Страница 12 из 54
— Скажите, а как вы поступите, если моя дневная жизнь окажется — ну, скажем, шокирующей?
Было видно, с каким трудом дался ему этот вопрос.
— Все останется строго между нами.
— А предположим, обнаружится не просто скандальное мое поведение, а что? то гораздо худшее. Что? нибудь преступное. Скотское.
Отвечал Рэндалл, тщательно подбирая слова.
— У меня есть лицензия, выданная штатом Иллинойс. Согласно этой лицензии я обязан сознавать себя чем? то вроде внештатного работника полиции — в ограниченном смысле. Конечно же, я не могу и не стану покрывать серьезное преступление. Однако в мои обязанности не входит сдавать своих клиентов властям за всякие мелкие грешки. Уверяю вас, мой клиент должен совершить очень серьезный проступок, чтобы у меня возникло желание способствовать его аресту. — Но вы не можете заверить меня, что ни при каких обстоятельствах не сделаете этого?
— Нет.
Хог закрыл глаза и некоторое время молчал. Когда он заговорил, голос его был едва слышен.
— Но вы ведь не узнали ничего такого — пока?
Рэндалл покачал головой.
— Тогда, возможно, разумнее будет бросить все это дело прямо сейчас. Некоторые вещи лучше не знать.
Взволнованность Хога, его беспомощность в сочетании с благоприятным впечатлением, которое производила эта изящная, аккуратная квартира, вызвали у Синтии прилив сочувствия, о котором она и помыслить не могла вчера вечером.
— Ну зачем вы так нервничаете, мистер Хог, — наклонилась она к нему. — Ведь у вас нет никаких оснований думать, что вы делаете что? либо плохое, верно?
— Да, оснований у меня нет. Никаких оснований, кроме неотвязного предчувствия.
— Но почему?
— Миссис Рэндалл, а бывало у вас так, что вы услышите за спиной какие? то звуки и боитесь повернуться? Случалось вам когда? нибудь проснуться посреди ночи и лежать с плотно зажмуренными глазами, чтобы только не узнать, что именно прервало ваш сон? Есть такие разновидности зла, которые проявляют полную свою силу лишь тогда, когда их существование осознано и признано, когда им смотрят в глаза. И вот здесь есть нечто, чему я не в силах посмотреть в глаза, — обреченно добавил он. — Мне показалось, что у меня есть такие силы, но я ошибался.
— Оставьте, — попробовала успокоить его Синтия. — Реальные факты почти всегда оказываются лучше наших страхов.
— Вы уверены в этом? Почему им не быть значительно хуже наших страхов?
— Потому, что так не бывает, они лучше.
Она смолкла, осознав вдруг, что расхожее мнение, которое она преподносит с таким апломбом, всего лишь бодренькая утешительная ложь из тех, какими взрослые успокаивают детей. Она вспомнила свою мать, та легла в больницу, опасаясь аппендицита — и друзья и все любящее семейство единодушно считали это обычной мнительностью — и умерла там. От рака. Нет, факты и вправду бывают значительно хуже самых страшных страхов. И все равно она не могла согласиться с Хогом.
— Но даже если мы предположим наихудшее. Предположим, что вы действительно занимаетесь чем? то преступным во время своих провалов памяти. Ни один суд этого государства не признает вас ответственным.
Хог бросил на Синтию взгляд, полный ужаса.
— Нет, скорее всего они не признают меня вменяемым. Но знаете, что они тогда сделают? Вы же знаете это, правда? Вы представляете себе, что делают с сумасшедшими преступниками?
— Конечно, знаю, — уверенно ответила Синтия. — С ними обращаются так же, как со всеми прочими пациентами психиатрической клиники, ни о какой дискриминации нет и речи. Я видела это собственными глазами, когда работала в государственной лечебнице.
— Хорошо, вы это видели, но воспринимали все глазами постороннего. А вы можете представить себе, как это выглядит с другой стороны? Вас заворачивали когда? нибудь в мокрые простыни? К вашей кровати ставили охранника? Вас кормили принудительно? Вы знаете, что это такое, когда ключ поворачивается в скважине при каждом вашем движении? Когда хочешь спрятаться от непрестанно наблюдающих глаз — и не можешь?
