Страница 35 из 36
Возмутительно, не правда ли? Просто дикость. Так и хочется ненавидеть Родину. Ничего удивительного, для этого и написано, ибо Иванов-Разумник, на которого сплошь и рядом ссылаются сегодня либералы, – это гнусная вошь, предатель, лизавший сапоги немцам из СД и еще в 1941 году начавший строчить для них антисоветские, антирусские и антиеврейские статейки, свивший гнездовье на боли и страданиях вскормившей его Родины. Этот «интеллигент с тонкими пальцами» выполз на свет божий, едва немцы вошли в Ленинградскую область, и пока дети в Ленинграде умирали от голода, этот бегал от гестапо к СД, подлизываясь к новым хозяевам с такими вот рассказами.
Не было у НКВД никакой необходимости в пытках, избиениях, отрезаниях ушей, сажаниях на кол, сдираниях кожи и половых извращениях.
Все эти рассказы о том, как интеллигенты-чиновники терпели пытки, – это чушь. Только очень малая часть людей вообще может противостоять избиениям и пыткам. Только когда по особо важному делу следствие сталкивалось с незаурядной стойкостью подследственного, его исключительными моральными качествами, только тогда оно шло на избиения. Между тем людей, обладавших такими качествами, были единицы, в основном среди военных. Какая была необходимость пытать Бухарина, Зиновьева, Саркисова или Фельдмана, если они и без всякого давления, находясь на свободе, наперебой оговаривали друг друга?!
Не это ломало людей. Для нормального человека сам арест, заключение под стражу, прохождение карантина и помещение в камеру уже являлись сильнейшим фактором морального надлома. В СССР ужас при этом заключался еще и в том, что уже один факт ареста ставил человека за черту. Люди знали, что ни пресса, ни церковь, ни общественность, ни заграница, ни адвокаты и ни суды – ничто не поможет им, ничто их не спасет. Люди осознавали, что вся система направлена не на выяснение истины, а на изобличение их любой ценой. Естественно, что, оказавшись внутри этой машины, они не выдерживали и от безысходности давали необходимые показания.
Поэтому ужасы, описываемые сегодня, вроде прижигания кожи подследственных папиросами, помещения их в какую-то «световую комнату», делание «ласточки», стояние сутками на коленях, подсаживание к уголовникам, изнасилования и т. п., – с точки зрения следствия не имели никакого смысла .
Это не значит, что таких случаев не было – они были, но они были крайне редкими и являлись следствием индивидуальных отклонений в психике отдельных сотрудников НКВД. Вина же системы была в том, что она не только не карала подобных проявлений, но и, по существу, молчаливо поощряла их.Ну вот, скажет читатель, и так и эдак у него выходит! А какой же из всего сказанного следует сделать вывод? А вывод-то в этой главе мы, пожалуй, делать не будем. Скажем только несколько слов напоследок.
* * *
22 ноября 1955 года британские колониальные власти ввели на острове Кипр, население которого на 90% состояло из православных христиан-греков, так называемый Чрезвычайный закон. Согласно этому закону, за простое хранение камуфляжной формы, за рытье земли без разрешения властей (вдруг землянка!) полагалось десять лет тюрьмы. За обрыв электрического провода – пожизненное заключение. Целый ряд преступлений предусматривал смертную казнь.
На Кипре британцами без суда и следствия, только по подозрению в сочувствии к членам антиколониального движения, выселялись целые деревни, включая стариков и детей. Только в 1955 году в крупнейшем монастыре острова – Киккосе – было арестовано 20 православных священников и монахов. На нищие деревенские общины накладывались штрафы до 40 000 фунтов стерлингов, причем взрослое население деревень сидело в лагерях до тех пор, пока эти штрафы не были уплачены. Автору этой книги доводилось бывать в таких лагерях. Приходилось общаться с их бывшими узниками, которые столкнулись в свое время с нахлынувшими из Британии и заполонившими полицию психопатами и садистами.
