Страница 6 из 62
При крещении же его произошло чудо, подобное тому, что было с Савлом, гнавшим Божью церковь и ослепшим от блиставшего на его пути в Дамаск небесного света: когда слепой Владимир вошел в святую купель, а епископ по ходу чина крещения возложил на него руки, тут же спала как чешуя с глаз его слепота, и он прозрел и прославил Бога за то, что тот привел его в истинную веру, и век благодарил Христа Господа, радуясь и веселясь. Увидев то чудо, и бояре и воины его крестились, и была большая радость среди руссов и греков, а особенно среди святых ангелов на небесах, ведь если об одном кающемся грешнике те радуются, то насколько больше о столь великих душах, Бога познавших, возрадовались они, и «слава в вышних Богу» воспели.
«Вошли в воду и стояли там одни до шеи, другие по грудь, молодые же у берега по грудь, некоторые держали младенцев, а уже взрослые бродили, попы же совершали молитвы, стоя на месте» — так увидел Летописец то «крещение Руси», тысячелетие которого торжественно отмечает Русская православная церковь. День этот, по тексту «Повести временных лет», самому раннему дошедшему до нас летописному своду, можно восстановить достаточно полно. Киевляне начали собираться на Днепр еще на заре. Накануне глашатаи объехали город: объявили — на утро назначено крещение. Явиться должны были все — княжеские слуги громко и внятно передавали слова князя Владимира: «Если не придет кто завтра на реку — будь то богатый, или бедный, или нищий, или раб, — да будет мне враг!» Владимир вроде бы не обязывал идти на Днепр, но мало кто в открытую рискнул бы принять княжий вызов… Так что Летописец записал точно: «И сошлось там людей без числа».
Никто в толпе толком не понимает, ни что с ним будут делать, ни что делать ему самому. Знают только, что загонят в воду.
С Подола виднеется даже верх старой Ильинской церкви — в Киеве издавна немало христиан. Здесь же, на низком берегу Днепра, несколько хибарок вразброс, щепье валяется, лыко.
Вот тут вернемся к «Повести временных лет». Все, о чем в ней рассказано, происходило в Киеве впервые. Никто не представлял себе, что и как нужно делать. Да и трудно понять, как массу самого разного народа можно было окрестить. Загнать в реку разом? Многие потонут. Загонять группами? А сколько нужно пробыть в воде? В какой это момент язычник станет христианином? Попы-то знают, но они где-то там поют, далеко и непонятно… Несомненно — сумятица. Летописец, конечно, о ней не пишет, но из-за строк текста проглядывает растерянность собравшихся. Кто залез по грудь, кто — по шею, младенцев держат на руках — не держать же их в воде, кто-то там и на месте не стоит, ходит. Нарушает таинство или нет? Неясно. Крестят по греческому обряду в три погружения… Как это все сделалось? Приседали они там, что ли? с головой ли окунались? — понять невозможно. Ясно: происходило что-то путаное, какая-то не очень сообразная история вышла, что Летописец и отметил. Как мог сдержаннее: за строкой можно прочесть.