Хог встал и стал нервно мерить комнату шагами.
— Но и это не самое плохое. Хуже всего соседи по палате. Вы что, думаете, что человек, у которого иногда отказывает память, не способен различить признаки сумасшествия у окружающих? У некоторых из них изо рта непрерывно текут слюни, другие ведут себя настолько по–скотски, что этого не передать словами. И все они говорят, говорят, говорят. Вы можете представить себе, как лежите на кровати, прикрученные к ней простыней, а рядом кто? то — да где там «кто? то», что? то непрерывно повторяет: «маленькая птичка взлетела, а потом улетела; маленькая птичка взлетела, а потом улетела; маленькая птичка взлетела, а потом улетела…»
— Мистер Хог!
Рэндалл встал и встряхнул Хога за плечо.
— Мистер Хог, держите себя в руках! Нельзя так себя вести.
Хог растерянно смолк. Он перевел взгляд с Синтии на Рэндалла, потом обратно, и на его лице появилось пристыженное выражение.
— Ничего, мистер Хог, все в порядке, — сухо сказала Синтия.
Однако прежнее отвращение вернулось.
— А я бы не сказал, что все в порядке, — возразил Рэндалл. — Думаю, сейчас самый подходящий случай кое в чем разобраться. Последнее время происходит много такого, чего я не понимаю, и мне кажется, мистер Хог, что вы должны прямо и откровенно ответить на несколько вопросов.
— Конечно, отвечу, мистер Рэндалл, если только сумею. — Хог искренне недоумевал. — Неужели вам кажется, что я чего? то недоговариваю?
— Я в этом абсолютно уверен. Во–первых, вы находились в лечебнице для психически невменяемых преступников. Когда это было?
— Что вы, такого не было никогда. Во всяком случае, я не думаю, что такое было. Я не помню ничего подобного.
— А чем же можно тогда объяснить истерическую болтовню, которая так и сыпалась из вас последние пять минут? Вы что, придумали все это?
— О нет! Это… Это было… это связано с санаторием Святого Георгия. Это не имеет ни малейшего отношения к… к лечебнице подобного рода.
— Санаторий Святого Георгия, говорите? К этому мы еще вернемся. Мистер Хог, расскажите мне, пожалуйста, что именно произошло вчера?
— Вчера? Днем? Но, мистер Рэндалл, вы же знаете, что я не могу рассказать, что происходит со мной днем.
— А вот я думаю — можете. Там творится черт знает что, какое? то непонятное мошенничество, и вы находитесь в самом центре происходящего. Когда вы остановили меня перед зданием «Акме», что вы мне тогда сказали?
— «Акме»? Я ничего не знаю про «Акме». Я что, там был?
— Были, были, нечего строить невинные глазки, и не только были, но еще и сыграли со мной какую? то подлую шутку — накачали наркотиками, или загипнотизировали, или еще что.
Хог растерянно перевел взгляд с горящего возмущением Рэндалла на Синтию. Однако ее лицо оставалось бесстрастным, с этой стороны помощи ожидать не приходилось. В отчаянии он повернулся к Рэндаллу.
— Поверьте, мистер Рэндалл, я просто не помню, о чем вы говорите. Возможно, я заходил в «Акме». Но если я даже и был там и делал что? то в отношении вас, мне это неизвестно.
Слова Хога звучали так серьезно, с такой торжественной искренностью, что Рэндалл заколебался, несмотря на всю свою убежденность. И все же… какого черта, ведь кто? то провел его за нос. Можно попробовать подойти к делу с другой стороны.
— Мистер Хог, если вы и вправду настолько искренни со мной, как это можно заключить из ваших слов, у вас, конечно, не появится никаких возражений против того, что я собираюсь сейчас сделать.
Рэндалл вынул из кармана серебряный портсигар, открыл его и протер зеркально–гладкую поверхность крышки носовым платком.
— Пожалуйста, мистер Хог.
— Что вам нужно?
— Мне нужны отпечатки ваших пальцев.
Ошеломленный Хог несколько раз судорожно сглотнул.
— Зачем вам мои отпечатки? — еле слышно спросил он.
— А в чем, собственно, дело? Если вы не замешаны ни в чем дурном, эта процедура никак не может повредить вам.