Екатерина Великая

Все те, кто присоединится к нему, говорил Пугачев, получат «свободу пользования реками, начиная от их истоков и кончая устьями, землей и тем, что растет на ней, и денежным довольствием, и свинцом и порохом, и зерновыми припасами». Если они помогут ему вернуть престол, которого его воровски лишила помешанная на власти Екатерина, он не только вознаградит их, но раз и навсегда пресечет посягательства Петербурга на вольную жизнь казаков.

Изобилие, богатство, восстановление старых обрядов и старой веры — все это обещал народу самозваный Петр. В совершенстве владея полутаинственными заклинаниями, он знал, как подать себя, какое слово кому сказать. «Потерянные, измученные и опечаленные, — провозглашал он, — все те, которые давно ждут меня и желают стать моими верноподданными и встать под мои знамена, заслышав мое имя, пусть придут ко мне». Он был подобен Христу, всепрощающий, любящий русский батюшка, который обещал своим детям не только отпущение грехов, но и победу над недосягаемой самозваной императрицей.

Пугачев представлял себя святым великомучеником, Богом избранным императором, призванным возглавить свой народ. Он обманут и уязвлен теми, кто насильно лишил его власти. Всем, кто был готов его слушать, он говорил, что много лет был вдали от России, обошел пешком весь Египет и Землю Обетованную, скорбя об утраченном праве, принадлежавшем ему по рождению. Теперь, вернувшись, он слезно просит помочь ему вернуть отнятые царские права. Тысячи и тысячи крестьян, работных людей, солдат, горожан подобострастно вставали перед ним на колени и клялись сделать все, что он им велит.

Первое военное выступление повстанцев закончилось неудачей. Когда Пугачев повел свою армию на приступ Яицкого городка, ее штурм был отбит, но многие солдаты из гарнизона, защищавшего город, бежали и присоединились к бунтовщикам. Когда же самозваный император подошел к крепостным стенам Оренбурга и в октябре 1773 года взял его в осаду, численность войска превысила десять тысяч человек. Лжецарь разослал своих приверженцев по рудникам и заводам Южного Урала. Они несли простому люду его слово. Успех позволил самозванцу замахнуться на большее.

Всю силу императорского образа призвал он на помощь, чтобы предавать проклятью тех, кто отказывался присягнуть ему, государю. Каждый, кто оставался верен правительству Екатерины, получил предупреждение. «Они вскоре почувствуют, — угрожал предводитель повстанцев, — сколько жестоких пыток приготовлено у меня для предателей». За пугачевской армией стелился кровавый след расправ над теми, кто отказался присоединиться к бунту, — растерзанные трупы, повешенные солдаты, офицеры, казаки, даже казненные попы. Казни, расправы стали теперь постоянным дополнением к слезливым убеждениям, к которым прибегал Пугачев. В ряды его растущего полчища многие отныне вступали только из-за страха. Шли месяцы, осада Оренбурга продолжалась, близилась зима, армия оборванцев Пугачева крепла.

Екатерина послала против Пугачева три тысячи солдат. Командовал ими генерал Кар. Свои отряды в поддержку правительства формировали губернские города. Но Пугачев оказался слишком крепким орешком. Кар потерпел поражение и был вынужден отступить. Все попытки взять приступом лагерь повстанцев в Бердской слободе были безуспешными. Оставшиеся в живых участники неудачных штурмов, которым в конце ноября удалось вернуться в столицу, нарисовали жуткую картину царившего у пугачевцев насилия и произвола. Самозваный император, рассказывали они, разжег в своих сторонниках сословную ненависть. Учинялись расправы не только над всеми попавшими к Пугачеву в плен офицерами, но сжигались помещичьи усадьбы, а их владельцев вместе с женами и детьми казнили. Привилегированному классу Российской империи Пугачев объявил войну.

Но руки у Екатерины были связаны. Россия все еще находилась в состоянии войны с Турцией. Каждый месяц в боях гибли тысячи солдат и моряков, тут же им на смену под ружье ставились тысячи новобранцев из числа бесправных крепостных. Российская экономика переживала тяжелое время. Правительство начало выпуск бумажных денег, не подкрепляемых содержимым пустеющей на глазах царской казны. На смену рублю появились в изобилии ассигнации. Деньги обесценились. Это вкупе с неурожаями, повторявшимися несколько лет подряд, вызвало резкий скачок цен. Екатерина и ее советники боялись, что произойдет взрыв недовольства в городах. Негодование, вызванное войной с ее страшными жертвами, достигло критического предела. Всеобщее недовольство, тем более восстание Пугачева, было на руку политическим противникам Екатерины: оно заметно ослабило власть правительства. Вот почему надо было расправиться с царем-самозванцем внутри страны.