Наконец разрешили вылезать. Все в мокрой одежде. «Разошлись по домам», — подытожил день Летописец. Но теперь-то князь знал, что в каждой киевской хижине — его «брат во Христе». И в каждой, самой бедной хижине тоже знали, что в палатах крепкого города тоже есть «брат во Христе» — великий князь. Вот только не знаем мы, в каком это было году. Тысячелетие 988 года — дата условная. Историки всерьез и аргументированно спорят о ней уже более ста лет, но с полной уверенностью и сегодня никто не может сказать, произошло это в 988 или в 989 году, может быть, в 990-м, а может, и позже. Безусловного ответа нет. Летописца дата не заинтересовала. Далее мы увидим почему. Так или иначе, Церковь тоже не настаивает особенно на 988 году и не утверждает, что «крещение Руси» произошло именно в этот год. В гимназиях, когда учебники контролировались Церковью, учебник истории указывал две даты: 988 и 989 годы. Впрочем, не только это условно в крещении Руси. Значит ли оно, что окрестили всех жителей Киева? Наверняка нет. Летопись знает, что были люди, которые продолжали веровать по-прежнему. Это они буквально в канун крещения бежали за уплывавшим Перуном, оплакивали низвергнутую святыню… Но и не в этом дело. Как отличить крещеного от некрещеного? По ритуалу должны были надеть нательный крест. Летопись об этом не сообщает, хотя момент важный. Мы не имеем права дописывать за Летописца его труд и домысливать его, сочиняя «факты». Но сделать вывод на основании дошедших до нас, часто разрозненных и противоречивых свидетельств, чтобы увидеть то, что осталось за строкою летописи, мы можем. Так вот, похоже, что в Киеве то ли вовсе не давали крестов новым христианам, то ли на всех не хватило. Чего-то там не предусмотрели. Когда же на следующее лето Добрыня отправился в Новгород, в частности чтобы окрестить новгородцев, то летопись (Иоакимовская) подмечает в очень сходной картине крещения на Волхове отличие. Разночтение в тексте. Отличие вроде бы и несущественное. Оно касалось именно нательных крестов. В Новгороде некоторые язычники, чтобы как-то переждать кампанию крещения, начатую с приездом Добрыни и епископа Иоакима, заявляли, что уже крещены. Иоаким распорядился, чтобы носили кресты, хоть медные, хоть деревянные, хоть какие, а у кого креста на шее не будет, тому не верить и крестить, пусть повторно…
Интересно, при крещении должны были всем давать новые имена. Как? Оптом. Всем женщинам одно имя, или «по батальонам»?!
Но вернемся к будущему святому и равноапостольному Владимиру. Борис и Глеб, сыновья Владимира, погибшие в усобной борьбе, канонизированы. Их официальное причисление к лику святых состоялось уже при Ярославе Мудром. Их сводный брат, сын Владимира от Рогнеды, Ярослав упорно добивался от константинопольского патриархата канонизации Владимира и Ольги. Отказ был категорический. Признали святыми только Бориса и Глеба. Был установлен единый день памяти первых русских святых — 24 июля. Сам Владимир, «новый Константин», остался вне церковного почитания. Летописный некролог содержит указания на то, почему греческое священство киевской митрополии отказывалось канонизировать князя. Его «не прославил Бог», то есть от гробницы Владимира не происходит чудотворений, которые в те времена считались непременным знаком святости. И получилось так, пишет Летописец, что мы, «став христианами, не воздаем ему почестей, равных его делу».
Понятно, что чудеса непременно произошли бы у гроба Владимира, будь в этом заинтересована Церковь. Чудес же нет… Византия и греческая церковь весьма недовольны Владимиром. Недовольны так, что даже отказываются от канонизации крестителя Руси… Владимира провозгласила святым новгородская церковь по прямому указанию Александра Невского в 1240 году. День смерти Владимира, 15 июня, совпал с днем победы Александра на Неве. Религиозное сознание увидело тут покровительство святого, который и сам хоть недолго, но княжил в Новгороде.
Общерусская канонизация князя состоялась только при Иване IV.
Летопись совершенно перестает интересоваться тем самым Владимиром, который «вывел Русь из тьмы язычества».
О деятельности Анны на Руси ничего не известно. Она родилась 13 марта 963 года, за 2 дня до убийства ее отца.
Крайне маловероятно, что из Византии сюда, в «Скифию», направляли лучшие богословские силы патриархата, тех, кто нес бы идеалы христианской морали, мог подать примеры высокой нравственности. Скорее всего, в большей своей части это были далеко не лучшие кадры греческого духовенства. Так что представление о заморской церкви было в Киеве — не могло не быть — достаточно трезвым. Что у Владимира должен был выработаться скептицизм по отношению к всяческим религиозным формам, достаточно понятно. Важно, как и с какими целями проявил Владимировой скептицизм, каких добился результатов. А проявил он его весьма активно и результатов добился тоже серьезных.
Владимир, как утверждает Летопись, крестил Русь и больше историков Церкви он не интересует. Мы знаем только о последних днях его жизни.
А как же православная Русь?