Страница 51 из 62
В войске Ивана III важное место занимали татарские войска Данияра.
И начали они биться, и погнали новгородцы москвичей за Шелонь-реку, но ударил на новгородцев засадный татарский полк, и погибло новгородцев много, а иные побежали, а других похватали, а прочих в плен увели и много зла причинили; и все то случилось до приезда великого князя.
Новгородцев было 40 000.
Полки же великого князя погнали их, разя и рубя.
12 000 погибло на месте, 2000 взято в плен, большая часть остальных погибла в болотах и лесах.
Тем же годом князь великий, идя к Новгороду, послал в Поле Никиту Беклемишева искать царевича Муртазу, Мустафина сына, чтобы позвать его к себе на службу. Никита встретил его в Поле, и переманил на службу к великому князю, и пришел с ним к сыну великого князя в Москву еще до возвращения великого князя из Новгорода.
Странный поход московского князя с татарами против христиан-новгородцев.
Хотя раз они католики, то понятно, почему татары для Русской церкви гораздо ближе.
Но…
Карамзин Н.М.: «Король Магнус, легкомысленный, надменный, вздумал загладить грехи своего нескромного сластолюбия, услужить папе и прославиться подвигом благочестивым; собрал в Стокгольме государственный совет и предложил ему силою обратить россиян в латинскую Веру, требуя людей и денег. Сие намерение казалось совету достохвальным; но Швеция, истощенная корыстолюбием духовенства, могла только дать людей Магнусу. Король дерзнул прикоснуться к церковным сокровищам, или доходам Св. Петра; презрел неудовольствие епископов и нанял многих немецких воинов. Король с войском многочисленным приплыв (в 1348 г.) к острову Березовому, или Биорку, послал объявить новгородцам, чтобы они избрали русских философов для прения со шведскими о Вере и приняли латинскую, если она будет найдена лучшею, или готовились воевать с ним. Архиепископ Василий, посадник, все чиновники и граждане, изумленные таким предложением, благоразумно ответствовали: «Ежели король хочет знать, какая Вера лучше, греческая или римская, то может для состязания отправить людей ученых к патриарху цареградскому: ибо мы приняли Закон от греков и не намерены входить в суетные споры. Когда же Новгород чем-нибудь оскорбил шведов, то Магнус да объявит свои неудовольствии нашим послам». Боярин Козма Твердиславич поехал для свидания с королем; но Магнус сказал ему, что он, не имея никаких причин к неудовольствию, желает только обратить россиян на путь душевного спасения, добровольно или оружием. Война началась.
…Хотя Орехов сдался Магнусу; но, потеряв 500 человек в битве на берегах Ижоры и имея недостаток в съестных припасах, видя множество больных в своем войске и зная, что россияне идут со всех сторон окружить его флот на реке Неве, сей легкомысленный король… оставил несколько полков в Невской крепости и возвратился в отечество с одним стыдом и с десятью пленниками, взятыми в Орехове. Шведские летописцы говорят, что Магнус, овладев сим городком и неволею крестив жителей по обрядам римской церкви, великодушно освободил их; что они дали ему клятву склонить всех своих единоземцев к принятию латинской Веры, но коварно обманули его и действовали после как самые злейшие неприятели шведов и папы».
Что же получается? Новгородцы-то были, оказывается, православными! Выходит, московский князь с татарами воевал против православных!
Иван Сусанин
К.Ф. Рылеев. Думы:
«В исходе 1612 года юный Михаил Феодорович Романов, последняя отрасль Рюриковой династии, скрывался в Костромской области. В то время Москву занимали поляки: сии пришельцы хотели утвердить на российском престоле царевича Владислава, сына короля их Сигизмунда III. Один отряд проникнул в костромские пределы и искал захватить Михаила. Вблизи от его убежища враги схватили Ивана Сусанина, жителя села Домнина, и требовали, чтобы он тайно провел их к жилищу будущего венценосца России. Как верный сын отечества, Сусанин захотел лучше погибнуть, нежели предательством спасти жизнь. Он повел поляков в противную сторону и известил Михаила об опасности; бывшие с ним успели увезти его. Раздраженные поляки убили Сусанина. По восшествии на престол Михаила Феодоровича (в 1613 г.) потомству Сусанина дана была жалованная грамота на участок земли при селе Домнине; ее подтверждали и последующие государи».