В феврале 1956 года военная полиция арестовала на Кипре 17-летнего патриота Эвагораса Палликаридеса, обнаружив в его скрипичном футляре автомат. Спустя несколько дней этот красавец и поэт был повешен англичанами в тюремном замке Никосии, причем, по свидетельству его родных, перед казнью он подвергался жестоким пыткам.
Как относиться к подобным фактам? Ведь Палликаридес – герой с точки зрения греческого народа и преступник с точки зрения британских властей, единственно законных на Кипре в тот момент . Где правда?
Будет ли умным отказывать Британии в праве на защиту своих национальных интересов? Будет ли справедливым усматривать в подобных проявлениях только зверство или патологические черты британской государственности, как таковой? Разумеется, нет! Если глядеть в корень, придется признать, что нередко патриоты антиколониальной борьбы становились орудием в руках тех зарубежных сил, которые стремились разрушить Британскую империю, но отнюдь не в интересах угнетенных народов, а в своих собственных экономических целях.
Разве не разумно было бы подобным образом расценивать и сложные моменты нашей собственной истории? Есть ли у нас основания отказывать своей великой Родине в проведении аналогичной политики по отношению к ее врагам?
Заключение
Спросят: какое автору, родившемуся через тридцать пять лет после 1937 года, дело до Сталина и его коммунистической империи? Неужели автору нечем заняться, кроме копания в делах давно минувших дней?
Все верно – мир изменился, «классовая» Европа середины 30-х – теперь другая галактика. Марксизм, недавно еще сотрясавший планету, унесли вперед ногами, а Сталин, наводивший ужас на врагов, не в силах теперь встать, чтобы дать подзатыльник даже самому ничтожному пакостнику.
Глобализация, летящая на крыльях нового троцкизма, торжествует по всему миру. Национальная государственность отрицается и отмирает так стремительно, как не мог и мечтать Троцкий. Народы перемешиваются и лишаются индивидуальности. Катастрофа это или закономерный эволюционный процесс – сложно сказать! Но представить мир без России нам, моему поколению, конечно же, было бы трудно.
Стремясь нивелировать и подавить наши национальные чувства, глобалисты-троцкисты зачастую стремятся очернить все наше прошлое, особенно активно нападая на наиболее светлые и позитивные его моменты. Совсем недавно один европеец, известный в 60-е годы спортсмен-легкоатлет, сказал мне при знакомстве: «Я большой друг вашей страны! Я знаю о ней все: что вы после Победы сослали в Сибирь Жукова, что вы убили Гагарина и подстроили аварию Харламову, чтобы он не сбежал в Испанию. А еще вы репрессировали сто миллионов своих сограждан».
Вы как хотите, а я не могу и не желаю жить, чувствуя себя подлецом. Мы, русские, знаем, что мы не такие! Возможно, мы не лучше, но и не хуже других! Так кто же, если не мы сами, скажет слово в нашу защиту?
Часто приходится слышать слова: «России нужен Сталин». Нет! Сталин нам не нужен. Глупо и малодушно надеяться, что он придет и заступится за нас, найдет ответы на тревожащие нас вопросы. Сегодня Сталин – это мы – народ России. Не противопоставлять себя миру, но сохранить в себе способность думать, не превратиться в стадо тупых, безродных потребителей, передать следующим поколениям силу русского духа и характера – вот наша сегодняшняя задача. До тех пор пока мы способны на это, мы с вами и будем оставаться носителями русской идентичности.
* * *
Весьма возможно, что ответов на вопросы и загадки, оставленные сталинской эпохой, в частности периодом «сталинских репрессий», никогда не будет найдено. Полемика вокруг этих тем будет продолжаться, а идеологическое сражение за право их интерпретации – только усиливаться.
Почему столь загадочно это время? Может быть, потому, что при всей многочисленности действовавших в нем исключительных личностей только один человек, тот, чье имя получила сама эпоха, имел некий план, во исполнение которого день за днем и год за годом укладывались самые разные, часто не связанные между собой события.