Пасха Красная

Мать Нина рассказывает о жизни в Братске: «Вернулась я домой, а в храм не иду. Сижу дома и плачу: „Убили сыночка!“ В Оптиной я почему-то этого не чувствовала, а тут сомлела от горя и исхожу в слезах. Вдруг стук в дверь. Входит батюшка о. Андрей и говорит от порога: „Мать Нина, ты что же в храм не идешь? Там Трофим тебя ждет не дождется“. Я подхватилась и скорей в храм бежать.

Зашла в церковь и обомлела от радости: тут Трофимушка, чувствую, тут. „Батюшка, — говорю я о. Андрею, — я ведь теперь из храма не уйду. Дайте мне хоть закуточек при храме. Трофим правда тут, и я хочу быть с ним“.

Дали мне келью и послушание — храм убирать. Храм у нас в Братске огромный, а уборщица я одна. Все меня жалеют и помочь предлагают, а я отказываюсь и говорю: „Да разве я одна убираюсь? Мне Трофим помогает, сынок“. Не все мне верили, но это правда. Я воды приготовлю, возьму швабру и говорю: „Сынок, пойдем убирать“. Я не убираюсь, а летаю по храму и ни капельки не устаю».

Раньше самой большой болью инока Трофима было неверие его семьи. Сестры Наталья и Елена были даже некрещеными. А теперь этим горем терзалась мать. Но как привести к вере уже взрослых детей, она не знала и лишь молилась, взывая: «Трофимушка, сынок, спаси их!»

«Лена, а ты как к вере пришла?» — спросили младшую сестру о. Трофима, когда она приехала в Оптину. А Лена заплакала: «Думаете, просто потерять любимого брата? Через боль и пришла».

Елена была самой младшей в семье, и Трофим вынянчил ее на своих руках. «Лет десять ему было, — вспоминает мать Нина. — Взял Лену на руки, подошел с ней к зеркалу и говорит: „Мама, смотри, Лена — это копия я. Вот вырасту большой, сперва Лену выдам замуж, а потом уже сам женюсь“. А малышка так благоговела перед старшим братом, что без него, как шутили, не смела дышать».

После убийства Лена от нервного потрясения тяжело заболела. Она таяла в больнице на глазах у врачей, а Трофим часто являлся ей во сне. Когда Лена была уже, думали, при смерти, Трофим сказал, тревожась, что надо строить ей домик. «Какой домик? — недоумевала Лена. — Он про что, про гроб говорит?»

Ярче всего Лена запомнила два сна. Сразу после убийства она увидела Трофима стоящим в святом углу у икон в пурпурной мантии из неизвестной богатой ткани. Лена пала в слезах к его ногам, а Трофим укрыл сестру своей мантией, и ей стало радостно и тепло. Но чаще она чувствовала во сне, что брат сердится на нее. Как-то Лена увидела его во сне измученным и с такой скорбью в глазах, что она вздрогнула, услышав как наяву его голос: «Устал я уже молиться за вас. Все нутро изорвал ради вас, а вы все не идете в храм». И однажды Елена, уверовав, вошла в храм.

Муж Елены Андрей, шофер-дальнобойщик, не препятствовал Лене ходить в церковь, однако смысла в этом не видел. Но когда мать Нина дала ему иконку преподобного Серафима Саровского из кельи о. Трофима, он из уважения к родственнику повесил ее у себя в кабине и ушел с этой иконой в дальний опасный рейс. Водители шли с грузом плотной колонной, держа наготове монтировки, чтобы в случае нападения защитить свою жизнь и груз. Вдруг машина у Андрея сломалась. Замыкающий колонну остался его прикрывать, а колонна ушла вперед. Когда, починившись, они нагнали колонну, им сказали: «Счастливые вы! Пока вы чинились, на нас напали и разграбили груз». Водитель, замыкавший колонну, теперь следовал везде за Андреем, решив: «он счастливчик» и шоферское счастье везет.

А дальше было вот что — на лесной дороге, по которой только что прошла колонна, перед машиной Андрея упало дерево. Пока он и следовавший за ним водитель искали объезд, на колонну снова напали грабители. Из всей колонны довезли груз целым только Андрей и шофер, следовавший за ним. «Счастливых совпадений» в том рейсе было так много, что Андрей остановил машину у церкви и спросил батюшку: «Какой святой шоферу помогает?» «Святитель Николай», — был ответ. Так появилась в кабине Андрея вторая икона — святителя Николая-Чудотворца, подаренная ему, кстати, в день возвращения из рейса мамой о. Трофима.

