Страница 28 из 87
Запорожцы, которые при Потемкине потеряли свою республику, презрительно называли его «Грицко нечёса».
Другим известным деятелем той эпохи был казак Безбородко Александр Андреевич (1742–1799). Этот сын генерального судьи Гетманщины стал высокопоставленным дипломатом и первым секретарем императрицы Екатерины II. Затем Павел I назначил его на пост государственного канцлера и за выдающиеся услуги возвел в достоинство светлейшего князя. Играя первую роль в сношениях России с Европой, Безбородко и от императора союзной Австро-Венгрии получил графский титул. Реформировал службу связи и учредил Почтовое ведомство России.
Глава 7. Украйны в огне
Во времена Екатерины Великой вспыхнуло восстание русских, казахов, башкир и казаков, предводитель которого донец станицы Зимовейской (Потемкинской) Пугачев Емельян Иванович родился в 1736 г. Во время Семилетней войны призванный на службу, Пугачев, отбыв очередь, вернулся домой на «льготу» в 1762 г. и женился на казачке станицы Есауловской Софье Дмитриевне Недюжиной. С 1769 г. снова в рядах русской армии, но в феврале 1771 г. отпущен по болезни. Лето провел в станице, а осенью назначен в очередь по охране границы у Бахмута. Но по болезни Пугачев воспользовался правом нанять за себя другого казака и возвратился к семье. Однако, окрепнув, ушел и скитался то на Куме-реке, то за Кубанью, между некрасовцами и горцами, то в Польше. Сохранился живописный текст «пашпорта», в котором Пугачев упомянут раскольником. В то время этот заурядный факт отражал стремление казаков сохранить старые церковные и политические порядки на Дону. Даже войсковые атаманы, как выборные, Самуил Лаврентьев и Илья Зерщиков, так и назначенный Даниил Ефремов были староверами.
Когда в конце 1772 г. Пугачев пришел на Дон, то его первым делом арестовали за безвестную отлучку, а вероятно, и за бунтарские речи. Станичный атаман Трофим Фомин направил казака под конвоем в Нижне-Чискую к сыскному старшине Михайле Макарову. Но Пугачев по пути бежал в Моздок. Когда через 3 месяца вернулся к семье, его снова арестовали и отправили в Черкасск, но и тут он ушел от конвоя за Волгу.
На Дону было тревожно, казаки, надрываясь в непосильных «служах», страдали от принудительных переселений на разные «линии». Очевидец тех событий академик С. Г. Гмелин писал: «Если хочешь бедную тварь в свете себе представить, то должно на память привести донского казака, на линии стоящего… Здесь поступают с ними так, как едва ль прилежный хозяин поступает со своим скотом… Наконец, по прошествии сего несносного времени, возвращается он с своими измученными лошадьми, если только удалось и свою, и ИХ спасти жизнь, в свое отечество беднее прежнего».
Этого даже донцы долго терпеть не могли. Назревало возмущение. Атаман Ефремов и его сторонники почти не скрывали свои «бунтарские» настроения и лелеяли мечту о создании государства казаков, союзных Кавказу. Станичники могли поддержать любого, сулящего им освобождение от тяжкой принудительной службы и возврат к временам вольной воли. Существующим положением была довольна только часть старшин, осыпанных милостями императрицы и ее фаворита князя Потемкина, в том числе и старшие начальники строевых частей, крепко державшие в своих руках дисциплинированных донцов.
Пугачев выражал национальные чаяния казаков, из которых самым главным было, хотя бы и ценой крови, добыть себе возможность заняться свободным трудом и создать благосостояние обедневшим семьям. В отличие от атамана Ефремова, желавшего избавиться от русской опеки, Пугачев хотел «оказачить Россию», выступив защитником интересов всего ее угнетенного люда.
Он готовил восстание на Дону. Но русские правители предупредили это. Кругом стояли регулярные войска, часть старшин следила за настроениями казаков и доносила о них. Арестовали атамана Ефремова, и Пугачев, не рассчитывая на открытую поддержку донцов, ушел к казакам Яика, потому что знал об их готовности к восстанию. Здесь гнев народа раскалили постоянные ограничения казачьих прав и недавние жестокие расправы генерала Черепова. Возмущение подогревалось еще фанатичной преданностью гонимой старой вере.