Действовала императрица решительно. С присущей ей педантичностью она изучила карты, на которых были обозначены места, охваченные восстанием, прочитала донесения губернаторов и лазутчиков, засланных в стан бунтовщиков. Она пришла к выводу, что город Оренбург вполне может выдержать зимнюю осаду. Государыня подготовила новый манифест, в котором объявила Пугачева вне закона. Она велела приходским священникам зачитать документ жителям каждой деревни. Нерешительного Кара заменила талантливым генералом Бибиковым. Но самым важным было то, что императрица не поддалась панике, сохранила благоразумие и бдительность. Послав Бибикова воевать с Пугачевым, она следила за ходом событий, требовала регулярных известий. Ее трезвый ясный ум, незыблемая уверенность вносили равновесие в жаркие споры, возникавшие между ее советниками.

Государыня сохраняла хладнокровие и тогда, когда пугачевская ересь просочилась в Москву. Посланцы Лжепетра III донесли его слово и до непокорного, чуждого Екатерине города. Во всех московских кабаках говорили о казацком бунте. Многие горожане верили, что император Петр III действительно вернулся и хочет, чтобы народ присягнул ему. Хоть люди и подозревали, что предводитель восстания самозванец, но все же сочувственно относились к загадочной фигуре смутьяна, который бросил открытый вызов Екатерине, насаждавшей европейские нравы и порядки и втянувшей страну в бесконечную войну.

Полиция пыталась пресечь опасные разговоры об императоре Петре III. Виновных в распространении мятежных слухов хватали и жестоко избивали. Все письма и посылки на почте просматривались. Подозреваемых в сочувствии Пугачеву заставляли клясться в верности императрице: говорить заведомую неправду решались только самые отъявленные безбожники. Но в призывах лжецаря была притягательная сила. Казалось, розовая мечта Москвы о ниспровержении Екатерины вот-вот сбудется. Дворяне лелеяли надежду на императора-спасителя, который сбросит чужестранку с престола. Приверженцы старины уповали на восстановление дедовских обычаев и истинной веры. Холопы думали, что человек, называвший себя Петром III, придя к власти, даст им свободу.

Зимой 1773–1774 года москвичи перестали удивляться случайны оружейным выстрелам. Город был наводнен слухами о восстании в поддержку «настоящего императора». Однажды вечером в начале марта в предместьях Москвы с криками: «Да здравствует император Петр III и Пугачев!» люди высыпали на улицы. Обыватели перепугались, подумав, что эти крики для кого-то служат сигналом, а стало быть, может начаться кровавая резня. Собрав пожитки, многие горожане бежали, куда глаза глядят. Только бы спрятаться где-нибудь на случай бойни. Напрасно полиция пыталась забрать возмутителей спокойствия и восстановить порядок. Суматоха, охватившая город продолжалась несколько часов. Только князь Волконский сохранил присутствие духа. Он побывал в каждом городском предместье и убеждал горожан, что крики — это вовсе не сигналы к бунту. Это лишь выходки озорников. Князю удалось убедить москвичей и восстановить хрупкое спокойствие.

Екатерина слышала о беспорядках в Москве и о том, что многие горожане мечтали о победе самозванца. Нелегко ей было сохранять самообладание и вести себя так, словно генерал Бибиков уже разгромил Пугачева. «По возможности, — писала она Бибикову, — не теряйте времени и постарайтесь покончить с этим безобразным и унизительным беспорядком до прихода весны». Она знала, что Пугачева поддерживало нерусское население, проживавшее в тех краях, — татары, башкиры, киргизы, мордва и другие. Известно ей было и о том, что у самозванца есть тяжелые пушки, присланные ему литейщиками Урала. Смутьян с каждым днем делался смелее и напористее, силой вынуждая людей сражаться под его знаменами. Тех же, кто отказывался присягнуть ему в верности, ждала жестокая расправа.