Страница 39 из 55
И хочется просить, хочется кричать: шире откройте храмы, не держите их на запоре постоянно, кроме часов службы! Сделайте храм тем, чем является та благодатная врачебница, вход в которую не возбранен ни днем, ни ночью.
На ночь церкви, конечно, можно и должно запирать, но часов с шести утра до десяти вечера им следовало бы быть открытыми, особенно в больших городах, где храмы, несомненно, имеют средства на то, чтобы держать достаточное для их охраны количество сторожей.
Вот одна из тайн, невидимо совершающаяся в опустелой церкви, описанная в прекрасном стихотворении старого поэта Розенгейма «Пустая церковь»:
Людям сродно стремиться увековечить черты дорогих им людей, держать их пред собою и, всматриваясь в них, во время земной разлуки или после их смерти восстановлять в памяти эти черты и, напрягая воображение свое, чувствовать их пред собою присутствие, видеть их живыми, слышать их голос. Это здоровое, естественное, понятное стремление.
Люди сильной религиозной мечты стремились, понятно, запечатлеть во внешнем образе дорогую им память о Спасителе мира, о Пречистой Его Матери и о тех святых, которых они или знали живыми, или которые много веков спустя после их смерти стали близки духовному миру этих людей.
Происхождение икон и присущей им благодати, по преданию, таково. Первые десятилетия после вознесения Христа на небо были охвачены жаждой видеть воочию Пресвятую Богородицу, Которая казалась людям живым доказательством высоты Христова учения. Один из современников Богоматери пишет к апостолу Иоанну Богослову: «Много жен у нас только о том и думает, как бы приехать к вам, чтобы видеть Матерь Иисусову. Достойные доверия люди поведали нам, что в Ней по Ее святыне человеческое естество кажется соединенным с ангельским. И все такие слухи возбудили в нас безмерное желание видеть это небесное чудо».
И когда эта мечта сбывалась, то, что видели те счастливые христиане, превосходило всякое их ожидание.
Так описывает Дионисий Ареопагит свое впечатление от лика Богоматери:
«Никто из людей не может постигнуть своим умом то, что я видел. Исповедую пред Богом: когда я Иоанном, сияющим среди апостолов, как солнце на небе, был приведен пред лицо Пречистой Девы, я пережил невыразимые чувства. Предо мной заблистало какое-то божественное сияние. Оно озарило мой дух. Я чувствовал благоухание неописуемых ароматов и был полон такого восторга, что ни тело мое немощное, ни дух не могли перенести этих знамений и начатков вечной, Божественной, небесной славы. От Ее благодати изнемогло мое сердце, изнемог мой дух».
Понятно после этого стремление тех, которые не видали воочию Богоматери, видеть Ее изображение. Идя навстречу этому желанию, апостол Лука, который был живописец, изобразил лик Богоматери и принес к Ней свое написание. Богоматерь произнесла над этим изображением Своим: «Благодать Моя и Родившегося от Меня с сим изображением да будет».
Вот происхождение икон и благодатной их силы.
Евангелист Лука, по преданию, нарисовал несколько таких икон. К числу их принадлежит знаменитая Владимирская икона, которая из Византии перешла к Владимиру Мономаху, затем — к Андрею Боголюбскому, им перенесена из Вышгорода у Киева во Владимир, а для спасения Москвы от Тамерлана перенесена впоследствии в Москву; Андроникова, находящаяся теперь в Вышневолоцком женском монастыре, и некоторые другие.
Предание говорит о нескольких чудесных изображениях земного облика Самого Господа Иисуса Христа.
Владетель города Едессы Авгарь был поражен проказою, когда услыхал о том, что в Палестине ходит необыкновенный Человек, именем Иисус, и производит там поразительные исцеления.
Авгарь послал Иисусу Христу письмо, полное необыкновенной сердечности, в котором предлагал Ему прибыть к себе в Едессу для исцеления, обещав Ему покойную и безопасную жизнь, так как, по-видимому, слыхал, что у Иисуса много врагов. Был послан в числе посольства и живописец, для того чтобы в случае, если Иисусу невозможно будет приехать к Авгарю, с Него было снято изображение. Посол застал Иисуса Христа учащим народ, и живописец тщетно стремился отразить на полотне черты пречистого лика.
Когда по окончании проповеди передали Христу послание Авгаря, Он ответил относительно приезда отказом, потом потребовал плат, приложил к нему лицо, и на этом плате отразился лик Христа.
С этим Нерукотворенным образом посланный возвратился к Авгарю, который тут же получил исцеление. Авгарь стал христианином и окружил спасительный для себя Нерукотворенный лик Спаса большим уважением. В последующее время Нерукотворенный образ помещался над городскими воротами и пред ним теплилась неугасимая лампада.
Когда возникла иконоборческая ересь, истреблявшая и оскорблявшая иконы и иконоборческое движение доходило до Едессы, то православные жители Едессы, спасая святыню, решились заложить лик Христов во впадине ворот кирпичами, оставя пред ним горящую лампаду.
Прошло много десятилетий, пока не было восстановлено иконопочитание, и при торжестве его был размурован образ Спасителя. Он оказался невредимым, а пред ним, чудом Господним и в знамение того, насколько угодно Богу иконопочитание, продолжала гореть зажженная так много лет тому назад лампада.
Есть еще рассказ относительно другого плата с Нерукотворенным ликом Христовым. Когда Христа вели от дома Пилата на казнь к Голгофе и Он, изнемогая, падал под бременем крестного древа, одна благочестивая женщина, Вероника, сжалившись над Ним, вынесла Ему плат для того, чтобы Он мог утереть пот и кровь, струившиеся по Его лицу. Христос прижал плат к лицу, и когда Он отдал его Веронике, на плате отразилась глава Божественного Страдальца с израненным челом, со спутанными волосами и в терновом венце. Этот плат Вероника, по преданию, носила императору Тиверию, который поклонился ему и признал в Христе замученного Бога.