Страница 14 из 70
Посреди вечевой площади возвышался помост, на который поднимались ораторы. Помост назывался «степенью», вероятно, отсюда пошло название «степенный посадник», то есть посадник, который вел народное собрание.
Городское вече принимало законы, приглашало князя или изгоняло его, решало вопрос о войне и мире, вершило суд по важнейшим преступлениям, связанным с лишением жизни и конфискацией имущества, избирало посадника. Выражаясь современным языком, вече соединяло в себе сразу две ветви власти — законодательную и судебную.
Решения веча назывались приговором, все они протоколировались вечевым дьяком, который затем скреплял документ свинцовой печатью. Приговор определялся на слух, по силе криков. Когда мнения расходились, консенсус достигался кулаками и кольями.
В отличие от современных демократий, когда избранный чиновник выходит из-под контроля избирателей вплоть до следующих выборов, вече могло в любой момент изгнать плохого управленца. Нередко отстранение от власти сопровождалось побоями, конфискацией имущества, а для некоторых коррупционеров карьера и вовсе завершалась падением с Волховского моста. Не этим ли объясняется почти образцовое состояние городского хозяйства Новгорода? Сравнительной чистотой и опрятностью Новгород выгодно отличался от утопавших в нечистотах европейских городов, включая Париж и Лондон.
Город состоял из пяти концов (Плотницкий, Славенский, Людин, Загородский и Неревский). Все концы имели свои веча, которые представляли их интересы на общем вече. Свои уличанские веча имели городские улицы. В деятельности кончанских и уличанских вечевых собраний было гораздо меньше политики, на них обсуждались те вопросы, которые сейчас принято называть «коммуналкой» — состояние мостовых, распределение повинностей, улаживание споров между соседями и т.д. Но именно на этом уровне закладывались основы местного самоуправления — корневая система любой демократии. Для отправления текущих дел кончанское вече выбирало старосту. Староста правил не один, а при содействии наиболее именитых граждан, которые составляли кончанскую управу.
Власть веча не ограничивалась городской чертой. Она простиралась на огромные земли республики, делившиеся на пятины и области. В них были свои малые столицы: Псков, Изборск, Великие Луки, Старая Русса, Ладога, имевшие свои веча, но в общих делах они подчинялись приговору новгородского веча. «На чем старшие сдумают, на том и пригороды станут».
За пять веков роль веча менялась, и сам этот институт власти тоже менялся. Были спокойные веча, решавшие рутинные вопросы, но были и веча бурные. Историки нередко сравнивают вече со спектаклем, поставленным кучкой новгородской знати. Разумеется, бояре стремились управлять народным собранием. Но нередко в самой элите возникал раскол, и тогда народная стихия выходила из-под контроля, страсти выплескивались наружу, в ход шли кулаки и колья, и только вмешательство духовенства могло остановить кровопролитие.
Вечевая традиция не прервалась даже после присоединения Новгорода к Москве. Хотя городские веча больше не собирались, но многие «жилищно-коммунальные» вопросы горожане по-прежнему решали сообща. В этом смысле уличанские веча можно считать предшественниками современной системы местного самоуправления.
Загадочные цилиндры
Любое государство собирает налоги с населения, и Древнерусское государство не было исключением. Вспомним картинку из школьного учебника истории под названием «Полюдье», на которой изображен князь и его дружинники, принимающие дань от местных жителей. Иногда это кончалось плачевно, как в случае с Игорем, который пожадничал и был убит древлянами.
А как собирались налоги на новгородских землях?
В 1951 году в культурном слое Новгорода археологи впервые обнаружили странную находку. Это был деревянный цилиндр толщиной около пяти сантиметров с продольным и поперечным каналами внутри. Вскоре на одной из усадеб было обнаружено еще несколько таких цилиндров, на каждом из них было указано имя человека, а также некая сумма.
Археологи долго ломали голову над загадкой этих цилиндров и, наконец, нашли ответ после того, когда в 1999 году в слоях XI — начала XII века были найдены ещё 38 цилиндров, на которых были вырезаны названия притоков Северной Двины — Ваги, Тихменги и Пинеги, а также знаки князя и мечника и зарубки. Цилиндры оказались оригинальными замками-пломбами, применяемыми при сборе дани. Когда собирались налоги, а это были в основном меха, они укладывались в мешок, через горловину которого продергивалась веревка. Ее свободные концы вводились в канал деревянного цилиндра и забивались пробкой, которую нельзя было извлечь, не разрушив цилиндр. Имена на цилиндрах указывали конкретных сборщиков налогов.
Стало очевидным, что уже с X века на новгородских землях существовало налогообложение, осуществляемое специальными сборщиками дани. А чтобы у этих людей не возник соблазн присвоить себе часть доходов, были придуманы эти остроумные замки-цилиндры.
Не менее важно было то обстоятельство, что цилиндры были найдены не на территории княжеской резиденции, а на месте какого-то административного центра, куда поступали доходы с новгородских земель. Это значит, что в отличие от других русских земель, где князья сами собирали доходы, сбор дани с подвластных Новгороду территорий осуществляли сами новгородцы.
По мнению В.Л. Янина, заключая «ряд», то есть договор с князем, новгородцы выдвигали непременное условие: мы сами собираем доходы, мы сами, как сейчас бы сказали, организуем свой бюджет, а тебе платим только определенную сумму. Именно это обстоятельство стало одним из краеугольных камней республиканского строя. Наши предки прекрасно понимали простую истину: у кого деньги, у того и власть. Этим же объясняется частая смена новгородских князей, всегда готовых уйти в те земли, где они будут сами собирать налоги, и сами будут ими распоряжаться.
Так находка археологов пролила свет на один из ключевых вопросов государственного устройства вечевой республики.
Варяжская божница
Новгородцев традиционно отличала веротерпимость. В городе часто бывали негоцианты из разных стран: немцы, шведы, англичане, арабы, евреи. Новгородские церковнослужители, начиная с самого владыки, тесно общались с представителями других религий, вели дипломатические переговоры, брали на сохранение товары и даже привлекали иноземцев к строительству храмов и других культовых сооружений.
Но в то же время новгородцы были крайне чувствительны к попыткам ущемить их собственные религиозные чувства. Свидетельством тому может послужить «Сказание о построении варяжской божницы», сочиненное, вероятно, в XII веке, но записанное значительно позже. В его основу легло реальное событие 1117 года — строительство на Готском дворе в Новгороде католической церкви Святого Олафа.
Согласно «Сказанию», иностранцы латинской веры прислали послов в Великий Новгород от семидесяти городов своих к архиепископу Великого Новгорода, посадникам, тысяцким с просьбой предоставить место для строительства «латинской ропаты», то есть католического храма. Однако вече отказало им. Тогда латиняне предложили взятку новгородскому посаднику Добрыне и тот научил их, как воздействовать на новгородцев. Было объявлено, что в случае отказа будут закрыты новгородские церкви в странах католического мира. Архиепископ внял этому аргументу и предложил католикам подобрать себе место для будущего храма. Те попросили у посадника место около торга, где уже стояла деревянная церковь Иоанна Крестителя. Сказание гласит, что этот «умовредный мздоимец закрыл на все глаза и ожесточил свое сердце, получив взятку золотом, повелел дать им это место, перенеся церковь Иоанна Предтечи в другое место».