Страница 64 из 116
Разумеется, пять нью-йоркских мафиозных семей работали на Уолл-стрит и раньше. Они вообще появляются везде, где есть деньги, и в присутствии мафии на рынках ценных бумаг нет ничего необычного. Но в 1990-е годы на бычьем рынке было так много денег, а азарт участия в нем оказался таким заразительным! Более того, мафия почуяла легкий заработок, потому что правоохранительные органы безнадежно завязли в борьбе с наркотиками.
В Комиссии по ценным бумагам и биржам вам скажут, что преступления «белых воротничков» и «мошенничества из подвала» никогда не считались делами второстепенной важности. Комиссия занимается ими с 1934 года, когда конгресс принял закон о ценных бумагах и биржах, а президент Франклин Рузвельт назначил Джозефа Кеннеди — отца Джона Кеннеди — первым председателем SEC. До этого регулирование рынков было неэффективным. И вообще, в мире не было ни одного правительства, которому было до этого дело. Но крах фондового рынка в 1929 году изменил ситуацию. Рузвельту нужно было восстановить доверие инвесторов. В отличие от Великобритании, где Сити вплоть до недавнего времени удавалось убеждать парламент в эффективности саморегулирования — благодаря чему там в течение нескольких десятилетий совершались громкие преступления, — SEC никогда не была склонна смотреть на такие вещи сквозь пальцы. Она контролирует все области финансовой сферы, расследует дела об инсайдерской торговле, манипулировании рынком, воровстве в инвестиционных фондах и незаконной продаже ценных бумаг. Хотя ее функции являются строго административными, в 400–500 расследованиях, которые SEC проводит ежегодно, она действует совместно с правоохранительными органами — федеральными, штатов и муниципальными.
«Если бы у меня было на 30 человек больше, я мог бы полностью загрузить всех, — объясняет Уэйн Карвин, региональный директор нью-йоркского отделения SEC. — Но то же самое я говорил и три года, и шесть лет назад. В поле нашего внимания попадает очень много сомнительных сделок, но мы можем расследовать лишь незначительную их часть. Означает ли это, что, если мы заметим что-то важное, мы никак на это не отреагируем? Разумеется, нет. Если мы должны кого-то наказать, мы его накажем».
Если уж SEC займется какой-то компанией или стоящими за ней людьми, отделаться от нее не так-то просто. Одна из причин успешной работы Комиссии заключается в том, что среди ее сотрудников много хорошо образованных и честолюбивых молодых юристов. Служба персонала SEC просеивает юридические факультеты университетов в поисках наиболее одаренных и активных студентов, предлагая молодым юристам уникальную возможность профессионального роста. Говорится при этом примерно следующее:
«Многие из вас мечтают о том, чтобы попасть на Уоллстрит и зарабатывать три миллиона в год. Но никто не заплатит вам такие деньги, если у вас не будет репутации на три миллиона долларов. Поэтому приходите, поработайте у нас, и мы поможем вам создать такую репутацию. Мы будем платить вам меньше, чем вы могли бы заработать в качестве начинающего юриста на Уолл-стрит, но у нас вы получите власть федерального чиновника, будете представлены агентам ФБР, у которых есть оружие и наручники, и мы позволим вам арестовывать всех жуликов, которых вы поймаете. А затем, когда вы заработаете репутацию неподкупного хорошего парня, то, если вам действительно этого хочется, вы всегда сможете перейти на другую половину зала суда, чтобы защищать плохих парней и получать свои три лимона. Потому что к тому времени люди, которым вы внушали страх, будут рады заплатить вам сколько угодно, лишь бы заполучить вас в свою команду».
Это, очевидно, звучало убедительно, потому что каждый год в SEC появлялись новые молодые юристы, которых затем выпускали на Уолл-стрит. Они зарабатывали гораздо меньше, чем могли бы получать в крупных компаниях, однако многие из них не торопились менять работу, потому что сажать «плохих ребят», как объяснил один из них, «почти так же приятно, как заниматься сексом, да еще при этом вам не нужно покупать им выпивку».
