Первый бросок

Он опустился на дно, повел лучом. Ничего интересного – куски камня, заросшие водорослями, пустые раковины давно и благополучно померших своей смертью моллюсков, странно, что здесь совсем не видно рыбешек, они такие укрытия обожают… Стоп!!!

Развернувшись влево, Мазур посветил в то место. На чистое, без следов песка каменистое дно легла косая, сложная, чересчур уж не свойственная естественному объекту тень…

Акваланг, мать твою! Точно, акваланг!

Подавив желание немедленно подать сигнал подергиванием веревки, Мазур встал на дно и присмотрелся. Двухбаллонный акваланг какой-то старой конструкции, баллоны грязно-бурого цвета – краска давным-давно отслоилась, растворилась в соленой воде, изготовленные из обычного железа баллоны проржавели настолько, что зияли целой россыпью дырочек. Кончиком ножа Мазур осторожно коснулся ближайшего участка – и под клинком эта грязно-бурая поверхность податливо рассыпалась, провалился внутрь кусок с тарелку размером. Тяжелые чешуйки ржавчины, вяло кружась, опустились на дно. Это сколько же лет валяется здесь старомодная «дыхалка»? Двадцать, тридцать? Маска то ли разбита, то ли раздавлена – похожа скорее на восьмерку, железная основа погнута…

Что-то коснулось его щиколотки, легкое, мимолетное касание тут же сменилось ощутимым сжатием, словно лодыжка угодила в тиски…

Мазур от растерянности не шелохнулся. Он явственно ощущал, как нечто гибкое и сильное, плотно охватившее лодыжку, будто бы пульсирует, прилипает, давит…

И тут в неподвижном луче фонаря, только что положенного Мазуром так, чтобы свет бил на акваланг, что-то шевельнулось. В первый миг это показалось змеей. Тут же он убедился, что ошибся: луч фонаря плавно, неспешно пересекло бурое щупальце в руку толщиной, покрытое круглыми присосками с четко различимыми по краям белесоватыми коготками. Конец второго, казавшегося из-за осмысленности движений самостоятельным разумным существом, словно бы ввинтился в полосу света, застыл, подрагивая. Через пару секунд щупальце скрылось во мраке.

Показалось, что резиновая шапочка на голове – из чистого, неимоверно холодного льда. Мазур замер в первобытном, слепом ужасе, боясь шевельнуться. Давление на лодыжку немного ослабло, самую чуточку, но его правая нога по-прежнему оставалась в капкане.

Потом в голове панически пронеслось: «БОЛЬШОЙ МУЗУНГУ!» Покойный полисмен был прав, все это не сказка, а доподлинная быль, тут вам и звиздец…

Хорошо еще, он не упустил загубник, по-прежнему дышал размеренно, как и следовало. Именно ощущение загубника во рту и привело его в относительную норму, вместо панического хаоса первобытных страхов и желания немедленно рвануть прочь пришла кое-какая холодность мыслей.

Второе щупальце, определенно не то, что обвивало его ногу, все так же извивалось в луче фонаря. Это не жуткий монстр из фильма ужасов, это обычный осьминог, разве что, судя по толщине щупальцев, довольно большой…

«Нечего бояться, нечего бояться… – внушал себе Мазур, стоя совершенно неподвижно. – Нечего бояться…»

Это животное. Здоровенное, неглупое, но все же животное, обычный морской житель, никакая не нечистая сила. Это большой осьминог, всего и делов. Большой. Не гигантский из моряцких баек, якобы способный утопить фрегат вроде «Агамемнона». Гигант попросту не протиснулся бы в туннель…

Успокойся. Соберись окончательно. Он пока что не нападает, он попросту по своему всегдашнему обыкновению изучает новый предмет, которого прежде не было. Всего одним щупальцем. Хватка слегка ослабла, щупальце шарит по ноге, по ласту… Всего одно щупальце, значит, осьминог спокоен, лежит себе на дне…

Словно музунгу прочитал его мысли – второе щупальце взмыло вверх, исчезнув из луча света, и тут же Мазур почувствовал прикосновение к груди, присоски чиркнули по ремням, по поясу с ножом и пистолетом…

Пистолетом! Он примерно представлял, где находится тело, оно же – голова. В пистолете четыре пули, вернее, стальных иглы, в просторечии именуемых «гвоздями». На дистанции поражения насквозь прошивают дюймовую сосновую доску…

