Страница 61 из 64
Я долго смотрел на посвященного, думая, правду ли он говорит. Ничего более странного мне не приходилось слышать от посвященного: большинство из них поглощены ритуалами своей касты, они высокомерны и педантичны.
Я вздрогнул, может, от холодного ветра с Сардара.
— Именно поэтому я остаюсь посвященным.
— Цари-жрецы существуют, — сказал я.
— Знаю, — ответил Ом, — но какое они имеют отношение к самому важному для человека?
Я немного подумал.
— Вероятно, никакого.
— Иди с миром, — сказал посвященный и сделал шаг в сторону.
Я протянул руку, и Вика присоединилась ко мне.
Верховный посвященный Ара повернулся к остальным. Он сказал:
— Я не видел, чтобы кто-то пришел с Сардара.
Остальные посвященные смотрели на нас.
— Мы тоже не видели, — сказали они.
Они расступились, мы с Викой прошли между ними и миновали ворота и разрушенную ограду, некогда окружавшую Сардар.
34. ЛЮДИ КО-РО-БА
— Отец! — воскликнул я. — Отец!
Я бросился в объятия Мэтью Кабота, который со слезами обнял меня и, казалось, никогда не выпустит.
Снова я вижу это строгое сильное лицо, эту квадратную челюсть. густую буйную гриву волос, так похожую на мою, это сухощавое тело, эти серые глаза, сейчас полные слез.
Я почувствовал удар по спине, чуть не упал, повернулся и увидел огромного мускулистого Олдера Тарла, моего учителя в оружейном искусстве; он хлопал меня по плечу, и его ладони были подобны копытам тарна.
Кто-то потянул меня за рукав, я взглянул и чуть не попал углом свитка в глаз. Свиток держал маленький человечек в синем.
— Торм! — воскликнул я.
Маленький человек закрыл песочного цвета волосы и водянистые светлые глаза широким рукавом своей одежды и без стыда плакал, прижавшись ко мне.
— Ты испачкаешь свой свиток, — предупредил я его.
Не поднимая головы и не переставая плакать, он переложил свиток под другую руку.
Я схватил его, закружил, лицо его открылось, и Торм из касты писцов громко закричал от радости, его песочные волосы развевались на ветру, слезы бежали по лицу, но он так и не выпустил из рук свиток, хотя чуть не ударил им Олдера Тарла. Но вот он зачихал, и я осторожно опустил его.
— Где Талена? — спросил я у отца.
При этих словах Вика отступила.
Но радость моя тут же исчезла, потому что лицо отца приняло серьезное выражение.
— Где она? — спросил я.
— Мы не знаем, — ответил Олдер Тарл, потому что отец не мог найти слов.
Отец взял меня за плечи.
— Сын мой, — сказал он, — жители Ко-ро-ба рассеяны, и никто из них не мог встречаться, и от города не осталось камня на камне.
— Но вы здесь, — возразил я, — три человека из Ко-ро-ба.
— Мы встретились здесь, — сказал Олдер Тарл, — и так как казалось, что наступает конец мира, мы решили в последние мгновения держаться вместе
— несмотря на волю царей-жрецов.
Я посмотрел на маленького писца Торма, который перестал чихать и теперь вытирал нос рукавом своей голубой одежды.
— Даже ты, Торм?
— Конечно, — ответил он. — В конце концов царь-жрец — это всего лишь царь-жрец. — Он задумчиво потер нос. — Впрочем, — согласился он, — и этого достаточно много. — Он посмотрел на меня. — Да, вероятно, я храбр. — Посмотрел на Олдера Тарла. — Не говорите другим членам касты писцов, — предупредил он.
Я улыбнулся про себя. Торм явно хотел отделить друг от друга законы касты и добродетели.
— Я всем скажу, — добродушно ответил Олдер Тарл, — что ты самый храбрый из всех писцов касты.
— Ну, если так сформулировать, возможно, эта информация не принесет вреда, — согласился Торм.
Я взглянул на отца.
— Ты думаешь, Талена здесь?
— Сомневаюсь, — ответил он.
Я знал, как опасно женщине путешествовать по Гору без охраны.
— Прости меня, Вика, — сказал я и представил ее отцу, Олдеру Тарлу и писцу Торму. Как можно короче я рассказал им, что произошло с нами в Сардаре.
Закончив, я взглянул на них: поверили ли они мне?
