Страница 43 из 116
В мире существует порядка 75 юрисдикций, продающих офшорные банки. Но использовать их для обмана налоговых органов — или для отмывания денег — не так просто, как пытаются представить сторонники этой идеи, в частности Шнайдер. Во-первых, некоторые офшорные юрисдикции в принципе являются некредитоспособными. Не многие люди отнесутся с доверием к банкам, находящимся в таких местах, как Науру, Ниуэ, Вануату, Бодрум (испано-марокканская гавань), Кампионе-д'Италия, Тбилиси и Монтенегро, не говоря уже о Монтсеррате. Далее, вся эти бумаги, равно как и немыслимое количество трастов и подставных компаний, которые вы должны купить у людей, продающих офшорные банки, не дают автоматической защиты от всех налогов. В Штатах, например, Служба внутренних доходов придерживается той точки зрения, что банки, образованные в юрисдикциях, где нет системы эффективного регулирования их деятельности, или банки, которые не ведут регулярного банковского бизнеса, или банки, где единственным клиентом является владелец, не считаются банками с точки зрения налогового законодательства. Другие страны разделяют этот подход, называя такие банки «контролируемыми иностранными корпорациями», что сводит на нет все налоговые преимущества.
Несмотря на все это, налоговым инспекторам пришлось немало поработать, чтобы распутать фокусы Шнайдера, особенно самый сложный из них, получивший название «деконтролизация».
Представляясь «старшим финансовым консультантом» фирмы Premier Corporate Services в Ванкувере, Шнайдер впаривал своим клиентам схему для обхода ловушки под названием «контролируемая иностранная корпорация». За мзду в размере 15–60 тыс. долларов он был готов купить для вас офшорный банк. В последние годы Шнайдер в основном регистрировал их на Науру, но иногда и на Тонга, Вануату и Маршалловых островах. За дополнительный гонорар в 15 000 долларов партнер Шнайдера — калифорнийский юрист Эрик Уитмейер — выводил банк из-под вашего контроля, продавая 51% его акций так называемому Independent Foreign Owner (IFO). В принципе, для этого была необходима третья нейтральная сторона. Чаще всего такая «третья нейтральная сторона» имела почтовый адрес в Гонконге.
На самом деле, однако, никакой продажи и никакой «третьей нейтральной стороны» не было. Уитмейер предоставлял бумаги, которые лишь создавали видимость ее присутствия. Да и деньги не переходили из рук в руки. Вместо того чтобы получить от несуществующего IFO чек за продажу вашего банка, вы получали простой вексель на значительную сумму, который Шнайдер и Уитмейер просто подделывали. Оставшиеся 49% акций вашего банка конвертировались в «траст для целей акционеров». Это, по утверждению Шнайдера, означало, что вам уже не нужно было декларировать факт своего владения банком. Следовательно, все деньги, зарабатываемые банком, с точки зрения налогообложения, не имели к вам никакого отношения.
Далее, иностранный банк, который, предположительно, больше вам не принадлежал, открывал счет в крупном канадском банке, так что вы могли вести все свои банковские операции через Канаду. В большинстве случаев это означало получение ссуды для покупки всего, что вам захочется, — яхт, самолетов, домов, членства в загородных клубах, произведений искусства, драгоценностей и т. д., — которая обеспечивалась средствами неподконтрольного вам иностранного банка.
Шнайдер и Уитмейер продавали эту схему клиентам своих семинаров как абсолютно надежную. Но налоговые власти США вовсе не были в этом уверены. И после того, как ABC Television в 1997 году рассказала в выпуске новостей «20/20» о семинаре Шнайдера в мексиканском городе Канкуне, мир Шнайдера и Уитмейера начал распадаться.
Используя скрытую камеру, корреспондент «20/20» записал признание одного из лекторов семинара: «Если вы не слишком болтливы и достаточно умны, то вас практически невозможно поймать». Уитмейер был уличен во лжи, когда говорил о банках Науру, а Шнайдер — когда практически признал, что обеспечить неподконтрольность ничего не стоит.