В этом отношении SEC не похожа на другие регулирующие органы, такие как Управление по надзору за финансовыми услугами (FSA) в Сити, которое отличает более джентльменский подход. Если SEC представляет собой реальную угрозу, то FSA, использующая ограниченные ресурсы и слабые законы, фактически не более чем досадная помеха.
«Мы не устраиваем налетов с криками “руки вверх, стоять, не двигаться”, — объясняет Карлин. — Но наши следователи появляются без предварительного уведомления, и, если мы хотим что-либо увидеть, мы хотим увидеть это немедленно. Если кто-то скажет нам: “Присядьте и подождите, мы пригласим наших адвокатов”, — мы не будем возражать. Но им же лучше показать нам все сразу, иначе мы обратимся в федеральный суд за ордером. Нет, мы не врываемся и не вытряхиваем ящики письменных столов, но, когда приходят наши инспекторы, уже слишком поздно бросаться к уничтожителям бумаг или пытаться вынести коробки с документами».
Хотя SEC не имеет полномочий на произведение ареста, она располагает законным правом без какого-либо ордера на обыск входить в любую брокерскую контору, или инвестиционную фирму, или взаимный фонд и требовать показать, чем они занимаются. Совсем другое дело, если люди, которые привлекли ее внимание, принадлежат к организованной преступности. Тогда SEC появляется в сопровождении своих друзей из ФБР, которые прихватывают с собой оружие и наручники.
«Не следует преувеличивать роль мафии на Уолл-стрит. Мы считаем, что да, определенное присутствие организованной преступности здесь имеет место. Но оно ограничено очень небольшим сегментом рынка ценных бумаг. В принципе, мафия действует в основном на внебиржевом рынке “объявлений”. Это, однако, не значит, что мы закрываем на это глаза. Это, конечно, недопустимо. Но это очень небольшая часть рынка».
И все же именно тесное сотрудничество SEC с полицией и прокуратурой делает ее силой, с которой приходится считаться. В конечном счете, противостоять одной лишь SEC гораздо легче, чем одновременно бороться с SEC, ФБР и Генеральной прокуратурой США.
Карлин продолжает: «Мы можем получить предписание от федерального судьи, запрещающее такие-то и такие-то действия. Мы можем добиться решения, требующего вернуть прибыль. Мы можем добиться решения об уплате крупного штрафа. Но есть люди, которых можно напугать только тюремным заключением. Единственное, что может произвести на них впечатление, — это угроза ареста».
Подобно тому, как когда-то полицию мало заботили преступления «белых воротничков», так и мошенничества с ценными бумагами почти не привлекали внимания прокуроров. Помимо того, что их работа обычно довольно трудоемка и предполагает обработку большого количества документов, часто в таких делах приходится рассматривать множество скучных мелочей, связанных с правилами бухгалтерского учета. А усыпить присяжных — это последнее, чего хочет уголовный прокурор. И именно по этой причине прокуратура в 1996 году не проявила интереса к проводимому SEC расследованию деятельности Сальваторе Маццео.
За пять лет до этого 43-летний Маццео и его партнеры открыли в центре Манхэттена, в Сигрэм-билдинг на Парк-авеню, офис Westfield Financial Corp. Адрес выглядел солидно, чего нельзя было сказать об их намерениях. Маццео обставил офис Westfield таким образом, чтобы казалось, что в нем располагается фирма, занимающаяся дилерско-брокерскими операциями. Но по своей сути это была брокерская фирма-«прачечная». Маццео отмывал деньги через 16 офшорных подставных компаний, которые один британский юрист зарегистрировал для него в Москве, Гибралтаре и Либерии. Он чемоданами перевозил деньги в Европу. За четыре года работы Westfield Маццео и его партнеры наварили примерно 17 млн. долларов.
Westfield попала в поле зрения SEC уже после того, как вышла из бизнеса. Комиссия ничего не знала о наличных деньгах и, во всяком случае, не интересовалась Westfield в связи с их отмыванием. Маццео и его партнеры привлекли к себе внимание SEC в связи с четырьмя конкретными нарушениями «правил S» закона о ценных бумагах 1933 года.