Гренадер

Деникин выступать не спешил: сидел, помалкивал, поглядывал из-под кустистых бровей то на хозяина кабинета, то на министра иностранных дел.

– Начните вы, Алексей Платонович, – коротко кивнул Колчак Куропаткину.

– Ситуация накаляется, Александр Васильевич, – отчеканил министр. Гладко выбритый, с идеальным пробором, в отличном цивильном костюме, он предпочитал точные формулировки и всегда имел собственное мнение по любому вопросу. – Английский премьер продолжает играть роль миротворца, надеется насытить людоеда куриным крылышком. Наивно. Этим он лишь разогревает аппетиты Гитлера. Конечно, если Чемберлен сможет уговорить немцев остановиться на Судетах, авторитет Англии в Европе возрастёт неимоверно. Но вряд ли наши западные партнёры этим удовлетворятся. Россия сегодня кое-кому как кость в горле: уровень развития страны превысил довоенный, оснащение армии не уступает ни немцам, ни англичанам. Это не слишком радует наших друзей с туманного Альбиона. Поход тевтонов на восток устроил бы многих.

Как всегда, чётко, без экивоков, молодец Куропаткин. Политик нового поколения, за ним не стоят ни слава победителя большевизма, ни титулы, ни высокое родство. Карьеру делал сам, собственным умом и проницательностью, дослужившись от мелкого чиновника МИДа до портфеля министра. Нет, право слово, молодец.

– Франция? – приподнял бровь Колчак.

– Деладье во всём ориентирован на Чемберлена. У нас есть информация, что Прага уже напоминала Парижу об обязательствах. Ответом было совместное англо-французское предложение пойти на германские требования. Президент Бенеш отказал, в ответ британский посол в Праге, сэр Камил Крофт, заявил, что непримиримая позиция чехов приведёт к негативной реакции Британии. Посол де Лакруа вторил ему от имени Франции. Бенеш попросил де Лакруа письменно подтвердить отказ Франции сражаться. Ответа ждет до сих пор.

– Однако и мы связаны с Чехословакией договором. Полагаю, Россия, в отличие от западных партнёров, не имеет права манкировать своими обязательствами. Ваше мнение, Антон Иванович?

– Так Алексей Платонович всё уже расписал в лучшем виде, прямо как в преферансе, – хитро прищурился Деникин, но тут же посерьёзнел. – Вермахт будет готов к большой войне к сорок второму – сорок третьему году. Сейчас немцы бряцают оружием около Судет, и это наглый блеф. Коль скоро дойдёт до штурма, потери тевтонов будут колоссальны. Однако Чехословакия раздражает фюрера, он это прямо заявил в Нюрнберге. К тому же чехи – это не только восточная территория, но ещё и военная промышленность, ресурсы. Чего стоит одна «Шкода» с её налаженным производством артиллерии и прочего. Возьмут немцы Чехию – усилятся. Аппетит взыграет. Так что нам оставаться в стороне никак не пристало, Александр Васильевич. Нужно показать зубки, коль скоро к дипломатии нас немец не подпускает. Так ведь, Алексей Платонович?

– К сожалению, – подтвердил Куропаткин. – На переговоры по Судетам нас не пригласят. Как в тридцать четвёртом Геринг с Шахтом ограничились торговыми соглашениями, так и по сей день немцы в политической сфере на конструктивные переговоры не идут, англичане стараются нас не замечать вовсе, французы потакают англичанам. Круг замкнулся.

– Что же, господа, всё предельно ясно, – адмирал слегка откинулся в кресле и прихлопнул ладонями по столешнице полированного дуба. – Если есть хоть малейший шанс помешать Гитлеру безнаказанно резвиться около границ Чехословакии, нам необходимо таким шансом воспользоваться. Кому мыслите поручить подготовку столь непростого дела, Антон Иванович?

– Думаю, лучшей кандидатуры, чем Михаил Огнеборец, не сыскать.

Адмирал и генерал скупо улыбнулись, дипломат согласно кивнул.

Молодого генерал-лейтенанта Михаила Николаевича Тухачевского знала вся армия. Выпускник Московского Императрицы Екатерины II кадетского корпуса, отличник Александровского училища, он начинал Мировую войну в звании гвардии подпоручика. Воевал умело (пять орденов за полгода), потом плен, четыре безуспешных попытки побега, пока пятая, наконец, не увенчалась успехом. Махнув через пол-Европы, Тухачевский возвратился на родину.

