Страница 7 из 76
— Вы не можете идти, — прошептала Лума.
— Телима когда-то была моей женщиной, — твердо сказал я. — И отомстить за нее должен я.
— Но вы же больны! Не можете ходить! — вскричала Лума.
— Над моей постелью висят два меча, — сказал я Турноку. — Один обычный, с потертой рукоятью; другой — роскошный, инкрустированный самоцветами.
— Я знаю, — прошептал Турнок.
— Принеси клинок из Порт-Кара, тот, что инкрустирован самоцветами.
Турнок выскочил из зала.
— Я выпью паги, — потребовал я. — И принесите мне мяса боска.
Генриус и Клинтус последовали за Турноком. Он принес мне меч. Великолепный клинок. Я сражался с ним в руках двадцать пятого се'кара. Вдоль клинка шла изящная гравировка, рукоять изукрашена драгоценными камнями.
Я взял кубок, наполненный огненной пагой. Я не пил пагу с тех пор, как вернулся из северных лесов.
— Та-Сардар-Гор, — сказал я, плеснув, как положено, на стол. А потом поднялся на ноги.
— Он стоит! — вскричала Лума. — Он стоит!
Я закинул голову назад и залпом выпил пагу. Принесли мясо, красное и горячее, я впился в него зубами, так что сок потек по подбородку.
Горячая кровь и вино наполнили мое тело силой. Я почувствовал жар и вкус мяса.
Отбросил в сторону золотой кубок. Доел обжигающее мясо.
Надел на левое плечо ремень ножен.
— Оседлай тарна, — приказал я Турноку.
— Есть, капитан, — прошептал он.
Я стоял перед капитанским креслом.
— Еще паги, — спокойно сказал я, и мне принесли сосуд с напитком. — Я пью за кровь зверя.
А затем я осушил кубок и отшвырнул его в сторону.
С диким воплем я ударил по столу ребром ладони и расколотил одну из досок. Потом отбросил одеяла и само кресло.
— Не ходи, — проговорил Самос. — Возможно, они специально хотят заманить тебя в ловушку.
— Конечно, хотят, — улыбнулся я ему. — Для тех, с кем мы имеем дело, Телима не имеет никакого значения. — Я внимательно на него посмотрел. — Они хотят захватить меня. И получат возможность это сделать.
— Не ходи, — настаивал на своем Самос.
— У меня есть кое-какие дела на Севере, — повторил я его слова.
— Позволь мне пойти туда, — попросил Самос.
— Я должен отомстить сам.
А потом я повернулся и направился к дверям. Лума шарахнулась в сторону, ее рука была прижата ко рту. Я вдруг заметил, какие у нее прекрасные глаза, словно два глубоких колодца. Она была напугана.
— Следуй за мной в мою спальню, — спокойно приказал я.
— Я свободна, — прошептала она.
— Надень на нее ошейник, — приказал я Турноку, — а затем пусть отправляется в мою спальню.
Рука Турнока сомкнулась на запястье худенькой, светловолосой девушки, работавшей у меня управляющей.
— Клинтус, — продолжал я, — пришли в мою спальню еще и Сандру, танцовщицу.
— Вы освободили ее, капитан, — улыбнулся Клинтус.
— Надень на нее ошейник.
— Есть, капитан, — сказал он.
Я отлично помнил Сандру, ее черные глаза, смуглую кожу и высокие скулы. Я хотел ее.
Я давно не был с женщиной.
— Тэб, — повернулся я к одному из своих людей.
— Слушаю, капитан.
— Эти две особы недавно были свободными, — проговорил я. — Поэтому, как только на них наденут ошейники, не забудь напоить их невольничьим вином.
— Есть, капитан. — Тэб радостно ухмылялся.
Это вино совершенно намеренно сделано невыносимо горьким. Его действие продолжается больше месяца. Я не хотел, чтобы женщины забеременели. Рабыням перестают давать вино, когда их господин решает, что они должны родить ребенка.
— Тарн, капитан? — спросил Турнок.
— Оседлай его и жди меня, — приказал я. — Скоро я отправляюсь на Север.
— Есть, капитан, — ответил он.
Глава 2. ХРАМ В КАССАУ
Запах фимиама щекотал мне ноздри.
В храме было жарко, тесно и душно. Здесь толпилось множество народу. Трудно было что-то разглядеть из-за фимиама, неподвижно повисшего в воздухе.