И все-таки это была еще не вера, а скорее борьба за выживание, заставляющая шофера опытно искать, а что «помогает?» Но однажды произошел такой случай. Андрей с напарником остановились заправиться у бензоколонки на пустынной дороге среди леса. Они уже собирались отъезжать, как путь им преградила легковая машина, и вооруженные люди предложили следовать за ними, чтобы отвезти некий груз. У Андрея захолонуло сердце — он сразу понял, кто они такие. Милиция предупреждала по радио, что в этом районе действует банда: шофера приглашают отвезти груз, в дороге убивают, а машину затем продают. Андрей отказался ехать и, надеясь откупиться, предложил им деньги. Но вооруженные люди уже сели к нему в кабину, вытолкнув оттуда напарника, и сказали с усмешкой: «Не хочешь — заставим. Езжай!» Смерть коснулась души Андрея, и он впервые взглянул на иконы в кабине не как на дорожный талисман, но взмолился с жаром, крикнув в душе в отчаянии: «Трофим, выручай!» И тут, неожиданно, как в кино, к машине Андрея на большой скорости подъехала милицейская машина. Бандиты бросились бежать, но к бензоколонке уже мчались машины на перехват, не давая им уйти. Оказывается, милиция выслеживала банду, настигнув ее в страшный для Андрея миг.

Бандитов связали и бросили к ногам водителей. «Бейте их за всех убитых — большая кровь на них. Они ведь и вас хотели убить». Но Андрею было уже не до них. В потрясении он молча сел в машину, а дома сказал: «Бог есть».

В Сибири долго запрягают да быстро едут. И однажды, как рассказывала мать Нина, крестилось сразу четырнадцать человек Трофимовой родни. Правда, сестры утверждают, что их было больше: «Вспомни, мама, нас же полхрама стояло, а храм у нас вон какой большой». В общем, для крещения Трофимова рода настоятель храма о. Андрей выделил специальный день.

После того, как дети пришли к вере, мать Нина вернулась в Оптину пустынь и стала работать здесь на послушании пекаря. А новомученик Трофим Оптинский, как и при жизни, не оставлял попечением свою семью.

Рассказывает сестра о. Трофима Елена: «Уйду на работу и переживаю: как там сынок без меня? И как в детстве мама оставляла нас на попечение Трофима, так и я, уходя на работу, молилась ему и просила присмотреть за сынком.

Однажды возвращаюсь с работы на дачу, а перепуганный свекор спешит мне навстречу и рассказывает, что он не успел закрыть погреб, а сын мой упал туда. Погреб у нас бетонированный высотой четыре метра. Сын не чувствовал боли, но я тут же повезла его в больницу. Там сделали рентген, а врач после осмотра сказал: „Мамаша, зачем же вы нас разыгрываете? Ваш сын абсолютно здоров, а такого не бывает, чтобы ребенок упал с четырех метров на бетон и ни одного ушиба не было“-. Врач почему-то мне не поверил, а свекор сказал: „Бог есть“».

Рассказывает сестра о. Трофима Наталья: «С Трофимом мы были очень привязаны друг к другу, может, потому, что он был старший брат, а я старшая сестра. После убийства брат почти каждую ночь являлся ко мне во сне и говорил что-то про церковь. Но я не понимала его — он говорил по-церковнославянски, а я даже еще некрещеной была. Снам я не верю, но неожиданно для меня некоторые сны сбывались, а потому расскажу о них.

После рождения третьего ребенка врачи установили у меня бесплодие, и шесть лет детей у нас с мужем не было. Потом я крестилась и вскоре увидела себя во сне на сносях, а рядом, вижу, стоит Трофим и очень радуется, что у меня родится ребенок. И правда, месяца через два обнаружилось, что я жду ребенка. Детей мы с мужем очень любим, и я всегда считала: сколько даст Господь деток, столько и надо рожать. Но тут мы переехали на новое место жительства, не могли прописаться, а без прописки не брали на работу. В общем, жили впроголодь, на картошке. И тут все набросились на меня: „Самим есть нечего, а еще нищету плодить? Пожалей мужа! Подумай о детях!“. И я, как под гипнозом, пошла за направлением на аборт. А мне ответили: „Врач уехала на совещание в область“. Трижды я ходила за направлением, но Трофим меня даже на порог больницы не пустил. Вдруг я почувствовала — брат защищает меня, и осмелев, решила рожать.