Летом восемнадцатого, преодолевая кровавую неразбериху прифронтовой полосы, бесчисленные проверки скорых на расправу комиссаров и пропитанных классовой ненавистью чекистов, где хитростью, где нахрапом, перешёл Восточный фронт и влился в ряды колчаковцев.

До лета девятнадцатого он умело сражался с красными, а осенью был приведён в действие план «Белый Орёл», призванный собрать Белое движение в единый кулак. Добровольческая армия Деникина соединилась с Восточным фронтом, Москва пала. Деникин добился-таки от Колчака согласия на помощь Маннергейма, и сто тысяч финских штыков, окрыленных идеей суверенитета родной Суоми, приняли участие в освобождении от красных Петрограда и Карелии.

К тому времени Тухачевский дослужился до полковника.

К двадцать первому году сопротивление большевиков было сломлено окончательно. Ленин с ближайшими соратниками бежал за границу, те, что остались, ушли в глубокое подполье. Но долго ещё полыхали по просторам империи вооружённые восстания, подпитываемые идеями о всеобщем равенстве. Кровавая резня, захлёстывавшая страну, грозила утопить государственность в кромешном хаосе анархии и бандитизма.

И в самых горячих точках появлялся Тухачевский. Наводил порядок свинцом, огнём и ядовитыми газами. Залпы расстрельных команд звучали по городам и весям, как погребальные аккорды по русскому бунту, бессмысленному и беспощадному.

Крестьянские восстания и мятежные гарнизоны трясли державу вплоть до двадцать пятого. Тухачевский не щадил никого, но своего добился. К двадцать шестому Россия вернулась к мирной жизни, и люди вздохнули свободно. Нуждами армии теперь уже генерал-лейтенант продолжал интересоваться очень живо. Именно с его подачи в конце тридцатых Россия закупила английские и американские танки, а потом сама наладила выпуск лёгких «Витязей» и тяжёлых «Держав».

Ныне генерал обретался в Генштабе, но обожал инспекционные поездки в войска. Ему настоятельно требовалось постоянное живое общение с этим гигантским, сложным и многообразным организмом, называемым российской армией. А главное, Тухачевский был способен на поступок, мог принимать решения и претворять их в жизнь. Пусть даже ценой высоких потерь в личном составе. И негласное прозвище Михаила Огнеборца закрепилось за ним накрепко.

Три чиновника, облечённых высочайшей властью в Российской империи, знали, кому поручить непростую проблему Судетов, и в выборе были единодушны.

Вернувшись из Кремля в свой кабинет на Знаменке, Деникин вызвал начальника Разведывательного управления, генерал-майора Злобина.

Генерал попал в Генштаб по рекомендации Колчака. В своё время занимался контрразведкой в штабе Восточного фронта и проявил себя в оперативной работе с наилучшей стороны. Попав в военную разведку, отменно нёс службу, слыл сотрудником толковым, дотошным и требовательным. Деникин доверял разведчику, его знаниям и чутью.

– Господин генерал, я только что от премьера. – Антон Иванович значительно посмотрел на подчинённого. – Речь шла о нашем участии в Судетском кризисе.

Злобин подался вперёд, словно гончая, взявшая след.

– Есть конкретные распоряжения, ваше высокопревосходительство? – осведомился он. – Мы вводим войска в Чехословакию?

– Не так скоро, Николай Павлович. Присядьте. И давайте без титулов, по-простому, – благодушно улыбнулся Деникин.

Он погладил кожу, туго обтягивающую череп. Знал – появились на ней предательские пигментные пятнышки, предвестники старости. Да, так молодцевато, как Колчак, ему не выглядеть. Не говоря уже о Куропаткине. Вот и бороду, ставшую совершенно седой, побрил, оставил лишь усы да баки на американский манер. А всё равно время не обманешь…

– Шумных баталий пока не предвидится. Но премьер высказался в том смысле, что определённое содействие чехам оказать нужно. Не явное, но действенное. Меня интересует ваше мнение по этому вопросу.