постепенно я пришла к убеждению, что чрезмерный оральный садизм вызывает ускоренное развитие «Я», а также ускоряет развитие либидо. Таким образом, конституциональные факторы в неврозе Эрны, о которых шла речь, — ее необычайно сильный садизм, слишком быстрое развитие ее «Я» и преждевременная активность ее генитальных импульсов — оказываются связанными между собой.
22
Здесь мы можем проследить интересную аналогию со случаем, описанным Фрейдом в «Истории детского невроза» (1918). Когда Эрне было пять лет, то есть восемнадцать месяцев спустя после того, как она последний раз видела половой акт между родителями, она вместе с ними навестила свою бабушку и короткое время спала с ними в одной комнате, но не имела возможности видеть их коитус. Тем не менее, каждое утро Эрна удивляла бабушку, говоря: «Папа лежал в постели с мамой и возился с ней там». Рассказ девочки оставался необъяснимым до тех пор, пока ее анализ не показал, что она представила то, что видела в возрасте двух с половиной и забыла, но это событие, тем не менее, оставило отпечаток в ее памяти. Когда ей было три с половиной года, эти впечатления возобновились, но снова были забыты. Наконец, восемнадцать месяцев спустя похожая ситуация (она спала с родителями в одной комнате) возбудила в ней бессознательное ожидание увидеть те же самые события и пробудила предыдущие переживания. В случае Эрны первоначальная сцена претерпела полное вытеснение, но впоследствии она была реактивирована и мгновенно всплыла в сознании.
23
В своей работе «Задержка, симптом и страх» (1926) Фрейд показал нам, что именно количество имеющейся тревоги определяет начало невроза. По моему мнению, тревога высвобождается деструктивными Тенденциями, так что начало невроза является, по сути, следствием резкого увеличения таких деструктивных тенденций. В случае Эрны именно возросшая ненависть, вызвавшая тревогу, и привела к болезни.
24
Анализ также вскрыл сильную склонность к меланхолии, связанную с ее болезнью. Во время анализа она все время жаловалась на странное чувство, которое ее посещало. Она говорила, что иногда сомневается, не животное ли она. Было доказано, что это ощущение определялось ее чувством вины за каннибальские побуждения. Ее депрессия, которую она обычно выражала словами «Что-то мне не нравится в жизни», как было показано в ходе анализа, оказалась подлинным taedium vitae (отвращением к жизни (лат.). — Прим. ред.) и сопровождалась идеями о самоубийстве. Она коренилась в чувстве тревоги и вины, возникавшей в результате орально-садистской интроекции объектов ее любви.
25
Ср. Абрахам, «Краткий очерк развития либидо» (Abraham, A Short Study of the Development of the Libido, 1924), часть II.
26
Последний раз я получала сведения об Эрне через два с половиной года после анализа, и эти улучшения уже закрепились.