Глава Посвященных Кассау — города, расположенного на северной границе леса, неподвижно сидел в своем белом одеянии и высокой шляпе на троне, стоящем внутри белой ограды, разделявшей святилище, где находились те, кто удостоился чести быть помазанными жиром Царствующих Жрецов. Остальные не имели права входить за ограду.
Справа от меня всхлипывала женщина, которую переполняло чувство благоговения. Она без умолку повторяла: «Да будут благословенны Царствующие Жрецы!» — и все время кивала.
Рядом с ней, явно скучая, стояла стройная белокурая девушка. Ее волосы были собраны в сетку из алой шерсти, с вплетенными в нее золотыми нитями. На плечи девушка накинула плащ из белого меха северного морского слина. А поверх блузки с длинными рукавами из белой шерсти, привезенной из далекого Ара, была надета алая жилетка, вышитая золотом. И длинная шерстяная юбка, выкрашенная в красный цвет, с черным поясом, на котором красовалась дорогая золотая пряжка, явно сделанная в Косе. На ногах девушки были черные ботинки из блестящей кожи, доходившие до щиколоток.
Заметив мой взгляд, она отвернулась.
В северных деревнях и в лесных городах к северу от побережья, женщины не прикрывают лицо, как это принято на юге.
Кассау — это город, который выбрал в качестве своей резиденции Глава Посвященных Севера, утверждавший, что он наделен духовной властью над Торвальдслендом. Это утверждение, как и большинство постулатов Посвященных, мало кем оспаривается, впрочем, и внимание на них особенно не обращают. Насколько мне было известно, жители Торвальдсленда уважают Царствующих Жрецов, но не оказывают им особого почтения. Они придерживаются древних традиций и верят в старых богов. Религия Царствующих Жрецов, введенная и поддерживаемая кастой Посвященных, не стала популярной среди примитивных жителей Севера. Посвященные часто пользовались своим влиянием и золотом, оказывая давление на купцов, с тем чтобы те способствовали распространению ритуалов и постулатов новой веры. Иногда какой-нибудь вождь, обращенный ими, вынуждал своих соплеменников отказаться от древних богов. По правде говоря, такое случалось довольно часто. Не редко за вождем добровольно шли те, кто был связан с ним кровными узами и чувством долга. Однако известны случаи, когда религия Царствующих Жрецов насаждалась при помощи огня и меча, а те, кто продолжал сохранять древние традиции, почитая знак кулака, подвергались мучительной смерти. Мне рассказывали, что одного из них сварили заживо в большом котле, в котором обычно готовят мясо для слуг. Воду в таких котлах надевают, опуская в нее раскаленные на огне камни. После того как камень немного полежит в воде, его достают вилами и снова нагревают. Другого насадили на вертел и зажарили на огромном костре. Говорят, он не издал ни звука. Еще одного прикончили, засунув ему в рот гадюку, которая вырвалась наружу через щеку.
Я посмотрел в холодное, высокомерное бледное лицо Главы Посвященных, сидящего на троне.
Его окружали бритоголовые жрецы в белых одеяниях.
Посвященные не едят ни мяса, ни бобов. Они познают тайны математики. Изъясняются между собой на древнем горианском языке, на котором теперь не говорит никто из простых людей. Службы принято проводить на нем же. Впрочем, отдельные фрагменты переведены на современный язык. Когда я впервые оказался на Горе, меня заставили выучить несколько длинных молитв, обращенных к Царствующим Жрецам, но мне так и не удалось разобраться в них, а теперь я уже все забыл.
Но всегда узнавал, когда слышал. Вот и сейчас один из Посвященных, стоящий на высокой платформе за белой оградой, читал прихожанам такую молитву.
Я никогда не любил подобные сборища, службы и ритуалы Посвященных, но сегодня у меня имелся особый интерес.
Умер Ивар Раздвоенная Борода.
Я знал этого человека из Торвальдсленда только понаслышке. Он был путешественником, знаменитым капитаном, пиратом, купцом и воином. Именно он вместе со своими людьми, прорвавшись сквозь все преграды и разбив могучими ударами боевого топора цепи, которыми Ченбар из Тироса, по прозвищу Морской Слин, был прикован к стене, освободил его из темницы Порт-Кара. По слухам, это был бесстрашный, сильный воин, прекрасно владевший мечом и топором, большой любитель повеселиться и выпить, повелитель красивых женщин — словом, настоящий безумец. Однако за свои услуги он взял с Ченбара столько сапфиров Шенди, сколько весил сам освобожденный им пленник. По-моему, он не был таким уж безумцем.