В течение следующих пяти лет Служба внутренних доходов несколько раз тайно направляла своих агентов на семинары Шнайдера. В 1999 году они провернули с ним сделку по покупке банка. Во время этих переговоров Уитмейер повторял секретным агентам то, что так любил говорить Шнайдер: «Мы готовим все документы. Затем мы гасим свет. Мы создаем все при ярком освещении, а потом просто растворяемся в темноте».
В феврале 2001 года Служба внутренних доходов провела обыск в доме и офисе Уитмейера, изъяв все документы и компьютеры. В то же самое время, в соответствии с договором о взаимной юридической помощи с Канадой, RCMP обыскала ванкуверский офис двух компаний-близнецов, принадлежащих Шнайдеру, — Premier Corporate Services и Premier Management Services. Канадцы производили обыск в присутствии двух агентов Службы внутренних доходов, исполнявших роль «наблюдателей». В соответствии с канадским законом, после обыска суд принимает решение о том, какие улики могут быть выданы в соответствии с положениями договора о юридической помощи. Адвокат Шнайдера утверждал, что американцы были не только наблюдателями, но и участниками обыска, что они помогали в его проведении и незаконно изучали документы на месте. Один из агентов Службы внутренних доходов позднее признал, что скопировал некоторые документы до того, как суд дал на это разрешение.
Адвокат Шнайдера подал жалобу, и Вашингтон запретил агенту СВД давать показания, а Верховный суд Британской Колумбии постановил, что с учетом этих обстоятельств американцы не могут воспользоваться документами, полученными во время обыска.
Победы Шнайдера в Канаде, однако, было недостаточно, чтобы остановить выдвижение против него обвинений в Штатах. В 2003 году его и Уитмейера обвинили в сговоре с целью обмана Службы внутренних доходов (по одному пункту), в мошенничестве с использованием электронных средств связи (по 14 пунктам) и в почтовом мошенничестве (по 8 пунктам). Шнайдер, которому исполнился 51 год, отказался признать себя виновным, но 48-летний Уитмейер, оказавшись перед перспективой получения срока в 115 лет, сдался. Сообщив суду, что Шнайдер гарантировал налогоплательщикам, что покупка ими банка и последующий процесс деконтролизации окажутся достаточными для защиты их активов от налоговых органов, Уитмейер признал себя виновным в сговоре с целью обмана Службы внутренних доходов и согласился дать показания против Шнайдера.
* * *
Не лишне повторить, что создание офшорными банками и подставными компаниями преград для налоговиков — чем, собственно, и занимались такие люди, как Шнайдер, Уитмейер и Харрис, — нельзя назвать вполне законным видом деятельности. А в том, что касается мошенничеств со страховками, дым и зеркала офшорного мира и вовсе создавали идеальную среду для преступлений. Рассмотрим, например, деятельность группы мексиканских политиков, которые, пока Шнайдер и Уитмейер использовали свою схему «деконтролизации», отрабатывали другую схему, получившую название «голландский бутерброд».
Деньги от взяток отмывались через офшорный траст, зарегистрированный на нидерландских Антильских островах, — отсюда «голландская» часть бутерброда. Эти средства, переводимые через подставной банк, использовались для покупки трех ссудно-сберегательных учреждений (СБУ) в Техасе, переживавших трудные времена. Эти СБУ столкнулись с проблемами, потому что их ссудные портфели были чрезмерно обременены просроченными закладными.
Едва захватив контроль над этими тремя СБУ, мексиканцы сразу же купили небольшую местную страховую компанию в Аризоне, за которую расплатились ссудами, взятыми в СБУ. Затем они взяли из СБУ просроченные закладные и поменяли их на вполне доброкачественные облигации, принадлежавшие страховой компании. Это означало, что СБУ теперь имели залог в виде прибыльных ценных бумаг, что делало их весьма привлекательными, а страховая компания получила портфель просроченных закладных.
Чтобы извлечь свои деньги из страховой компании, эта группа сформировала офшорную перестраховочную компанию. Аризонское предприятие списало 94% своих премий на перестрахователя, и эти средства ушли прямиком в офшорный траст. СБУ были проданы с солидной прибылью — и эти деньги также ушли в траст, — а страховой компании предоставили выкарабкиваться самой. Так мексиканцы заработали 300–400 млн. долларов.