Страница 105 из 116
Бёрк и некоторые другие сотрудники полиции — первопроходцы в борьбе с отмыванием денег, такие как Грэм Солтмарш, Чарли Хилл, Тим Рен и Роуэн Босворт-Дэйвис, предприняли попытку обобщить и систематизировать приобретенный ими опыт, однако им не удалось убедить руководство правоохранительных органов в том, что это будет полезно для борьбы с преступностью. Их начальство не понимало, как можно разрушить организованную преступную группу, отняв у нее деньги.
«В прежние времена, — продолжает Бёрк, — улики из банка можно было получить, только имея знакомых среди его сотрудников. Сегодня финансовый аспект становится ключевым при разработке стратегии проведения любой операции. Чем бы мы ни занимались, речь всегда заходит о деньгах, а теперь еще и о том, как можно эти деньги отнять».
После участия в подставной операции, проведенной отделом по борьбе с отмыванием денег Национальной криминальной полиции, Бёрк был на несколько лет откомандирован в Майами. Там вместе со своим партнером, детективом из лондонского городского управления полиции Диком Марстоном, и специальным агентом ФБР Россом Гафни он создал WCCIT — подразделение по расследованию преступлений «белых воротничков», в задачи которого входило расследование отмывания денег в офшорах.
Дело было в 1993 году, во времена расцвета Медельинского картеля и картеля Кали. Острова Центральной Америки переполняли наркоденьги, и нашлись люди, попытавшиеся с этим бороться. Бёрк составил бизнес-план и смету и уговорил Министерство иностранных дел помочь им с финансированием. Но инициатива WCCIT натолкнулась на бюрократические препоны ФБР.
Бёрк разводит руками: «ФБР было заинтересовано в том, чтобы завершить расследование тех дел, исход которых мог бы повлиять на ситуацию на островах. Мы хотели ввести в эти расследования британский контингент, чтобы получить информацию и добиться наказания виновных».
Нельзя сказать, что эти две задачи были абсолютно несовместимы, потому что им все же удалось многого достичь и на островах до сих пор есть люди, безоговорочно поддерживающие WCCIT. Однако Бюро не всегда охотно шло на сотрудничество, и WCCIT не удалось завершить ряд весьма перспективных дел. Разочарованными, например, остались Кайманы. Они были бы рады получить помощь британской полиции в одном из расследований, но настаивали, чтобы все найденные улики оставались на Кайманах до тех пор, пока по соответствующим каналам не пройдут соответствующие запросы. Бёрк и Марстон могли использовать любые зацепки, какие им удастся отыскать на острове, но при этом кайманцы оставляли за собой право самим определять дальнейшую судьбу обнаруженных улик.
Годы работы на островах многому научили Бёрка, дав ему бесценный опыт расследования преступлений, связанных с отмыванием денег. Опыт, который, по его мнению, теперь полностью окупается. «Правоохранительные органы должны иметь возможность использовать полученную информацию, если для этого есть законные основания. Страны, принявшие соответствующие законы, надо всячески поддерживать. Те же страны, у которых таких законов нет, страны, которые не добиваются соблюдения закона или чинят этому препятствия, должны оказаться в изоляции. Мировое сообщество может добиться этого различными путями. Их можно изолировать, запретив им осуществлять любые сделки с долларами или фунтами. Но они также должны понимать, что сотрудничество для них является необходимостью, и я уверен, что именно такую твердую позицию и следует занимать».
В то же время Бёрк открыто признает, что Лондон является офшорным центром для других стран: «Да, в лондонском Сити скопилось огромное количество преступных денег. Положение здесь, однако, не безнадежно, поскольку если вы знаете, что где-то есть преступные деньги, то вы можете заняться их поиском».
В Национальном управлении по расследованию уголовных преступлений (National Crime Squad) Бёрк создал подразделение по борьбе с отмыванием денег в общенациональном масштабе. Это первое подразделение такого рода в стране. В него входит 200 человек, и примерно 70% из них не являются сотрудниками полиции. Это представители финансовой сферы, бухгалтеры, аналитики и бывшие следователи, специализировавшиеся на финансовых преступлениях, с огромным опытом и энергией. При непосредственном участии Бёрка были созданы совместные рабочие группы, в которые вошли работники таможенной и иммиграционной служб, и эти группы могли использовать помощь и поддержку подразделения по борьбе с отмыванием денег в проводимых ими финансовых расследованиях.
Мы надеемся, говорит Бёрк, что деятельность этого подразделения будет служить образцом для всех финансовых расследований будущего, а само оно, в конечном счете, станет основой создания некой британской версии ФБР. «Я убежден, что все мы, в конце концов, станем свидетелями появления в Великобритании общенационального следственного органа, который будет заниматься наиболее серьезными преступлениями. Возможно, он будет создан в результате объединения следственных подразделений таможенной службы и Национального управления по расследованию уголовных преступлений. Конечно, это всего лишь один из способов. На это уйдет пять лет, а может, и десять, но это в конце концов произойдет. Это должно произойти».
* * *
Ни одна эффективная международная стратегия, нацеленная на победу над организованной преступностью и воспрепятствование деятельности террористических групп, не может игнорировать финансовые аспекты этой проблемы.
Уилли Саттон грабил банки потому, что, как он любил повторять, «именно там лежат деньги». Именно из-за денег колумбийские картели торгуют наркотиками, нигерийские преступные предприятия проворачивают «аферы 419», группы, входящие в сообщество «Триада», занимаются ростовщичеством, Коза Ностра — мошенничеством с налогами на бензин, а русская мафия — вымогательством. Продукт не имеет значения: это может быть кокаин, расщепляющиеся материалы, табак, похищение людей, — «плохих парней» интересует все, что приносит деньги.
И это же должно интересовать «хороших парней». По некоторым оценкам, каждую неделю в Великобританию поступает полтора миллиона таблеток «экстази». Взрослые могут до посинения спорить с подростками, но тем не менее не смогут убедить их в том, что употребление клубных наркотиков — это игра со смертью. Как не убедит их в этом и тот факт, что каждые шесть-восемь недель — с ужасающей регулярностью — от «экстази» в Великобритании умирает один ребенок. При этом страна может до бесконечности укреплять свои границы и вообще превратиться в неприступную крепость, — наркотики все равно будут в нее проникать.
Если же посмотреть на финансовую составляющую этой проблемы, можно увидеть интересную картину. Даже при минимальной цене 10 фунтов за таблетку недельный доход продавцов «экстази» составит 15 млн. фунтов, месячный — 60 млн. фунтов и годовой — 720 миллионов. Это целые горы наличных денег, и их нужно куда-то девать. Все время, пока эти деньги перекачиваются в банковскую систему, перемещаются через подставные компании и секретные банковские счета, появляясь на другом конце земли, они постоянно находятся под контролем юриста, банкира, бухгалтера, агента по созданию компаний или брокера — одним словом, под контролем какого-либо лица. Следовательно, если установить это лицо, перекрыть денежный поток и помешать реинвестиции этих денег, весь бизнес лопнет. Обанкротьте предприятие, и оно не будет производить продукт на продажу. Вот и вся премудрость.
Незаконная торговля наркотиками — это бизнес, т.е. предприятие. Международный терроризм также является бизнесом. Продукт, как видим, разный, но в обоих случаях зависит от денежного потока и реинвестирования. Как все мультинациональные предприятия, транснациональная организованная преступность и международный терроризм нуждаются в услугах законопослушной финансовой отрасли. В этом отношении преступники действуют точно так же, как транснациональные корпорации. Они используют ту же глобальную финансовую инфраструктуру для того, чтобы вести свои корпоративные дела.