Известно, что потомки Ивана Сусанина вплоть до 1917 года пользовались определенными привилегиями. Семья Сусанина согласно жалованным грамотам получала податные льготы, освобождение от рекрутчины, постоев и земельные пожалования. В ризнице церкви села Коробово к 1912 году, по свидетельству историка-краеведа Н. Виноградова, в особом футляре хранились четыре царские жалованные грамоты: Михаила Федоровича (1619, 1633), Ивана и Петра Алексеевичей (1691), Екатерины II (1767) и Николая I (1837)[173], они неоднократно публиковались[174]. После прихода к власти большевиков грамоты исчезли, вероятно, разделив в революцию судьбу памятника Михаилу Романову и Сусанину в Костроме и других реликвий «царизма». Ныне в архивах имеются только копии грамот.
Монархи из династии Романовых аккуратно подтверждали потомкам героя их права и вольности, однако никому до этого не было дела; случай с мужиком отнюдь не считалось подвигом, который следовало пропагандировать. В государстве каждый должен был следовать своему предназначению, блюсти свой «чин»; при этом защищать государя должны были дворяне, молиться за него — духовные лица, кормить его и остальных — крестьяне. Нарушение этих условий и называлось Смутой, когда князья и бояре командовали восставшими казаками, попы конструировали «гуляй-город» с артиллерией, казачьи атаманы спали с царицами, купцы выходили в бояре, а беглые монахи и сельские учителя — даже в цари.
Только в эпоху патриотического подъема Отечественной войны 1812 года заинтересовались героями 200-летней давности. Романтическим героем мог теперь быть и простолюдин, тогда в образованном обществе и «узнали» о крестьянине Иване Сусанине. Литераторы внесли свою лепту в «украшение» реальной истории. Например, приписали Сусанину именно то, что лучше всего помнят до сих пор, — заведение «вражеского отряда» в непроходимые дебри. На деле в шести первых жалованных грамотах (1619, 1633, 1644, 1691, 1723, 1724) сведения об этом отсутствуют.
Лишь в 1731 году в грамоте, данной уже его правнуку, Ивану Лукьянову сыну Собинину, появились строки о том, что Сусанин прятал Михаила Федоровича в селе Домнине и затем «отвел» от него «польских и литовских людей», за что они его в селе Исупове, «посадя на столб, изрубили в мелкие части»[175]. Эти подробности, всплывшие спустя 118 лет после событий, видимо, со слов правнука, легендарны. При этом пришельцы, скорее всего, не заблудились и не утонули. Любопытно, что похожий эпизод в Смуту имел место — польский мемуарист Станислав Маскевич писал о старом крестьянине, который взялся проводить их отряд в плохую погоду зимой, и только случайная встреча с соотечественником спасла их — оказалось, их вели к русскому гарнизону. Имени у старика разозленные поляки, перед тем как убить, не спросили, дело происходило в районе Волоколамска[176].
173
Виноградов Н. Потомки Сусанина. (Очерки и материалы) // Материалы по истории, археологии, этнографии и статистике Костромской губернии. Вып. 2. Кострома, 1912. С. 6, 9.
174
См., напр.: Памяти Ивана Сусанина… Историческое исследование. Преимущественно по неизданным источникам / Сост. и изд. В.А. Самарянов. Рязань. 1884. С. 98—105.
175
См., напр.: Памяти Ивана Сусанина… Историческое исследование. Преимущественно по неизданным источникам / Сост. и изд. В.А. Самарянов. Рязань. 1884. С. 77.
176
Moskwa w rukach polakow. Pamitniki dowodcow i oficerow gamizonu polskiego w Moskwie 1610–1612. Warzsawa. 1995. S. 211.