Вот только осьминог мало напоминает доску. Скорее уж – желе. Его можно издырявить всего – гарпунами, пулями, копьями, но это мало чем поможет, если не попадешь с первого раза в уязвимые точки. Истыкаешь его «гвоздями» так, что станет напоминать ежа, – без особого вреда для твари…

Нужен один-единственный, но точный удар, а его-то как раз не нанести, не видя цели. Значит, стрелять не следует. Вцепится всеми щупальцами, отсечь их ни за что не успеешь, может сорвать маску, вырвать загубник, сам того не желая, не подозревая даже головоногим умишком о существовании таких вещей…

«Спокойно, – повторял себе Мазур. – Спокойно. Знаменитая сцена из „Тружеников моря” – побасенка чистейшей воды. Гюго был великим писателем, но в осьминогах не разбирался совершенно, ему тогда же на это указали ученые, коих классик высокомерно проигнорировал…»

Специально осьминог за человеком не охотится. Не питается он человечиной. Тут другое – раздраженное вторжением в его логово восьминогое создание может утопить не по природной злобности, а из тупого инстинкта. Не нравится ему, когда в пределах досягаемости щупальцев невозбранно шляются посторонние крупные организмы. Проблему следует ликвидировать немедленно, считает осьминог, – и труп останется валяться на дне, пока… Черт, не произошло ли именно так с хозяином старомодного акваланга? То-то маска разбита, скручена…

Одно щупальце елозило по лодыжке, второе изучало кобуру с подводным пистолетом, колыхавшуюся, как сухой лист, и весьма чувствительно стукавшую Мазура по бедру. Он стоял, обратившись в статую. Тактика поведения выработана ныряльщиками давным-давно: замереть, как в детской игре. Столкнувшись с полной неподвижностью, тварь рано или поздно уберет щупальца. И можно будет смыться.

Дернуть конец трижды, чтобы Князь в темпе его выдернул? Нет, чересчур рискованно. Хорошо, если музунгу просто лежит на дне, но если он уцепился хоть одним щупальцем за подходящий камень или успеет уцепиться, пока Князь станет тянуть, – дело плохо. Судя по толщине щупалец, осьминог здоровенный, Князю его ни за что не перетянуть, а вот Мазуру тем временем будет совсем худо. Лишишься загубника – пропадешь…

Если обратиться не к сказкам, а к сухим фактам – в двадцатом столетии осьминоги в аналогичных условиях утопили, пожалуй, не менее пары дюжин оплошавших аквалангистов, моряков, простых купальщиков. Малейшая оплошность – и пополнишь сей печальный список…

Убедившись, что на пути его руки не будет осьминожьего щупальца, Мазур плавным, замедленнейшим движением дотянулся до пояса и двумя пальцами потянул конец «моментального» узла. Как и следовало, узел развязался мгновенно, канатик упал к ногам. Так оно будет лучше, еще придет в голову Князю потянуть напарника – и пиши пропало…

«Уйди, тварь такая, – взмолился Мазур про себя. – Уйди к той самой матери. Что я тебе – экспонат?»

Одно из щупалец утянулось во мрак. То, что прежде сжимало лодыжку. Второе переползло с кобуры на колено, оно не обвивало – просто прикасалось. Попробовать все же отчаянный рывок? Или чересчур опасно будет отступать по узкому проходу, имея на хвосте разъяренного музунгу?

Все внутри бунтовало, требуя резких движений, рывков, боя, отступления, и Мазур с превеликим трудом сдерживал себя, то и дело повторяя, как заведенный: спокойствие, спокойствие, обойдется…

Щупальце опало на дно, теперь Мазур его не видел. Ну, довольна эта тварь или нет? Ни черта не видно. Осьминог, разумеется, не полезет по доброй воле в луч света – к чему ему такие неудобства? Где он примерно может располагаться? Поди найди тот ножичек, поди найди тот ножичек…

Вот ведь, черт, совершенно не помню, хорошо ли эта тварь видит в кромешной тьме, есть ли у нее превосходство над человеком. А ведь читал что-то. На спецкурсах осьминогам и прочим спрутам почти не уделяли внимания, занимаясь главным образом ядовитыми рыбами и ядовитыми кораллами, барракудами, муренами, боевыми дельфинами, акулами…