— Я тебе верю, — сказал отец.
— И я, — подтвердил Олдер Тарл.
— Что ж, — задумчиво сказал Торм, потому что члену его касты не подобает торопиться с выражением мнения, — это не противоречит никаким знакомым мне текстам.
Я рассмеялся, схватил маленького писца и подбросил его.
— Веришь мне?
И еще раз покрутил его за капюшон.
— Да! — закричал он. — Да! Да!
Я отпустил его.
— Но ты уверен? — спросил он.
Я протянул руку, и он отскочил в сторону.
— Мне просто любопытно, — пояснил он. — В конце концов нигде в текстах об этом не написано.
На этот раз Олдер Тарл поднял его за воротник, и Торм повис в воздухе, пинаясь, в футе над землей.
— Я верю ему! — закричал он. — Верю!
Оказавшись в безопасности на земле, Торм подошел ко мне и дотянулся до моего плеча.
— Я тебе верю, — сказал он.
— Знаю, — ответил я и потрепал его за волосы. В конце концов он писец и должен соблюдать правила своей касты.
— Но мне кажется, было бы разумно поменьше об этом говорить, — заметил Мэтью Кабот.
И все согласились с этим.
Я взглянул на отца.
— Мне жаль, что Ко-ро-ба уничтожен.
Отец рассмеялся.
— Ко-ро-ба не уничтожен, — сказал он.
Я удивился. Ведь я сам видел долину Ко-ро-ба, видел уничтоженный город.
— Вот Ко-ро-ба, — сказал мой отец, порылся в кожаной сумке, которую носил через плечо и достал небольшой плоский домашний камень города, который горянская традиция считает сутью, реальностью самого города. — Ко-ро-ба не может быть уничтожен, — сказал мой отец, — потому что не погиб его домашний камень.
Отец унес из города этот камень перед уничтожением. Многие годы он носил его с собой.
Я взял маленький камень в руки и поцеловал: ведь это домашний камень моего города, которому я посвятил свой меч, в котором впервые сел верхом на тарна, где после двадцати лет разлуки встретился с отцом, где приобрел друзей, куда отвез Талену, мою любовь, дочь Марлениуса, некогда убара Ара, где Талена стала моей вольной спутницей.
— И здесь тоже Ко-ро-ба, — сказал я, указывая на гордого гиганта Олдера Тарла и крошечного песочноволосого писца Торма.
— Да, — согласился отец, — здесь тоже Ко-ро-ба, не только в домашнем камне, но и в сердцах людей.
И мы, четверо жителей Ко-ро-ба, соединили руки.
— Как я понял из твоего рассказа, — сказал отец, — теперь камень снова может стоять на камне, люди Ко-ро-ба снова могут жить вместе.
— Да, это верно, — согласился я.
Отец, Олдер Тарл и Торм переглянулись.
— Хорошо, — сказал отец, — потому что нам нужно восстановить город.
— Как мы найдем других жителей Ко-ро-ба? — спросил я.
— Новость распространится, — ответил отец, — и они придут по двое и по трое со всех концов Гора, придут с песнями, принесут камни для стен и цилиндров своего города.
— Я рад, — сказал я.
Я почувствовал на своей руке руку Вики.
— Я знаю, что ты должен делать, Кабот, — сказала она. — И хочу, чтобы ты это сделал.
Я взглянул на девушку из Трева. Она знала, что я должен искать талену, провести, если понадобится, всю жизнь в поисках той, кого назвал своей вольной спутницей.
Я обнял ее, и она заплакала.
— Я все потеряю! — плакала она. — Все!
— Ты хочешь, чтобы я остался с тобой? — спросил я.
Она вытерла слезы с глаз.
— Нет. Ищи ту, которую любишь.
— А ты что будешь делать?
— Мне нечего делать, — сказала Вика. — Нечего.
— Можешь уехать в Ко-ро-ба. Мой отец и Тарл — лучшие мечники Гора.
— Нет. В твоем городе я буду думать только о тебе, и если ты вернешься со своей любимой, что мне тогда делать? — Она задыхалась от чувств. — Ты думаешь, я такая сильная, дорогой Кабот?
— У меня есть в Аре друзья, — сказал я, — среди них Казрак, администратор города. Ты можешь жить там.
— Я вернусь в Трев, — ответила Вика. — Продолжу работу врача из Трева. Я знаю это искусство и узнаю еще больше.