На Яике Пугачев лишь выполнял волю угнетенных казаков. По совету ближайших соратников он окружил себя необходимой для успеха дымкой романтичной таинственности и выступил под личиной императора Петра III, свергнутого и убитого в дворцовом перевороте. Еще недавно казаки присягали этому царю, что в глазах народа не было пустой формальностью, и Пугачев этим пользовался. «Спасшегося чудом императора» поддержали не только яицкие казаки, в его рядах оказались десятки тысяч кайсаков, башкир, калмыков и русских. Началась война с фронтом от Камы до Нижней Волги.
Два года (1773–1774) войска России только оборонялись. В тылу у них восстали крестьяне, которым Пугачев обещал освобождение от помещиков. Станичники не раз громили русские полки, к Пугачеву переходили сотни донцов и казаков с Волги. Кроме малых городков и укреплений, повстанцы иногда владели Казанью, Пензой, Саратовом, Камышином. Крестьяне казнили своих помещиков или, приходя толпами к Пугачеву, прихватывали их с собой на расправу. Но части повстанцев, созданные из крестьян, разбегались по домам при первой встрече с регулярными полками.
В июне 1774 г. от имени императора Петра III Пугачев выпустил манифест, где в Среднем и Нижнем Поволжье объявил казачье самоуправление, а также полную свободу крепостным, с передачей им безвозмездно помещичьих и казенных земель. Эти послания распространялись и на Дону. В них «царь Петр III» скорбел о преследованиях староверов, объявлял свободу совести и обещал освободить от «тех проклятого рода дворян, которые, не насытясь Россиею, но и природных казаков хотели разделить в крестьянство и истребить казачий род».
Однако 21 июня 1774 г. вышел указ императрицы о прекращении на Дону следственных дел по обвинениям в измене и освобождении всех казаков из тюрем. Миф о царе Петре улетучился при первой же встрече Пугачева со знакомыми донцами. А когда тайна развеялась и пало обаяние личности вождя, стали думать о нарушении присяги, начались дезертирство, военные неудачи, измены.
Дом Пугачева, проданный его женой в станицу Есауловскую, привезли на прежнее место, палачи сожгли его, пепел развеяли по ветру, а двор посыпали солью. Жену и детей арестовали и вывезли с Дона.
Летом 1774 г. Россия окончила войну с Турцией, и победоносные войска двинулись на Волгу. Шли и 14 донских полков генералов А. И. Иловайского, М. И. Платова, Амвросия Луковкина и других верных царице командиров. Всех их вел доблестный А. В. Суворов, усердно преследовавший пугачевцев, разбитых под Царицыном и скрывшихся за Волгу. У повстанцев пошли разложение и измена. А. И. Иловайский получил Пугачева на Яике из рук его бывших сообщников. В деревянной клетке, закованного в тяжелые цепи, его повезли в Москву. Там Емельяна Пугачева в январе 1775 г. мучительно и позорно казнили.
Этот итог историк С. Ф. Платонов охарактеризовал так: «Восстание, поднятое казаками, постепенно затихло, и в нем вольное казачество спело свою последнюю песню». С тех пор казаки потеряли окончательно свой древний оппозиционный нрав, став послушной пограничной милицией.
Фамилию Пугачева запретили, а для семей этого рода придумали новые — часто оскорбительного и унижающего значения: Дураковы, Остолоповы, Объедовы и т. п. Объедовы, как-то попав на Кавказскую линию, зачислились в Кубанское Войско и там приняли старую фамилию Пугачевых. Из боковой ветки, носившей одно время фамилию Сарычевых, выделилась семья, переписавшаяся в Енисейское Войско с фамилией Даниловых.
Последний из рода Дураковых, Петр Александрович, еще мальчиком попал в эмиграцию вместе с отцом казаком-офицером в 1920 г. Он учился в Донском кадетском корпусе, а потом в Британской школе для русских детей (Буюк Дере на Босфоре). Оттуда его исключили с группой кадетов за демонстрации против Англии, расформировавшей Донской корпус. Затем он попал во Францию, где окончил Казачьи политехнические курсы и с 1928 г. служил добровольцем на флоте. В команде крейсера «Сюффрен» обошел полмира и за меткую стрельбу из орудий награжден золотой звездой. Во время Второй мировой войны заслужил два креста и медаль за Африку. В последний день войны около Тулона Петр Александрович сгорел в танке, которым командовал.